Что творится с нами? Повесть...

И мы ли в том виноваты? Как считал Александр – мы.
Он, вообще, не склонен был философствовать и даже, когда мы заглядывали в рюмку, он был немногословен. Зато на следующий день он готов был уничтожить себя, правда, это длилось недолго: до третьей рюмки крепкого. В такие моменты он был самый злющий враг себе. Он не любил себя, наше государство, насмехался над понятием Родина. Начинал читать свои правдивые стихи и, я удивлялся, его знаниям жизни. Многие его военные стихи потеряли истинное авторство и он не жалел об этом.

- Слушай, поют песню на мои слова – раскрывался, вдруг, он. И слова, действительно, были удивительные.

К Родине у него было отношение сродни моему, и здесь мы могли долго говорить, потребляя вино каждый, сколько хотел. Обычно, я хотел намного меньше, но постепенно мой аппетит разыгрывался и, я сдавался.

 - Сашка, давай поговорим ещё, а уж потом, разыграем, кому бежать – просил я. Сашка отвечал стихотворением, Мальчик их не любил и, как правило, не участвовал, что спасало его от пьянства. А Саша читал:


Мне не милы порядки на Руси,
тюремный лексикон и мат без всякой меры.
Я не один, кто боль и стыд вкусил
за наш убогий быт и хамские манеры.

Мне родина мила, как мил у дома луг,
как малое дитя, истерзанное хворью,
как алкоголем угнетенный друг,
как взбешенное в бурю море.

Мы все - в полынной горечи степей
и в хлорке полустаночных сортиров,
средь псов, сорвавшихся с цепей,
палящих в люд, как по мишеням тира.

Мы так устали от ворья и бед,
от нищеты, бесправья и насилья.
Почти всю жизнь - десятки лучших лет -
свидетелем являюсь я бессилья.

За что ж любить тебя, страдалец мой, народ,
коли приемлешь ты любой порядок.
В любых условьях ты продолжишь род
извечного раба во мне самом и рядом!

Ещё немного обсуждали эту тему, но постепенно она переходила в другую, например, политическую. Откуда этот барин мог судить о внутренней политике. Сколь язвителен был он, говоря о Брежневе. Будучи заядлым охотником, он любил пройти десяток кило-метров по снегу прежде, находил кабаньи следы и перепахивания земли.

- Мой друг, разве Брежнев охотится. Ему загоняют жертву на выстрел. Разве это охота. А я даже могу быть зарезан кабаном. Мы идем один на один: вот это охота – распалялся Алекс, отвечая тезке. 

Никто не хотел идти за бутылкой, но, если доставалось Александру, то он возвращался с ней очень быстро. Сначала я никак не мог понять его методу, но потом раскрыл секрет: он покупает у швейцара, а я бегал в ближайший магазин да ещё стоял там в очереди.

И вот, наконец, взяло! Сашка сам, без напоминания читает свои стихи. На глазах слёзы. Как же я любил эти минуты откровения, и вывертывания его души наизнанку!

Люблю вас, люди, выпив водки:
милы, понятны – слез роса.
И бабы старые - молодки,
ну, а молодки все - краса...

Приемлю я нетрезвых племя,
коль не буянит, не шалит.
Порой так тяжко жизни бремя,
почти у всех душа болит.

Тут встретишь вдруг такие всплески -
суровой жизни результат.
Они грубЫ и очень резки,
не каждой встрече с ними рад.

Встречал здесь Вени удивленье,
и слушал  Сашкины стихи.
Эй, трезвый, встань же на колени -
нетрезвый взял твои грехи!

Я, как бы, невзначай задаю вопрос: “Ну, Веню Ерофеева я знаю, а кто такой Сашка?”.

“Сашка – это я!” – и Саратов с удовлетворением принимал такой ответ.

И тут мы начинаем доискиваться до причин ужасного положения нашей страны. Почему у нас такой устарелый парк станков? Некоторые станки имеют клеймо 1913 года. Огромная часть станков получена в результате капитуляции Германии. Эти станки также не блистали новизной – большинство были сделаны в 30-х годах, т.е. перед войной. Что же происходило в эти 35 лет.

- Восстановление! Создание ядерного оружия и ракетного щита – говорит Александр

- Создание субмарин, поражающих воображение всех – добавляю я.

Кстати, всё, что сделано хорошего и современного в военной технике было сделано в 70 – 80-е годы. Да и в области атомной техники в те же годы достигнуты непревзойденные успехи. Вот и подумай о том, что строй, который тогда существовал, был загнивающим. Естественно, не могли же все области достигнуть расцвета.


Ах, если бы Гуляев знал, что с нашей страной будет – он предложил бы поставить памятники всем вождям после Сталина, крохотной высоты, а не такой, какая была у отца народов в конце Волго-Донского канала в городе-спутнике Сталинграда - Красноармейске. Это они приведут к развалу великой страны под названи-ем СССР. Сталину был тогда  поставлен такой памятник, что его было видно из центра Сталинграда (за 50 километров). Его ботинки везли – каждый на отдельной железнодорожной платформе, а пуговицы от шинели – по три на платформе. Потом же эту фигуру демонтировали за две ночи.

Вообще, у Гуляева было противоречивое отношение к Сталину. Это объяснялось тем же, чем слезы всех нас при смерти вождя, он давал науке развиваться, т.е. проложил дорогу Гуляеву-старшему, а, с другой стороны, мы уже стали понимать, какими жертвами проложена была эта дорога. Но мы совсем не принимали ни Хрущева, ни Брежнева, ни Горбачева, ни любого, нами правящего царька, уже за то, что они все до единого – не интеллектуалы. Ах, если бы Александр знал, что Россию ждет впереди! Многие эмигрировали открыто или сбежали, так и не поняв, что произошло в России. Александру не досталось пережить ужасный распад СССР на 16 государств. И всё это по желанию таких, как Гайдар, Чубайс или лгун Ельцын.

- Саша! А вдруг предстоит реставрация капитализма в СССР и распад его на составляющие государства? – задавал я вопрос Гуляеву. Он морщился, кряхтел и, вдруг, произносил:

- А зачем же тогда бились насмерть с Гитлером? И он не смог сделать. Ты хочешь сказать, что это мы сделаем сами по доброй воле, сделаем сами без военных действий?

- Да Сашка. Так и будет! Нам не устоять против влияния Америки. У нас вырастет поколение, забывшее о войне и её последствиях. Ты не знаком с планом Аллена Даллеса? Алекс, конечно, был знаком со слов Петра Петровича, но думал, что всё это результат “работы” нашего КГБ.

Сашка опять кряхтел, опять морщился и выдавливал из себя: “К счастью, это невозможно. Но, если бы случилось – и тебе, и мне хана. Такие, как мы не нужны дяде Сэму”. И я тоже тогда подумал, что, если это произойдет к 1990 году, то никому-то я не буду нужен. Если бы я только знал... Если бы я знал...

Я многое относил на счёт партийного руководства и первого секретаря Коммунистической Партии.

Саша, назови хотя бы одного первого секретаря, который был бы интеллектуал. Хрущев – кукуруза, Брежнев тоже из низов – он всего боялся и, в конце концов, впал в детство, Горбачев – из низов.  Кто из них знал, что такое интеграл, знал фор-мулу спирта, который они пьют в виде отборного коньяка, кто мог складывать и умножать многозначные цифры. А вот пить – все пили и много. Исключением был Горбачев, но что он сделал для людей. Мы помним его как уничтожителя виноградников. А в России как пили, так и пьют, но теперь сивуху.   

В России уже при Горбачеве начали  пить много и насмерть. У меня был приятель, который так скрывал свою пагубную страсть к алкоголю, что выпивал один  в постели глубокой ночью. В одну из лунных ночей он повесился (нет, задавился простынями) – какой страшный конец!

Я знаю человека (мир праху его!), который выпивал по бутылке водки ежедневно, но, когда он обратился к врачу по настоятельной просьбе жены, то врач лишь поинтересовался, как давно он пьет.

- Лет двадцать. Что мне делать – жена всю плешь проела – было и утверждение, и вопрос.

- Опохмеляетесь ли наутро? – новый вопрос.

- Никогда не опохмеляюсь! – ответил пациент.

- Как пили, так и пейте. Если остановитесь – вам конец! – вот такой диагноз поставил врач.

Поверьте, но, если я пил больше двух дней, у меня начинались что-то вроде “глюков” и, я чувствую себя предельно мерзко. Я долго – до недели – выхожу из этого состояния, поэтому во встречах с Александром я очень остерегался пить. Александр же частенько пил неделю, то, ускоряя темп, то, замедляя его. Я ему говорил, что, с моей точки зрения, – это прямой путь в могилу. Он только смеялся и говорил: “Неправильный опохмел ведёт к систематическому запою. Ты когда-либо видел, чтобы я опохмеляюсь с утра?”.

- Я видел, как ты опохмеляешься – говорил я.

- О! Здесь целая теория опохмела. Ты видел, как я опохмеляюсь на закате солнца, а не днем – и я, действительно, вспоминал, что это было вечером.

В связи с пьянством на Руси, я всё время думаю над словами Маргарет Тетчер, которая побывала два раза в России (много позже описываемых в этой повести событий!). Маргарет –  так и не поняла России (а, впрочем, разве я понимаю?), но она была поражена пьянством на Руси. Цитирую слова:   

...Маргарет Тетчер - бывший премьер-министр Англии, выступая публично и касаясь политики Запада в отношении России, обронила загадочную фразу: “По оценкам мирового сообщества экономически целесообразно оставить проживать на территории России пятнадцать миллионов человек...”. Переводчик думал, что ослышался и перевел «…50 миллионов человек», но его поправили: «no fifty – fifteen». 15!...

Эту цитату я впервые услышал на семинаре, который проводил академик Никита Николаевич Моисеев. Речь тогда шла о концепции “золотого миллиарда”, которая не выдерживала критики.

Теперь всячески муссируют фразу Маргарет, присоединяя её к печально знаменитому плану Аллена Даллеса, согласно которому наш народ надо или переродить, или уничтожить, как самый непокорный народ на Земле.

Что имела в виду Маргарет, трудно сказать. Но, речь шла о “золотом миллиарде”, и очень возможно, что Маргарет позволила себе самые грязные из всех своих высказываний. Я думаю, что речь шла о геноциде русского народа.

А что делать с Китаем, Индией, Пакистаном и очень быстро растущей и, страдающей от СПИДа (AIDS) Африкой или очень быстро размножающейся Южной Америки. Одним словом, когда наступит коллапс (а он наступит в 30-х годах) и население Земли перевалит за 12 миллиардов, из названных 12 миллиардов будет прекрасно жить только 1 миллиард. Что будут делать с 11 миллиардами? Не страшно ли будет жить в таком неустойчивом мире!?