Вьюга

Сижу у костра, напротив друга.
В глазах мелькают языки огня.
Второй уж день пошел, как вьюга,
Застала на охоте с ним меня.
Егерь я, он друг мой с детства,
Приехал, с карабином побродить.
Он городской и было б все чудесно,
Колено в кровь, опухло и болит.
До дому километров тридцать,
Но снег и ветер стал дороги заметать.
Идти не может, потому и злится,
Чертей всех вспомнил и такую мать.
О помощи и речи быть не может.
Мы далеко, от связи и жилья.
А снег все валит и сугробы ложит.
Вдруг он вздохнул и смотрит на меня.
Наверно подумал, что я брошу?
Сбегу, уйду в туман, короче говоря.
Мол, тяжело нести мне эту ношу,
Зачем обоим погибать нам зря?
Идти нам надо, дальше будет хуже.
Метель не стихнет, не убавит прыть.
Затягиваю лямки все, шнурки потуже.
(Ну что Мересьев, будем жить!
Ты помнишь летчик, ноги перебиты.
Он полз к своим, на одних руках.
У нас же три ноги, а рук четыре,
И путь короче и продукты в рюкзаках).
Он улыбнулся, глаза его влажнели.
Видать дошло, что я понял его взгляд.
И мы побрели, обнявшись, огибая ели,
По приметам, о которых знал лишь я.
Рассказывать долго я не буду.
Как мы падали, вставали, и ползли.
Как нас волки по дороге чуть не сьели.
И Мересьевыми нас в больнице нарекли.
Да мы дошли, благодаря тому герою,
О ком повесть, читали в детстве нам.
И были слезы, мужские, я не скрою.
Не дай бог, с таким столкнуться вам!


Е. Мальцев.