Картины

Картина первая: пейзаж из подворотен.
Облупленные стены в диких письменах.
Здесь воздух вонью густ и неповоротен,
застыл на стенах, как в мате имена,

и шуранет нога по мусорному баку,
и шуганется от удара по железу тишина,
и вскинется, как шум вспугнет собаку,
и, как собака, прочь шарахнется она.

Не дай вам Бог войти в те подворотни, -
сожмет и сдавит воздух в маленький кулак;
не пропоет в него вам мертвый Паваротти,
а прокричит ругательства дворовые дурак.

Пейзаж второй: туман, а в нем лишь тени.
Мелькают силуэты без определенных лиц.
И даже, может быть, что всем известный гений
к сырой земле припал, упав в тумане ниц.

Не узнаешь людей, размытые все пятна.
Но вот возникнут вдруг вблизи чьи-то глаза
и испугают близостью, и тем, что непонятно,
как много им дано собой без слов сказать.

Потом возникнут с ними мокрые ладони, -
(прижаться к ним душой и так навек застыть…)
Но страх в тумане стыть, когда туман бездонен,
заставит убежать, глаза эти забыть.

Картина третья: множество народа.
Но, нет, не люди это – камни на пути.
(Похоже, там лежит ребенок! Глядь, это – колода…
И хочется бежать, и прочь от всех уйти).

И ты уходишь прочь. В туман и в подворотни.
Реальность там честна, хотя и не чиста.
И видишь, не один ты здесь; как ты, таких здесь сотни,
чтобы начать с себя, как с чистого листа.

Познав природу мира алчными губами,
приходишь к одиночеству. Оно внутри зеркал:
чем больше смотрят на себя, уткнувшиеся лбами,
тем больше сомневаются, кто на кого взирал.