проститутку приютил

  Проститутку приютил.
  Накормил борщом вчерашним,
  про житьё-бытьё спросил.
  Страшно жить на свете. Страшно.
 
  У неё в родных краях
  брат давно на зоне где-то.
  Мать спилась. Отец в бегах
  от тоски и алиментов.
  На московских площадях
  нет отбоя от клиентов.
 
  "...Подъезжают на ветру
  на крутых прикольных тачках
  и куда-то в темноту,
  матерясь, берут и тащат".
 
  Там, на дачах и в домах,
  не бандит, так "новый русский",
  напоив, сомнёт в руках
  стан твой трепетный и узкий,
  даст, зевая, "баксов" сто
  и прогонит на рассвете.
  Кто нас только и за что
  мучит так на белом свете?
  Так ломает и гнетёт
  беспощадно и без смысла?
  Ни пожить нам не даёт
  по-людски, ни кончить с жизнью.
  Так томит тоской, глумясь,
  по несбывшемуся? Тащит
  и макает мордой в грязь,
  как сухарик в чай горячий.
  Или мы с своей тоской
  вообще не правы, в корне,
  сплошь? И сами мы виной,
  что живём, как в живодёрне?
 
  Украи'ночка моя, я и сам
  живу, скитаясь.
  Мёд и пиво по устам
  пробежали, растекаясь.
  И на злом, как упыри,
  пире жизни мертвечинной
  в рот попало капли три,
  да и то, и то с горчинкой.
 
  Я и сам живу как бомж,
  вдалеке Укра'йны милой.
  Снится всё одно и то ж:
  крест над маминой могилой,
  наша хатка в блёклой мгле
  белокурых майских вишен.
  Там, на горестной земле,
  я подрос и в люди вышел.
 
  Люди разные кругом,
  чаще - с волчьею повадкой.
  Сколько был я простаком!
  Плакал, как и ты, украдкой.
  Всем давал
                добро - кому
  ни попало и задаром.
  Обкурили нас в дыму,
  обдышали перегаром
  и подружки, и дружки,
  лиходеи и злодейки.
  Погуляли и ушли,
  и цена им три копейки.
 
  Всё завидовали зло,
  что и жил я, будто зомби:
  никогда не брал долгов,
  никому не помнил злобы.
  Объяснялись мне в любви,
  душу тихо охмурили,
  поимели и ушли,
  погуляли и забыли.
 
  Правда, был один дружок,
  только предал как Иуда...
  Вьётся первенец-снежок
  над Москвой легко и мутно.
  И в туманном мираже
  многолюдного потока
  как-то муторно душе,
  одиноко-одиноко.
  На вертлявом на ветру
  гаснет жизнь, как самокрутка...
 
  и душа моя в миру -
  проститутка, проститутка