Ангелы. Линия вторая

Ангелы.

Линия вторая.

…безумно яркий свет ослепил меня, но я не ощутил боли, той обычной боли в глазах, когда после долгого времени, проведенного в квартире, выходишь зимой на улицу. Прошло несколько минут прежде, чем я смог привыкнуть к свету, которого так не хватало в той тьме. Был рассвет, голубое небо, ни единого облака, только поднимающийся уголок солнца, как будто его зацепили крючком и пытаются вытащить, оно ползло очень плавно. Вся жизнь, как кинопленка, прокрутилась у меня в голове, сюжет за сюжетом, в той тьме мне казалось, что ничего не было, а этот парк, это солнце, все это заставило вспомнить. Грустный вздох и никакого сожаления,  большего моя жизнь, по-моему, и не стоит. На мне одеты черная рубашка, темно-синие джинсы и черные замшевые туфли, которые пылились на полке с самого выпускного. А когда я засыпал, я, вроде, был раздетый, или нет...Из-за спины раздался голос:
-потом собой полюбуешься, нам пора – пробурчал старый мужчина.
- что вообще … - договорить я уже не успел, когда я закрывал глаза, чтобы моргнуть,  был парк, а когда раскрыл – кладбище. Похороны. Мои похороны. Моё фото нес дядя, отец, брат  и друзья с универа несли гроб с моим телом. Мама. Она не отрывала рук с платком от лица, все время плакала. У всех поникшие лица, даже шутки и смешные истории, связанные со мной, звучат очень уныло и больше нагоняют тоску, чем поднимают настроение. Горечь пронзила грудь и огромным комком застряла в горле, стиснув зубы, я смотрел на эту процессию. Тяжелая рука легла на плече, это была рука того мужчины.
-думаю, хватит, – буднично произнес он.
И снова смена пейзажа, теперь мы на крыше какого-то здания, наверное, где-то в центре города. Но мне было глубоко все равно, не каждому удается увидеть свои похороны. Грусть, тоска и ощущение вины наполняли меня, но моя сволочная половинка не давала мне полностью погрузиться в эти чувства, точнее она меня оттаскивала от этих чувств и тащила к немому безразличию, ей это больше по душе.
-я показал тебе это не для того, чтобы ты тут как тряпка был, а для того, чтобы ты быстрее пришел в себя и осознал ситуацию целиком и полностью – его интонация всегда была одинаковой, повествовательной, ни каких изменений в голосе, никаких эмоций.
-да пошел ты – огрызнулся я. – На хер твою ситуацию,  и все что с ней связано, что вообще тут происходит?!
Вместо ответа я получил удар в грудь и вылетел за пределы крыши. Маша руками, выкрикивая разные звуки, я падал с высотки. Пролетев этажей 20, по ощущениям, мне в полете было не до счета этажей, шмякнулся  на асфальт. Ни боли, ни крови, ни переломов – ничего. Совершенно опешив, я оглядывал себя, щупал, щипал, крутил, сжимал, но боли не было, все цело. От изучения себя меня отвлекло внезапное появление возле меня того старикана. Я отчетливо видел, что рядом его нет, а тут вдруг внезапно он появился и все эти перемещения, все это приводило в такой ужас и замешательство, как будто я попал в фантастический фильм.
- Все, теперь пришел в себя? – с улыбкой спросил он.
- В себя?! Да какой там в себя, едрить кудрить, я упал с высотки, и нефига не произошло, видел свои собственные похороны, и в довесок это спрашивает дедуля, который умеет перемещаться в пространстве! – чуть ли не срываясь на крик, ответил я.
- Такс, ну и истеричного малого мне поручили, ну да ладно. Главное не перебивай и все узнаешь. Фирштеин? -  со смешком выдал он.
- Я–я, блин… - огрызнулся я.
- Начну по порядку, ты умер…
- Ептить, а я не в курсе, Адмирал ясен хрен – он начинал нервировать меня.
- Так вот, ты умер, и твою душу забрали для вынесения решения, - не слушая меня, продолжил он.- Там высший суд, бог и близкие к нему ангелы, или один бог, в общем, кто-то там распределяет всех людей после смерти на 3 инстанции. Первая – для тех, кто пристойно жил, забирают в рай, под длань всевышнего, ну или куда-то туда. Вторая – это определенный срок в той тьме, в которую все попадают в самом начале, а после реинкорнация, в зависимости от уровня греховности, непристойности реинкорнируют от камней и до человека, последнее крайне редко. Ну и третья – чистилище, исправительные работы, сюда попадают те, кого не смогли определить  или просто на замену, тех, кто отработал свое, мы что-то вроде ангелов при людях. – смотря в небо закончил он.
- Ну да, нимб ща поправлю и за работу, - с насмешкой пробурчал я.
Меня уже начало это забавлять, ангелы, бог и все такое.  Я конечно всегда верил в бога и высшие силы, но чтобы вот так, да еще стать каким-то ангелом, это уже смешно.
- С первого раза еще никто не верил, - со вздохом сказал он и…расправил, вдруг из ниоткуда появившиеся, белоснежные крылья, они были огромными, даже не берусь описывать длину, не настолько хороший глазомер. Только в некоторых местах были сероватые перья и парочка совсем черных перьев.
- А почему они черные?
- Это как срок, сколько мне осталось доработать, каждая исправленная линия жизни, точнее не исправленная, а подкорректированная в нужном направлении, на “путь истинный”, - последнее он произнес с сарказмом, - очищает перо за пером, а потом снова туда, - он указал на небо. – там снова все решат и куда-нибудь отправят. В общем, сейчас все покажу.
Достаточно моргнуть и ты уже в другом месте, блин, а я так смогу?
- Просто смотри, не мешай, - строго пояснил дедуля.
Я послушно прикрыл рот и подавил очередную порцию вопросов. Ушел весь во внимание. В этот раз мы оказались на вокзале.  Ангел НКВДешного вида подошел к мальчишке лет 11 и кивнул в его сторону. Я начал всматриваться к нему, мальчик в оборванной одежде, одет достаточно легко для октября, стоит возле женщины, и одна рука его у нее в сумке. Вот гавнюк мелкий. Тут видать малой добрался до кошелька, потому что очень резко рванул в сторону путей, но старик подставил ему ногу, и щепач  распластался по перрону. Кошелек вылетел из его рук.
- Малыш, ты не ушибся? – спросила женщина, которую он только что пытался обворовать.
- Да это же ворье, вы его еще и жалеете
- В милицию его надо, - с разных сторон раздались возмущенные возгласы.
- Никуда его не надо! – отрезала хозяйка кошелька. – он просто голодный, брошенный и несчастный.
Она помогла мальчику встать, отряхнула его и только затем подняла кошелек.
- А сейчас мы пойдем в кафе, и я тебя накормлю, только обещай себя хорошо вести. – подмигнув сказала она.
- Уху… - еле слышно пролепетал неудавшийся воришка.
Ему, видать, еще не верилось, что его не будут ни бить, не наказывать, не вести в милицию.
- Это и есть наша работа
- Ну, накормит она его разок, обнимет, да и все. А как есть захочется снова воровать пойдет. Вы же ему семью не создадите, папу с мамой не замените.
- Просто ты не знаешь, что эта женщина бездетна, и с мужем давно хотят завести ребенка. А этот мальчуган…беспризорнечество его убьет, он долго не протянет, тем более в одиночку. Наша основная задача не просто делать кому-то хорошо, а подталкивать к выбору, направлять на нужный путь, ну или хотя бы на путь, который лучше того, на котором они сейчас. Как сказал мой наставник когда-то - мы помогаем им строить линии их судеб, когда они сбиваются с нужного пути, возвращаем их, когда они затрудняются в выборе, помогаем им.
- То есть мы можем изменять их судьбу как захотим?
- Если бы так, то хватило бы 1 безумного ангела, который бы играл людьми как марионетками. Нет, как хотим – мы не можем. Есть несколько правил, да и наказания за не соблюдение их достаточно суровы, так что запомни их хорошенько.
- А откуда я их вообще возьму? И кстати, вы говорили про наставника, это как?
- Точно так же, как мы сейчас. Меня сделали твоим наставником, и все правила я тебе расскажу. Не уверен правда запомнишь ли. Но долг есть долг. – он сделал задумчивое лицо, как будто решает что мне сказать, а я как в первом классе, жду когда мне учитель подаст очередную вермишель и я ее охотно повешу себе на уши. – начну с простейших…более 3 раз нельзя вмешиваться в судьбу одного и того же человека…
- А если не вышло после трех раз то, что хотел, то как быть? - перебил я, может за это меня учителя не особо любили.
- Если не будешь перебивать, то я быстрее закончу весь этот бедлам, и ты отвяжешься от меня, - НКВДешный дедуля что-то разворчался. – так вот, если с трех раз не вышло, то этим займется другой ангел, потому и стоит ограничение, чтобы не зацикливались на одном человеке по долгу…
- То есть мы не ангелы хранители определенных людей, мы для всех сразу что ли? – опять перебил я.
-  Да дослушай ты меня наконец до конца! – рассвирепев крикнул на меня дед. И мы опять оказались на какой-то крыше, уже на окраине. Не по душе мне крыши, не люблю их, высоты боюсь, видать, он знает об этом. – да мы для всех, но привязаны к 1 городу, где провели больше всего времени. Слушай внимательно, хотя тебе бесполезно, все через 5 минут вылетит из головы. Я иногда следил за тобой, так что не спрашивай, почему так считаю. За превышение количества вмешательств в жизнь наказание варьируется от увеличения срока службы и до самого строгого наказания.  И не перебивай! – отрезал старик мою попытку вставить вопрос, - я не знаю что это за наказание, еще никто не нарушал при мне. Также запрещено умышленно изменять направление в худшую сторону. По неопытности многие делают эту ошибку, а потом за ними переделывать надо, так что не создавай мне лишних проблем. Вроде еще что-то было…ах да, запрещено перемещать людей, ни при какой ситуации, наказание будет сразу самым жестоким. Вроде все сказал…
- Да я даже сам перемещаться не могу, ты хоть объясни по человечески, что и как делать? Я вот даже крыльев своих не вижу, не то чтобы ими подвигать. – возмутился я.
- Представляешь место, или человека, к которому тебе нужно, моргаешь и ты там. А во тс крыльями по сложнее…когда придет время сам их увидишь, тебе, возможно, еще не определили срок.
- А как…- не успел я договорить, как он уже исчез, ну вот тебе и наставничек, уж лучше бы так преподы на лекциях делали - зашли, поздоровались и исчезли…
Ну что ж…ангел так ангел…стоит попробовать, что я там могу…Так…представить место…Моя комната…