Маки

Поля торжественно сгорают алым.
                Сгорают так недели две.
Я снова алый узнавала
                на желтом, в синем серебре
двойного озера над облаком, в тумане .
                Закатом плавилось , упав на ночи дно
а поутру с рассветом расставалось
                и каплями по травам растекалось.
Горело поле, маялась душа ,а в  ней одно:
                ты красному не верь.
Оно сродни с шелками . 
                И пусть расбросано простыми лоскутками -
горит апреля день! Да золоту его
                понятен маков пламень.
Где город отступил, там мак уже горит.
                Здесь - брызгами на желтом и зеленом,
там - каплями, пролитыми над склоном.
                Низинка чашей алой налита.
И просит синева - прости, на склоне лета
                останусь над песками только я.
Да и теперь все куполом надета
                и все тушу пожар апреля дня.
Его в ночной тиши
                глаза не видят. Утро , не спеши,
меж алых двух разливов, дай алому уснуть.
                Пожар ночного лета  -
он под луною густофиолетов.
                Горит счастливо днем
немыслимым огнем -
                как будто сердце на кинжал надето.
Цвет крови, не желав расстаться с нашей жизнью ,
                сияет укоризной.