Когда мы были на войне... Судьба-индейка

Командиру-зенитчику Ивану Афанасьевичу Гнатюку,
солдату 2-го Белорусского фронта посвящается


Довольно Надёжно сквозь Долгие годы
Хранятся под Шифром досье  Из войны,
И, верное Дело, - не все Эпизоды
Примером для Внуков являться Должны.

Они в ветеранах лишь - память живая,
А в нас - из рассказов дедов и отцов
О том, что в разведке ошибки бывают,
И что "у войны - не простое лицо".

О том, как нередко в немыслимой схватке
Рассудок, солгав - где свои, где враги -
В итоге мог выдать такую накладку,
Что здравому смыслу была вопреки,

Где жертва  оказии враз становилась
В особенный ряд - ко вниманию  СМЕРШ,
И часто бывало, что смертная сила
Косила бойцов судным гласом депеш.

Да, в буднях разведки бывали проколы,
Не роботы, - люди работали в ней,
И жизнь  которых бессонною школой
учила, как видеть не верных людей.

Немало их гибло, людей из разведки,
Таких вот, как 
Крыгин, Жидков
и Кравцов,
Собой заместивших 
под вражьей подсветкой,
погибших при взрывах,  обычных бойцов.

Ничтоже сумняшеся,
Можно конечно с плеча навести
На невинного ствол, -
Война есть война,
Где, как пулей в сердечко,
Мог стать с извлечёнными  папками стол.

Поди разберись тут с "моментами истин"-
Где в умысле  дерзком сидел  сатана?
Коль скоро система в неверии виснет,
То больно скора на расправу она.

И, если кто выжил, пройдя передрягу,
Не спился, не умер от смертной тоски,
Урвал тот наградой от жизни сермяжной
В зеркальном осколке - седые виски.

Один из друзей мне недавно поведал
Из этой обоймы чудесный рассказ
О папе своём, что дожил до Победы,
И смог донести свою быль
без прикрас:

Он был командиром в зенитном расчёте,
Стрелял из орудий по немцам в упор,
Огнём отвечая на спуск самолётов
Всем "Junkers"- ам*
вкупе - наперекор.

Вещающий будто-бы с неба наводчик
Ему помогал видеть точную цель.
И сам, вычисляя
Параметры точек,
По рации ведал орудий прицел.
 

Увы, но в запале атаки бывало,  -
Горячие парни, в кромешном огне,
Могли прострочить по всему, что попало,
И даже по нашей, советской, броне!

Случилось однажды в отдельном расчёте,
Которым командовал старший сержант,
Что, в сбитом зенитным огнём, самолёте
Был русский, а значит, что - не  оккупант!

Из штаба послали наряд для конвоя,
Но прежде, к вопросу, кто сделал такое
Прибавили крепкий армейский матюг...
- Дык, старший сержант, командир наш Гнатюк!

Ну, раз - командир,
То и спросится строже
С него по закону, присущим войне,
И кончится жизнь его смертью, похоже,
Достанется, как командиру, вдвойне.

А воин не ждал, вновь готовился к бою,
И опытным слухом
Уже распознал эскадру,
Готовя тому, кто так воет,
Последний свой выход
В посмертный финал.

***

И вот уже карою Божьих небес
Из тьмы приближался к позиции бес.
И снова - прицел, и охрипшее - Пли!
И в землю воткнулся в огне и пыли
Отвывший навеки чужой самолёт,
И вытер сержант со слезою свой пот.

"Вяжите! - устало подумал сержант -
Другие пусть носят георгиевский бант"

И снова - из штаба вопрос без прикрас: -
Ну, кто отличился у нас в этот раз,
Кто немца в песок завалил, как утюг?!
- Дык, - старший сержант, командир наш Гнатюк!

На бруствере
спал он, склонясь  головой
И видел во сне, как пришедший конвой
Радушно от спички махру раскурив,
Ушёл, затянувшись, с докладом,
Что жив.

Свезло командиру! - смеялись на марше,
И весело смех пробегал по колонне:-
Вот так, брат, бывает! Знай, чёртушка, наших!
Не твой он, похоже, - заговорённый!

Оно, ведь, и прежде с ним было такое:
Оставила смерть его чудом в покое!
Он только от кучки солдат отлучился,
А тут, аккурат, артобстрел приключился!

От места осталась дымящейся яма,
Ему - хоть бы что! Он до жизни упрямый!
(Пилот-то живым оказался, а то б...
Не обошла его пуля-то чтоб?!...)

Награды, как видно, ему не видать.
Да что в той награде, туды её мать?
Эх, братцы, сейчас бы ватрушку намять!
Что жизнь? - побрякушка, а как пекла мать...

        *******

Далёкие наши любимые лица,
Земли патриархи родов и семей!
Пусть память о Вас благодарностью длится,
Живи, в поколениях гаснуть не смей!