Как воевали мы, деляся хлеба коркой...

Как воевали мы, деляся хлеба коркой,
Теперь нет денег даже на парад.
Жить сладко было, жизнь была хоть горькой,
И хочется в нее ступить назад.

Там, где у Пушкина сплотилось время,
А про Гайдара, Ельцина молчат,
Так хочется опять в святое верить,
Так как тогда, когда идет парад.

Парад, а Пушкин слышит сабель звон,
С гусарской лихость как звон бокалов.
Как патриот в солдатском сердце он,
В «Славянке» марше, Родине вокала.

Жива Россия. Пушкин как печать.
России мощь пусть видит человечество.
Страшней то, что про Ельцина молчат,
Считают, что Гайдар спасал Отечество.

И дома Белого расстрел как демократия,
Кричал Сванидзе мало что еще.
И вот уже Россия так обкрадена,
Копейки что внизу считаем, что почем.

Но живы мы опять. Сомненья к черту,
Еще мы расплодимся. Был бы дух.
И армия жива как наша гордость,
И мир ко всем сомненьям станет глух.

Топтать у них лишь Сталин на уме,
И то как расписанье на бумаге,
Власть олигархов как пахан в тюрьме,
Молчат, а это пострашней ГУЛАГа.

Мразь в кабинетах, а страна жива,
Посочиняли хоть такие циркуляры,
Что спрятавшись за те слова,
За счет страны семейку отоваривать.

Со слов о рынке на ушах лапша,
Где кредит с дебетом набить карманы,
Полки чеканят шаг и в них душа,
А демократия на сколько нас обманут.

Я б в этой канцелярии подох,
Запутался бы так, как в паутине,
В какой из нас высасывают кровь,
В решеньях ЦРУ не то причины.

Но армия жива, чеканит шаг,
Еще бы чуть, чтоб женщины рожали,
Казался б санаторием ГУЛАГ,
Но только бы Россия возрождалась.

Тех победить, кто малодушно глядя,
Шепчу я: «Боже, чести дай!» -
Назвать чтоб негодяя негодяем,
Кто тащит с хода черного как негодяй.

Дзержинский встанет вновь, держитесь, гады.
И Ленька Пантелеев не указ,
Когда начнем мы изъясняться матом,
Что съежится коррупция от фраз.

Коррупция как Ленька Пантелеев,
Но армия чеканит шаг,
Мы возродились, чтоб как Пушкин на дуэли быть при деле,
Стрелять чтоб первым пулей прямо в лоб.