Ухожу вперёд

Оставляю позади молодость даром,
дефицитом, редкостью, модным товаром,
новую, свежую, не свою только.
Меня уже начали заворачивать в фольгу.

И ухожу с обещанием, поиграем,
но ловлю глазом, ухом, ладонью, краем.

А мою несёт на парах на NORD-OST,
и на движение вспять/впредь найдётся ГОСТ,
ещё не машет платочком, вышитым на пяльцах,
но показывает фигуру из пяти пальцев.

Оставляю её по утрам, когда пишу «P.S.»,
не зная об этом ни бельмеса и ни чудес.

А не своя, новая, свежая прёт,
а что ей остаётся, как не идти вперёд,
наступать на пятки, толкать в спину,
торопить местами время, когда сгину.

Но пока мы близки и заглядываем друг другу в рот,
до разрыва рук будем водить хоровод.

Быстро летит время! Назад
не оглядывайся, дабы не видеть зад,
да и впереди уже далеко не лицо,
но каждое утро, как кофе с леденцом!

И в этом кроется прелесть Коловорота*
до того, как призовут в Субботу.*

Но пока молодость виснет на шее,
как флаг красного креста на рее,
пока покоится на моей груди,
понимаю, что молодость ещё впереди,

ни в апломбах, ни в зубных коронках, ни в бороде,
а во взгляде, в рукопожатиях и в па-де-де.

И кружат дни меня не мной нанятые,
думаю, какого-то хера, о тишине и памяти,
созидаю, насвистывая новогоднее динь-дон,
но глагол делаю всё чаще с приставкой до.

Ещё не ищу глазами свет, но знаю о камне
от которого нет спасения ни в книге, ни в стакане.

Любимая гастроль – мой литературный салон –
это грани от комильфо до моветон.
Но понятия долга, любви и чести
уже лишены загадки, пафоса, лести,

и ныне кроется в обществе моего котофея
нечто большее, чем в объятиях последнего Морфея.