Улитка

Контейнер открыли... из него высыпалось пятьдесят тонн резиновых рыбок. Приколисты японцы сочли фасовку делом совершенно лишним. Теперь рыбок будут раскладывать по пакетикам дурики. Все пятьдесят тонн отправили в лечебницу для душевно больных с категоричным номером – тьринадцать.
Одна моя знакомая оставила на голове девять миллиметров. Я предложил ей присоединиться к фасовщикам резиновых рыбок. Она посмеялась, она вообще необидчивая.
Улёгся между двух коробок. Надо мной в потолок уносятся алюминиевые лестницы, порядком измотавшие меня за день. Кеды не влезли и предательски торчат в проходе. В голове всё начало путаться – засыпаю. Это из-за Неё. Вставать на работу мне в пять утра. Я совершенно вымотан, потому что хронически не высыпаюсь. Но отказаться самому у меня не выходит… поэтому днём я ползаю, потом сплю два часа и снова еду к Ней… Она не слишком красива. В Её тёмно-серых глазах очень сложно рассмотреть что-либо. Она сверлит меня взглядом, и я чувствую это даже в полной темноте, в которой чаще всего встречаю Её. Говорим редко. Тихо.
Из дремотного состояния выводит шум приближающихся шагов. Андрюхин немигающий взгляд. «Ну? Работаем?» - и лыбится, как идиотик. – «Вали домой, спать! Что я изверг?» Я улыбаюсь в ответ не менее идиотски. Моя тёмно-зелёная иномарка потребляет немного, но две сотни на бензин мне всё равно не хватает.
Она хорошо зарабатывает, поэтому я чувствую себя содержантом.
До кризиса среднего возраста мне ещё лет десять. Моя лысая подруга меня не понимает. Считает, что я даром растрачиваюсь. Считает, что у меня большой потенциал, а я работаю на складе и  связался с этой тощей дурой. А меня не смущают Её широкие торчащие рёбра, Она, конечно, очень высокая, даже выше меня, коленки у Неё острые, часто они болезненно упираются мне в бок. НО дура… мне думается, что всё совсем наоборот, Она очень умная. Как Её зовут, я не знаю. Мне нравится называть Её именами героинь Достоевского. Вчера она была Настасьей Филипповной, а с утра в сообщении, я обратился к ней: Катерина Васильевна. Вряд ли она на кого-то похожа. Уж точно не Сонечка, и не её мачеха. Для первой она слишком не наивная, а для второй спокойная.
Лысая приятельница улыбается, когда я засыпаю на вечеринках общих друзей. Она единственная, кто в курсе. А ещё она знает мою девушку… довольно-таки неплохо. Но она никогда не проболтается, в этом я уверен. Потому что ей вообще не свойственно лезть в чужие дела. Ох! Батюшки…  моя девушка.
Сдал в починку новый телефон. Утопил. На заставке старого у меня улитка с кислой физиономией. Иногда мне хочется поменяться с ней местами. Я понимаю, выражение моего лица не слаще…
У моей девушки большая грудь, плоский живот и очень красивая попа. Она рыжая, носит чёлку на один бок и трепетно относится к своим веснушкам. Моя девушка как из рекламы шоколадных конфет. А я не люблю веснушки.
Улитка вздрогнула и исчезла, сменившись бешеным колокольчиком. Номер не из записной книги. Когда я выучиваю их наизусть, удаляю из списка. С цифрами у меня неважно. Я помню немного номеров.
«Здравствуй дорогая! Нет, я ещё на работе, не думаю, что получится, я устал. Нет. Я тебя тоже. Пока».
Мне ужасно надоело ей врать! К тому же я становлюсь недоброжелательным, и чаще говорю «нет», чем «да».
Улитка смотрит на меня укоризненно. Сверлит, буравит взглядом… Я понял, кого она мне напоминает! Её… Тощую девушку Достоевского. Я ведь не люблю её, потому что я люблю СВОЮ девушку. Или нет? Этот серый серьёзный взгляд.
Я позёр. Мне чудятся косяки резиновых рыбок. Голова тяжёлая… Я набираю клавишами телефон, улитка будто заговорчески подмигнула мне. Ну!? Бери трубку!
«Алло!? Я люблю тебя!»
Рыбки вокруг, везде, сдавливают… Гудки… Где тормоз?..