Капля

     Июль вступил в свои права, и лето приближалось к своему апогею.  Дни радовали солнцем, голубым небом и буйной свежей зеленью, в которой утопала старая панельная пятиэтажка. Сады, огороды и улицы частного сектора, расположенного за ее двором, уходили в цветущую даль и подступали к песчаным берегам спокойно и вольно плывущей Березины. Сам же пятиэтажный дом снизу доверху вдоль кухонных окон был увит диким виноградом. Эти густые заросли прочно держались на стенах и частично закрывали балконы смежных с кухней комнат, чем создавали необычайно уютный и приятный глазу вид.
     Хозяин одной из квартир верхнего этажа Иван Иванович воскресным днем вышел на балкон, удовлетворенно потянулся и осмотрелся вокруг. "Эх, замечательно! Лето, тепло. А какая свежесть, какая красота и как здорово жить!" -- подумал он. Стоя под малахитовой сенью винограда, он с любовью осмотрел   раскинувшиеся улицы и огороды и в радужном настроении отправился на кухню.
     - Настя,  сегодня хороший день! Воздух дурманящий! - обратился он к жене. - Дай-ка мне огурчик, пойду еще постою на балконе, подышу!
     С огурцом в руке он вновь оказался на балконе и стал наслаждаться открывшейся живописной панорамой. Вдруг его внимание привлекла появившаяся на другом балконе этажом ниже лысая голова соседа Геры. Она блестела на солнце и отражалась лучами в глазах Ивана Ивановича. "Наверное тоже радуется погоде и лету", - мелькнула у него мысль. Откусив огурец, он звучно  захрустел и ощутил полное блаженство. Потом еще раз надкусил огурец и неожиданно для себя увидел, как с него сорвалась большая сочная капля, летящая и сверкающая на солнце. И вот эта тяжелая капля, казалось со звоном, упала на гладкую лысину соседа, разбилась о нее и разлилась лужей.
     Иван Иванович испуганно отпрянул от перил, его глаза округлились. Он почувствовал неловкость и растерянность. Тихо повернувшись, на полусогнутых ногах он ушел в комнату, где рассказал домочадцам о нелепом происшествии, приключившимся с ним. Вспомнил он тут и жену Геры -- Лолу, бесцеремонную и бойкую женщину, дерзкую на язык и дела. Не дай бог с ней вступить в конфликт! Вот, например, невзлюбила она соседей, живущих ниже, и бросила им на балкон мышь. А как она ругала мужичков, которые играли во дворе в домино, когда ее внучки -- две девчушки дошкольного возраста --  выходили  в этот двор! "Забивая козла", завзятые доминошники постоянно неприлично бранились. И Лола со своего балкона кричала на них приблизительно так:
     - Я вам, ... мать, покажу, как ругаться матом! Не видите, что ли, что здесь дети? Козлы!
     Мужички не оказывали ей никакого словесного сопротивления, да и вообще с ней никто спорить не хотел.
     К счастью для Ивана Ивановича, все обошлось. Претензий со стороны соседей не последовало и, кроме падения огуречной капли на лысину Геры, ничего "страшного" больше не произошло. Беспокойство потихоньку улеглось, и оставшийся день прошел в разговорах и житейских делах. Вся же новая неделя была занята работой и обычными текущими проблемами.
     Но  наступил долгожданный выходной день, и Иван Иванович опять стоял на балконе рядом с вьющимся виноградом. Все было как в предыдущее воскресенье -- солнце, голубое небо, зеленые пышные деревья. Но вот он услышал голоса, доносящиеся с нижнего балкона. И через минуту появились знакомая глянцевая голова соседа и черная пышная шевелюра его зятя. Иван Иванович на всякий случай отошел от перил и стал наблюдать, осторожно выглядывая. Внизу замелькали поднятые вверх лица и руки, потом заработала дрель. Прошло какое-то время, и нижний балкон скрылся под широким металлическим козырьком; а вместе с ним исчезла и голова Геры, о которую разбилась огуречная капля. Наконец Иван Иванович вздохнул свободно и перестал прятаться.