Весна

И был январь,
Зима сковала ветви,
И был мороз,
И слезы хрусталя
Слагали семицветный реквием,
И бездыханно замерла земля,
И кто-то пел,
А кто-то плакал тонко,
А кто-то злился: «Душу не трави!»,
А кто-то ждал рождения ребенка,
А кто-то жил предчувствием любви.

А она не спешила уходить, эта долгая и нудная зима. Ах, с каким наслаждением сковывала она людские души и с какой нечеловеческой болью трепетала, обжигаясь о редкие, но никак не замерзающие сердца. И даже в марте, уже издыхая, она с еще большей яростью боролась со все более уверенным дыханием жизни. И, казалось, не будет ей конца. И продрогший мир пока еще не знал, что пройдет совсем немного времени, и бредящий стихами историк запишет в свои скрижали фразу: «После была весна!» И такая банальная, казалось бы, рифма «почки-листочки» уже да не покажется кому-нибудь смешной. И снова наполнится, набухнет клейким соком пока еще одинокая ветвь, а первая листва, разбуженная порывами ветра, ударит в струны его Эоловой арфы. И какой-то древний старик с глазами и улыбкой ребенка задрожит, вдруг растворившись в этой весенней свети, и нечаянно вспомнит свои старые, давно позабытые стихи:

Я пьянею лучистым дождем.
Я шалею весенней капелью.
Безрассудное время плывет,
Этой талой кружа каруселью.
Отдалась мне весенняя светь,
Я растаял морозом последним,
И холодной снежинкою бледной
Поспешила тоска отлететь.
В бесконечности талых ручьев
Все грохочет весенняя слякоть.
Новорожденной влагой ее
Хочет сердце, очнувшись,
Заплакать.

Идет весна, люди. Слышите? Идет весна.