Наши старики 1

1 БАБУШКА И ФИН

Моя бабушка, Елена Ивановна Виноградова, мачеха моей матери, шила кепки.

Кем она только не работала за свою жизнь, даже извозчиком-ломовиком. Но вот на пенсии она шила кепки. Кепки-шахтерки (так тогда временами называли шести- и восьмиклинки), английские кепи с наушниками и без, кепочки-жокейки, которые через много лет, слегка видоизменившись и получив на затылке резинку или пуговки, кнопки, чтобы подгонять размер по голове, стали бейсболками. Эти кепочки можно было шить однотонными или, сделав клинья из разной материи, многоцветными... Она могла бы производить и соломенные шляпы-панамы или украинские брыли, но для этого нужна была хорошая швейная машинка, чтобы прошивать солому вдоль, пришивая соломенный ряд к ряду.

Она шила и шапки ушанки - самоедки с длинными ушами, которые завязывались под подбородком, ушанки обычные, ушанки с четырьмя завязками, формовки...

У бабушки на столе стоял целый ряд шапочных и шляпных колодок, стопами лежали выкройки, были целые узлы давальческиого мех, из которого и шили эти шапки. На колодках сметывались сами тульи фуражек и шапок, а потом, сшитые, опять натягивались на колодки и сбрызгивались водой, чтобы осев, получили "фирменный", товарный вид. Прямо на колодке эта шляпная продукция и разглаживалась большими утюгами.

Бостон, тонкое сукно бабушка гладила электрическим утюгом - тяжелым, со спиральным нагревателем, отделенным от подошвы фарфоровыми бусами и утопленным в фрезерованной канавке подошвы, а от рукоятки - толстым листом асбестового картона. Тяжелое грубое сукно, брезент, прочие крепкие материалы разглаживались угольным "агрегатом", вероятно килограммов пять весом. Где был взят этот утюг, похожий на пароход времен Тома Сойера, я не знаю. В него набирался чуть ли не литровый ковш горящих углей, а потом бабушка брала это страшилище в руку и махала им по воздуху, раздувая угли.

От этого в ее комнате в дни разглаживания готовой "продукции" всегда витал сизый самоварный дух.

Годы были "хрущевские", потому, временами на бабушку, как и на других кустарей, охотились фининспектора. Они приходили на дом и конфисковали то, что заставали на рабочем столе. Но, к счастью, клиенты не хотели терять хороших мастеров и предупреждали их о ясачных набегах. Потому на столе всегда оставалась одна болванка с полусметанной фуражкой - "фину на поживу".

Колодка была старая, "на выброс", фуражечный остов - из лоскутов. Но после "набега" на стол опять выставлялось настоящее оборудование, и работа продолжалась.

Финов бабушка боялась.

-Придет фин, штрафу даст! - так пугала она меня маленького.

Это не мешало ей шить особые кепи - кепки-финки. Я подозреваю, что финов и финнов она путала. Потому что, когда я поступл в институт, она мне сшила такое кепи.

-Будешь ходить, как фин,- сказала она,- с пОрфелем и в финке.

И я лет семь ходил, "как фин", настолько добротной оказалась эта фуражка.