Восьмистишия 8

Мир изливался солнечным дождём,
Потоком сладостным и снежным,
Поющим танец свой пронзительный и нежный
О жизни той, что раем мы зовём.

Зачем же гнаться, напрягая слух,
За призраком, влюбляясь в равнодушных,
Самовлюблённых, лишь уму послушных,
В тех, в ком огонь погас, очаг потух...

13 февраля 1986 г.

флейтистке Ольге Ерохиной

Оля птаха и певунья.
С флейтой солнечной в руках
Веселишь людей подлунных,
Разгоняя мрак и страх.

Горечь жизни отступает.
Радость хлещет через край.
Оля, Оля, поиграй нам,
Ну, ещё, дитя, сыграй.

31 декабря 1986 г

Я, как ни странно, продолжаю жить,
Я не могу сейчас себя убить,
Ведь это преступлением считалось,
Считается. И сказкой не казалась

Мне смерть, о, никогда. Порой в ночи,
Той, что иные называют жизнью,
Звенели чистые, весёлые ручьи.
А что теперь в загубленной отчизне?

13 декабря 1988 г.

Опять всё те же ярлыки,
И полнота непониманья.
У древа Будхи вопреки
Ученью Будды жду желанья.

Какой вы видите меня,
Такой останусь с вами.
А где же истинное "я",
В каком вигваме?

*

Экспромт

Я лихорадкой обуян,
Не ларчик, нет, а Ларра я,
Который Данте стать стремится,
Я змей, мечтающий напиться

В полёте вольном чистых струй
Эфира нежно-голубого...
Сияй, чудесная лазурь,
Дай радость мне в дыханьи Слова!

9 мая 1988 г.

Мысль дремлет, сердце спит –
Печальная волна.
Пред Господом стоит,
Горит душа одна.

Твой одинокий дух
Всё молится в тиши.
О чём ты просишь,  друг,
В сей городской глуши?

4 ноября 1988 г.

  Yorg Auweiler

Благодарю тебя за всё,
За радости-печали.
Отверженной - мне всё равно.
Так не было в начале.

Ты – не судьба. Привычна боль.
В который раз мне расставаться
С тобой, с другими. Может статься –
Всё к лучшему. Не плачь, Ассоль.

7 января 1990 г. Германия г. Йена

Нет луны и звёзды скрылись.
Облака кругом столпились.
Заткан покрывалом свод.
Тихо тень моя плывёт

Вдоль пустынных белых улиц.
Сумерки плотней сомкнулись.
Ночи белой беглый взгляд,
Не зови меня назад...

12 июля 1987 г.

Вести дневник отрадная попытка
Остановить мгновенье,  приколоть
Цветную бабочку на лист картонный,
Чтоб позже любоваться тем узором,

Который в ней живой тебя пленял,
Желанье жизненную ткань связать
Из эфемерных, быстрых, пёстрых звеньев,
Чтобы воскресить неуловимость жизни.

17 мая 1987 г.

    Перемещения эпох

Замучаю тебя стихами,
Или к барьеру позову.
В семнадцатом мы. Облаками
Я в неизвестное плыву.

Опустимся в миры иные.
Там бездны. Я не вижу свет,
Не слышу звуков. Всеблагие
На пир зовут ли, друг-поэт?

1988

Мысли одень в сладкозвучную форму сонета.
Гнев обуздай, слушай сердце и тихо молись.
Странник ты здесь, и давно твоя песенка спета.
В чём твоя миссия, знаешь ли, падая ввысь?

Кто ты, куда ты идёшь, иноходец упрямый?
Зверь ли какой, или птица какая, скажи?
В этой давно поглотившей банальнейшей драме
Роль отведи поискустней мне – не откажи.

1988

Жизнь прошла. В который раз
Думаю об этом.
Что же было? Was ist das?
Творческое ego?

Жажда может быть была
Славы и удачи,
Яркой жизни... Не могла
Справиться с задачей.

1989

Я здесь живу в пол силы, в четверть взгляда,
Я на людей годами не смотрю,
Пишу стихи и песни, мне наградой
Глухое равнодушие вокруг.

Я застываю в тягостном покое,
Такое же бездействие храня,
Но слава Богу, не в темнице я.
И неужели ничего не стою?

1990 
               
Прекрасен Божий день, прекрасна Божья ночь.
Опять не сплю, пишу стихотворенье.
Со мною Пушкин, Бродский. Чем помочь
Могу я миру? Сделаться нетленным

Как я могу, не маг, не чародей?
В Роландов рог трублю я, что есть мочи.
Ищу гармонию среди людей.
Напрасно ли? Во тьме. Средь бурной ночи.

1997

Я ненормальный человек -
Не пью, не ем, как все.
В наш деградировавший век,
Век нищих и калек,

Любой нормальный человек
Заест беду, запьёт.
Меж тем, я знаю наперёд -
Меня он не поймёт.

1997(?)
            
Художник Рокотов. Портрет Квашниной-Самариной.