О любви бабушки к серенькому козлику

Ушёл козёл, и нет который день,
Ночь или день – уже не замечаю,
И не с кем выпить – ну хотя бы чаю –
И не с кем сигануть через плетень.

Он, правда, чай не пил – предпочитал
Из лужицы студёную водицу,
Хотя предупреждали: не годится, -
Но он попил и вмиг козлёнком стал.

И я не прыгала тогда через плетень,
Он – да! А я калитку открывала
И шла с козлом моим до сеновала,
В поля, в леса, где лип курчавых тень,

Туда, где вьётся уж, где птичья трель,
А то и дальше – буреломом в чащу,
Там наши поцелуи были слаще,
И соловей свистел, как менестрель.

Тому непамятно уже минуло лет…
О Боже, как же я его любила!
Его ж влекла неведомая сила,
Видать, в чащобу, где поныне след

Былых утех бурьяном не зарос;
Туда его тянуло поминутно,
Мне ж было с ним в дому вполне уютно,
И годы уж не те, чтоб бегать кросс.

Да и в лесу, слыхала, всё не так,
Не волки – одичавшие собаки
Там бродят, где цвели когда-то маки…
Кто забредёт туда, какой чудак?

И всё ж на днях неведомый чудак
Забрёл туда, нашёл костяк и рожки,
Копыта, хвост и рваные сапожки…
Сапожки? Ну и пусть, какой пустяк!

Спроворила могилку я козлу,
Но не в чащобе – на пригорке за калиткой.
Хоть был с рогами, с бородёнкой жидкой,
И туповат, и не обучен ремеслу,

Но был козёл – и нет уже козла…
Любовь была, ей, знамо, не прикажешь,
И не пошлёшь козла, ну, скажем, на шиш,
Зане любовь – хоть и сладка, но зла.

7.06.11