Любовные игры курортная история

Когда все в компании несколько оживились и перестали обращать на него внимание, Барон незаметно увёл Зойку вниз.  Впрочем, совсем незаметно не получилось. Наташка, которая весь вечер не сводила с Барона глаз, проследила их до самой двери. Немного постояв внизу, послушав, долетающие из-за две-ри, смешок и шорох одежд, она решительно поднялась на верх и молча поманила пальцем Маринку.  Пока они осторожно спус-тились по тёмной лестнице и, стараясь не шуметь, медленно прошли коридором, Наташка мужественно выносила нетерпели-вые вопросительные взгляды Маринки. Только перед самой две-рью она, наконец, шепнула:  «Он там с Зойкой», и сразу же при-жала палец к губам.
Дверь оказалась не запертой. Из комнаты доносились шо-рохи, сдержанные смешки, напряжённое дыхание. Стараясь не скрипнуть дверью,  подружки осторожно проскользнули внутрь. Полная луна освещала достаточно просторное помещение: низ-кую софу в простенке между окон, широкую кровать у противо-положной стены, умывальник в углу, оставляя в тени лишь не-большой закуток у самой двери, где и притаились незваные гос-ти.
Барон, совершенно голый,  стоял на коленях перед софой, поперек которой, тоже почти голая, в одной только тоненькой рубашонке, сдвинутой под самое горло,  лежала Зойка, высоко задрав свои стройные ноги в изящных туфельках. Навалясь на них грудью и держась руками за осиную, знаменитую на весь город, талию, Барон приседая и распрямляясь вводил в Зойку свой член, матово поблескивающий при каждом движении. «Как поршень у паровоза, в кино», - подумала Маринка. Зойке это, видимо, доставляло большое удовольствие, она постанывала и шептала: «Ах… что ты делаешь со мной… а? …». Как зачаро-ванные, не смея вздохнуть, жались в тени незамеченные гостьи, непроизвольно обнимая и поглаживая друг дружку.
Зойка вдруг судорожно выгнулась, задышала со всхлипом, расслабив ноги, опустила их на плечи Барону. Барон зарычал и начал подпрыгивать на коленях, максимально убыстрив темп…. Потом вдруг распрямил ноги, вдавливая, и без того скрюченную, Зойку в мягкий диван. Затих.
Маринке показалось, что сейчас он опрокинет софу или свернёт Зойке шею. Но ничего не произошло. Зойка, полежав немного в такой до нелепого неудобной позе, протянула руку и почесала  Барона за ухом, тот снова зарычал и начал приседать и распрямляться. «Опять заработала машина», - подумала Марин-ка. Она внезапно ощутила, с какой силой стиснула ей Наташка плечи, услышала её напряжённое, порывистое, в такт движениям Барона, дыхание и шевельнулась, пытаясь сбросить наваждение. Но тут шевельнулась и Зойка: «Подожди, устала я так….». «По-ворачивайся!», - велел Барон, он поднялся с колен и отступил на шаг. Теперь, освещённый луной, он был виден затаившимся подружкам во всей своей красе. Крупная голова с волнистыми волосами, широкие плечи, могучая грудь, небольшой круглый живот, сильные ноги, крупный, прямо на глазах, обмякающий член….  Барон стоял к ним в пол-оборота и спокойно смотрел, как умащивалась на диване Зойка. Вначале она легла животом на диван, опустив ноги на пол, но как только Барон шагнул к ней, чтобы продолжить любовные утехи, вдруг сбросила туфли и за-лезла на диван с ногами. Покрутилась немного, присела на ку-корки, легла опершись на груди и локти, выставив прямо на под-ружек свою задницу, показавшеюся им неправдоподобно боль-шой и белой. Густые чёрные волосы, покрывавшие низ живота и теперь почти касающиеся пяток, ещё более оттеняли её белизну. Барону, однако, эта картина, видимо, понравилась, потому что его, обвисший было, член снова отвердел, и он без промедления направил его в чернеющую темноту между Зойкиных пяток.
Теперь подружкам был виден только равномерно покачи-вающийся зад Барона да ещё крутые Зойкины бёдра и высту-пающие из-за них локти. Так продолжалось довольно долго. Странное состояние овладело подругами. Забившись в тень , они не спускали с Барона глаз, не замечая, что тискают и ласкают друг дружку, не слыша своего прерывистого дыхания, не ощу-щая всё усиливающегося возбуждения.
Зойка, вытянув руки, ухватила себя за лодыжки и, ткнув-шись лицом в диван, ещё более вывернула свой зад. Барон уско-рил движения. «Всё, - выдохнула Зойка, расслабляясь и вытяги-вая руки вперёд: - хватит, устала…». Но Барон, удерживая её ру-ками за талию, всё ускорял и ускорял темп. Дыхание его стало тяжёлым, неровным, движения – резкими, послышались шлепки.
Наташка так стиснула Маринкины плечи, что та зашипела от боли. Но на диване ничего не услышали. Зойка, вдруг распря-милась, как сжатая пружина, оттолкнула задом Барона и распла-сталась на диване: «Всё, устала… не хочу…». Барон зарычал и кинулся на Зойку, пытаясь её перевернуть. А сопротивлялась… . И тогда, отшвырнув в угол, и без того затисканную Маринку, Наташка внезапно вышагнула на середину комнаты: «Я хочу… меня…».
Одного мгновения хватило Барону оценить обстановку. В ту же секунду Наташка была опрокинута поперёк широкой кро-вати. Высоко задрались её полные ноги, Трусы и чулки полетели в угол. Опешившая было, Зойка поднялась с дивана, но Маринка коршуном налетела на неё, усадила, притиснула в угол дивана, шепнула: «Пусть, её…». И Зойка затихла. Барон ещё раз крута-нул Наташку. Полыхнуло красным, оголяя живот, праздничное платье. И вот она лежит уже на самом краю кровати со свесив-шимися  до полу голыми широко раздвинутыми ногами. Луна ярко освещает лобок, поросший волнистыми рыжеватыми воло-сами, большие слегка обвислые губы,  играет маслянистыми от-блесками на приоткрывшихся оболочках слизистой… . Но толь-ко мгновение оставалась открытой чужому взору освещённая лунным светом интимная белизна Наташки. В следующий мо-мент Барон с ходу вогнал туда своё громоздкое сооружение. На-ташка сладостно застонала, блаженно вытянулась. Будто тугая волна пробежала по её телу. Барон дёрнулся несколько раз всем телом, застонал и обвис, бессильно опустив голову на смятое красное платье. Безвольно и обескуражено обвисли, напрягшие-ся было, Наташкины ноги. В комнате стало тихо-тихо. «Ох,» - разочарованно выдохнула Зойка, опять поднимаясь с дивана, и опять Маринка рывком вернула её обратно. Шепнула: - «Тихо». Диван жалобно скрипнул и затих.. На луну, видимо, набежало облачко, в комнате заметно потемнело. Подружки, тесно обняв-шись, замерли в полумраке. Зойка в коротенькой рубашке, едва ли прикрывающей и половину её живота, Маринка в полу рас-стегнутой кофтёнке и задравшейся юбке, высоко обнажившей ноги, которые казались ещё более тонкими и жалкими рядом с картинной красотой Зойкиных. И ни та, ни другая сейчас не за-мечали этого.
Барон дёрнулся ещё несколько раз, потом встал и пошёл в угол. Мёртвую тишину комнаты нарушила бьющая из крана струя воды. Барон неторопливо мыл свои мужские прелести.
Оставшись одна, Наташка не горевала. Деловито сбросив остатки одежды, она мигом разобрала постель и спокойно уле-глась поверх простыни, не удостоив подружек даже взглядом. Пышная грудь, широкие бёдра, несколько большеватый, но ту-гой живот – от всей её фигуры так и веяло женственностью. Со стороны казалось, что она лениво лежит на кровати, небрежно разбросав руки и ноги. Но она каждой своей клеточкой, каждой кровинкой ждала Барона. И жаждала его, как никогда раньше.
Закончив умываться, Барон медленно направился в комна-ту. Теперь все три подружки могли видеть его спереди. Да, он был уже не молод, но крепок и, очевидно, очень силён. Но боль-ше всего Маринку поразил так внезапно уменьшившийся член Барона. Показавшийся раньше её огромным, он,  лениво свисав-ший вниз, был сейчас почти не виден в густых волосах, покры-вавших живот и верх ног мужчины. Барон не прошёл мимо жен-ских прелестей, так откровенно выставленных Наташкой на по-каз. Тем более луна опять безмятежно засветилась в ночи, позво-ляя сколько угодно любоваться женским телом. Присев на край кровати, он потрогал одну грудь, потом другую. «Иди ко мне», - одними губами произнесла Наташка, и Барон послушно прилёг рядом. Рука его лениво поиграв грудями, скользнула под живот, запуталась в волосах… . Наташка молча ждала вся напряжённая, как натянутая струна. Однако, член Барона, лениво свисавший на бок, не проявлял ни малейшей активности. Поплутав в волосах, рука медленно вернулась вверх и замерла где-то под мышкой. Тогда Наташка взяла эту руку и начала её целовать, вначале – кисть, потом ближе к локтю, к плечу, потом – грудь Барона, по-крытую редкими волосами, его круглый тугой живот. Будто не-взначай, куснула губами ленивого красавца. Раз, ещё раз… . По-щекотала языком живот, лизнула самый кончик ленивца. И тот, будто, отзываясь на призыв, слабо дрогнул. Тогда Наташка, не в силах больше сдерживаться, охватила его губами и стала его со-сать как большую и толстую соску. Рука Барона ожила и пополз-ла по Наташкиному телу, нащупывая ягодицы… . Не отрываясь, словно околдованные раскрывающимся перед ними таинством любовных игр, следили подруги за этой рукой, не замечая, что произвольно повторяют её движения, пробираясь в самые ин-тимные места….
Но вот Барон, уже,  довольно улыбаясь, лежит на спине, а Наташка сидит на нём верхом лицом к ногам. Барон держит На-ташку за то место, где должна быть талия, и почти неподвижен, а Наташка, напротив, привстаёт на коленях, крутит толстым задом. Потом, не выпуская из себя Барона, начинает поворачиваться вокруг себя и, наконец, шумно выдохнув садится лицом к лицу. За тем встаёт на колени и, опершись на плечи Барона, приседая и поднимаясь, старается задеть грудью его губы и щёки. Барон смеётся, ловит руками груди, мнёт их, покусывает и щекочет языком самые кончики сосков. Наташка в восторге закрывает глаза. Барон сгибает в коленях ноги и, приподнявшись, поддаёт несколько раз низом живота. Наташка, испустив сладостный стон, вытягивается всем телом и погребает под собой Барона. Некоторое время они лежат неподвижно, потом Барон перевора-чивает Наташку на спину и оказывается наверху. Блаженно улы-баясь, Наташка, раскидав руки и ноги, позволяет делать ему всё, что заблагорассудится, никак не реагируя на его движения. Тогда Барон меняет тактику. Сделав два-три сильных толчка у предела, он вытаскивает член на всю его длину и, мазнув кончиком самый низ живота, снова вводит его в Наташку. И Наташка оживилась, согнула ноги в коленях, подняла зад, даже подложила под него подушку. Барон ускорил движения…. Наташка, разведя ноги широко в стороны, задрала их вверх до предела, напряглась на мгновение и, окончательно расслабившись, затихла….
И тут Барон, поднявшись на колени, впервые за вечер уви-дел Маринку. Затаившаяся вместе с Зойкой на диване в задрав-шейся выше пояса юбчонке, полуспущенных трусиках и рас-стёгнутой кофтёнке, она, не мигая, смотрела на Барона, на его огромный конец, возвышающийся над белым Наташкиным за-дом. Губы Барона дрогнули. «Давай третью!» - рыкнул он.
«Давай третью, давай третью», - подхватила Наташка, как будто только и ждала этой команды. С удивительной проворно-стью крутнулась она на кровати, кинулась вместе с Зойкой раз-девать слабо сопротивляющуюся Маринку. Барон молча ждал, стоя посреди комнаты. Его набрякший конец колом топорщился вверх. Заторканная, слабо соображая, что происходит, подталки-ваемая расшалившимися бабёнками, неровными шагами при-ближалась Маринка к Барону, не в силах оторвать взгляд от не-подвижного, будто каменного изваяния. Она представила, как этот кол проникает в её тело. Ей стало жутко. Она закрыла глаза и отшатнулась. «Давай, дурёха, давай», - дружно подтолкнули её бабёнки. Что-то твёрдое ткнулось ей в пупок, упруго скользнуло по животу почти под самые груди. Лицом она ощутила жёсткие волосы на груди Барона, его сильные руки на пояснице, горячие губы на плечах на шее…. «А, ну-ка…», - выдохнул Барон и, под-хватив за ягодицы,  легко оторвал Маринку от пола. Она почув-ствовала, как твёрдое скользнуло вниз под живот, уткнулось в промежность, непроизвольно заёрзала, пытаясь избежать боли, и вдруг поняла, что это уже проникает в неё. «С богом!» - Барон разжал руки. Маринка вскрикнула, когда острая боль резанула низ живота, и словно соскользнула в глухой и тёмный коло-дец….
Столько навидавшись всякого за этот вечер, почти не по-нимая того, что это происходит с ней, Маринка как нечто не ре-альное ощущала на своём теле чужие горячие руки, никак не могла сообразить, где же она находится: стоит ли на полу, висит ли в воздухе или лежит на постели…. Всё более отчётливо ощу-щала она внутри себя равномерные болезненные, но и чем-то приятные  толчки постепенно навязывающие ей свой ритм. И, только почувствовав два особо сильных и особенно болезненных толчка, она вдруг поняла, что сейчас всё кончится и Барон навсе-гда покинет её тело. И поняв это, она поняла также, что просто не сможет жить, не ощущая в себе Барона. Чувствуя это, чувст-вуя как слабеет и уменьшается он там внутри с каждым мгнове-нием, она вдруг охватила ручонками его сильную шею и, зады-хаясь, подпрыгивая на кровати всем своим худеньким телом, го-рячо зашептала ему прямо в ухо: «Ещё, ещё, ещё…»
Она почти не слышала, как сочно захохотали распутные бабёнки, ставшие со вчерашнего утра её подружками, как зары-чал Барон. Она только подпрыгивала и подпрыгивала на жёсткой кровати, тискала его шею и шептала:  «Ещё, ещё, ещё….»
Она уже отчётливо осознала, наконец, что именно сейчас, сей миг он окончательно исчезнет, уйдёт из её тела и из её жиз-ни. Но и осознав это, не могла принять, как реальность, прими-риться, а всё продолжала и продолжала подпрыгивать своим ма-леньким тельцем и задыхаться:  «Ещё, ещё, ещё…».
И, вдруг ощутила, как сдвинулся, скользнул взад и вперёд и заходил, заметно обмякший, но  всё ещё упругий и живой неуто-мимый поршень Барона….




В следующий раз повстречать Барона Маринке удалось только на третий день к вечеру. На малой волейбольной площад-ке, отгороженной от пляжа полосой густых зарослей жёлтой ака-ции, где обычно тренировалась команда студентов, развернулось нешуточное сражение. Пятеро их лидеров во главе с Валентином пытались сохранить видимость невозмутимости, проигрывая уже третью партию команде Барона. То, что Барон верховодит в ко-манде соперников, было понятно с первого взгляда. Четверо ме-стных пацанов, среди которых Маринка с удивлением узнала Вовчика, да ещё какая-то вальяжного вида дама, играющая, впрочем, вполне профессионально, подчинялись ему беспреко-словно. Барон был в ударе. Пока Маринка шла по тропинке , он закрутил две лихие подачи над самой сеткой. У студентов же се-годня что-то явно не ладилось. Впрочем, вторую подачу они всё-таки взяли. Третьим темпом Валентин прицельно направил мяч в дальний угол. «Вовчиик, тяни, - скомандовал Барон, - и Вовчик вытянул, поднял мяч над собой. Барон бросил его на сетку, а вальяжная дама переправила его в последний момент двумя пальчиками за спину. И, как ни старался Валентин дотянуться до мяча в картинном броске, ему удалось лишь отбить его прямо в руки Маринке. «Так их, Ниночка! – Барон весело, не глядя на Маринку, поймал мяч повертел его прицеливаясь в угол площад-ки: - Готовы?»
Студенты негромко переругивались. Валентин мрачно гля-нул на Маринку, молча ткнул пальцем в свободный угол. Ма-ринка так же молча кивнула. Барон подождал, пока она займёт место. Впрочем, подождал – не то слово. Барон тараторил, как заведённый. Он пообещал Вовчику вставить золотой зуб, если он так же хорошо будет играть до конца месяца; предложил Рыже-му приходить завтра в белой шапочке, чтобы не ослепить сту-дентов окончательно; допросил Ниночку, куда она собирается идти под вечер: на почту или искать сметану. Маринку он будто не замечал, но мяч пошёл прямо на неё. Подача вышла удачной, но и приём тоже получился, Маринка приняла мяч на запястья и выдала его Валентину точно над сеткой. А тот сразу, вторым темпом вогнал его колом под ноги Барону. Постепенно борьба выровнялась. Заканчивали уже в сумерках, и опытные студенты сумели таки на два очка обойти соперников.
Повеселевший Валентин вознамерился было проводить Маринку, но она сбежала от него и, по широкой дуге обгнув людные места, клуб и танцплощадку, вышла на полутёмную улочку, где и обнаружила интересующую её парочку. Приотстав метров на тридцать и стараясь держаться в тени, Маринка от-важно двинулась следом. Быстро стемнело. Барон шёл в атаку, распушив хвост и перья. Однако, его пассия холодно отвергала все попытки к сближению. Когда же она, остановившись метрах в десяти от калитки, снисходительно подала руку для прощаль-ного поцелуя, Барон окончательно потерял голову, рывком под-тянул её к себе и, заведя руку за спину, зажал рот поцелуем. Да-ма мычала, пыталась сопротивляться, но Барон, удерживая руку в болевом приеме, опрокинул её на спину, прижал всем телом к земле, стал сдирать платье…. И дама сдалась. Уступила, по-слушно повела плечом, позволяя снять с себя платье и лифчик, расслабила ноги…. Маринка, стремясь рассмотреть всё подроб-нее, осторожно приблизилась и замерла за соседним деревом. Барон отбросил платье в сторону, нетерпеливо стащил трусики. Дама не сопротивлялась, молча лежала на спине, ждала, сильно согнув и расставив ноги. Барон, стоя на коленях, спустил брюки, расстегнул рубашку, изрёк: «Всем нельзя, а мне – можно, - по-молчал, словно ожидая вопроса. Дама внимательно следила за его манипуляциями. Не дождавшись ответа, он продолжил: «По-чему? … А у меня – мандат. Вот он.
Мандат надёжный мне дала природа.
О, женщина!
На радость мне и в наслажденье вам,
Скользит, чуть задержавшись у прохода,
По влажным и расслабленным губам.
Он – чудо неземного совершенства,
Всегда, набрякши твёрдо и тепло,
Предвосхищает краткий миг блаженства
И поникает в тело глубоко….»
Барон приподнялся с колен, то ли демонстрируя свой внуши-тельный мандат, то ли готовясь ввести его в действие. И тут про-изошло совершенно неожиданное. Дама нанесла внезапный и сильный удар пяткой в незащищённое и самое болезненное ме-сто. Барон задохнулся от боли и потерял сознание.
Когда, спустя несколько мгновений, он очнулся, возле него почему-то хлопотала Маринка. «Ой, что же это она с тобой сде-лала, гадина? - причитала невесть откуда явившееся спаситель-ница и, увидев, что Барон открыл глаза, заторопилась:  Пойдём отсюда скорее… пойдём, пойдём, миленький». Хрипя от боли, скорчившись в три погибели и поддерживая сползающие штаны, Барон с помощью Маринки спустился по крутой тропинке сквозь заросли кустов и нагромождения камней прямо к морю. Здесь, на узком каменистом пляже у самого уреза воды, он обессиленно опустился на камни и предоставил себя Маринке в безраздельное распоряжение. Ничего не хотелось сейчас Барону. Ни мести, ни красивой жизни не требовала больше его душа. Даже материться не было сил. Только бы избавиться, наконец, от этой тупой боли! Холодные камни и ещё более холодные руки Маринки немного приглушали её, и Барон, наверное впервые в жизни, отдал себя в чужие руки, отдал безропотно и безвольно. Маринка же, напро-тив, пока продирались сквозь кусты и камни, обрела свою обыч-ную уверенность и деловитость. Этот человек, ещё недавно аб-солютно ей чужой, так внезапно и странно ворвавшийся в её жизнь, так смутивший её самим своим присутствием, был сейчас таким трогательно беззащитным, зависимым от её внимания и помощи, что она сразу забыла все свои обиды и унижения. «Ух, она, гадина такая…
что наделала, - приученно бубнила Маринка, осторожно подви-гая Барона поближе к воде: - ух, она, паразитка… ну, ничего, ни-чего… потерпи, голубчик, немного … Мы сейчас холодный компрессик организуем, полегше станет…». Она смочила в мор-ской воде носовой платок и снова взялась за Барона: «Давай-ка мы сейчас штанишки снимем, чтобы не замочить». Маринка де-ловито стянула с Барона штаны, плавки, раздвинула ноги, обти-рая ему низ живота вокруг ссадины. Барон безучастно позволял делать с собой всё, что она считала нужным. Маринка ещё раз смочила платок и, обтирая окрестности ссадины, снова наклони-лась рассмотреть не пропустила ли где ранку. Густая кучеря-вившеяся растительность мешала взгляду, было довольно темно, однако видно, как печально и бессильно затерялся в волосах обесславленный мандат. Маринка взяла в руку его головку, ещё раз внимательно осмотрела, нет ли царапин, вспомнила, как за-бавлялась с этим червячком Наташка, и ей тоже захотелось тро-нуть его кончиком языка. Маринка осторожно притронулась гу-бами к тускло поблескивающей поверхности и почувствовала как напрягся Барон, ожидая, что последует дальше. Внутри что-то сладостно защемило, пришло желание. Она стиснула крючо-чек губами, защекотала его языком, ощутила, как он растёт, рас-прямляется, обретает упругость и силу.  Радостно засмеялась: «Ну, вот и вылечила!»
Барон рывком сел, опрокинул Маринку на спину, прямо на камни: «Ну, девка, держись!» Это опять был уже сильный и ре-шительный мужчина. Маринка выгнулась в спине, помогая ста-щить с себя трусики, задрала ноги, принимая в себя расправив-шегося красавца, сцепила их высоко на спине, почти на затылке, напряглась, как струна. Барон рычал, таскал Маринку спиной и задом по острым камням, поднимался с ней, замком висящей на поясе, во весь рост, раскачивался, снова падал на камни, сбил себе в кровь колени и локти, та так и не разомкнула свои ноги, желаемого расслабления не наступало. Оба, как задервянели, только пот тёк ручьями… Наконец, Барон не выдержал, взмо-лился: «Подожди, давай по другому…». Маринка не возражала и по-другому. Теперь Барон возил её по камням уже животом, опять хрипел и обливался потом, наконец, распластав её по зем-ле, словно выстрелил из орудия главного калибра и, дёрнувшись ещё два-три раза, отвалился окончательно обессиленный. Ма-ринка тяжело поднялась, покачиваясь и оскользаясь на камнях, вошла по пояс в воду. Светало. Горели ободранные живот и спи-на, саднили груди, внутри словно остывал расплавленный сви-нец, но она блаженно улыбалась….




Утром Барон и Нина вновь встретились у входа в столовую. Нина первая поприветствовала его спокойно и вежливо, как буд-то ничего особенного между ними вчера и не произошло, не за-держивая взгляда прошла мимо, опираясь на руку спутника. Ба-рон зло посмотрел ей вслед. Она поднималась по широким сту-пеням неторопливой величественной походкой уверенной в себе женщины, плавно покачивая широкими бёдрами и слегка накло-нив голову, как бы прислушиваясь к молчанию спутника. Седой, выше среднего роста сухопарый мужчина чопорно поддерживал её за локоть и с подчёркнутой вежливостью пропустил вперёд себя в открытые двери.. «Сморчок, - определил его Барон, - а до тебя, сука, я ещё доберусь».
Из столовой они, впрочем, вышли порознь. Вначале муж-чина. Не торопясь, но и не задерживаясь, проследовал он через весь парк по главной аллее. И лишь когда он скрылся за ворота-ми, появилась Нина. Эффектно выступив из дверей, она чуть приостановилась на открытой площадке, дала ветру поиграть во-лосами, пошевелить широкий подол голубого с искрами платья, обвела взором, лежащее у её ног море зелени, медленно сошла по ступеням. Барон подождал, пока она поравняется с деревян-ной лавочкой, молча указал рукой рядом с собой. Нина, всё так же соблюдая холодную вежливость, присела, правда, на некото-ром расстоянии. Барон чуть придвинулся, положил руку на ко-лено: «Как насчёт вечера?» - Барон решил так же внаглую игно-рировать вчерашнее. Нина отрицательно покачала головой: «Ни-чего не выйдет. Вы – слишком опасный человек». Руку на колене она, вроде бы, и не замечала. Барон слегка пожал  коленку, сам убрал руку, рассмеялся довольный: «Глупости всё это…, чего бояться? Посидим вдвоём, коньячку пригубим, музыку послуша-ем…». Барон вдруг загорелся этой идеей: «Я, знаешь какую дос-тану…, закачаешься!»  Нина снова покачала головой, чуть улыб-нулась: «Давайте-ка внесём ясность. У меня муж здесь. Мне, - она выразительно пошевелила пальцами:  всего этого дома хва-тает». Спокойно поднялась с лавочки, тряхнула головой. «Ну муж… муж, Барон заторопился: - мужу мы девочку найдём, чтоб не обижался…». Нина  в третий раз покачала головой: «Он – не такой. Ничего такого ему не нужно. Да и я сюда не романы кру-тить приехала…. Прощайте. Переключите, пожалуйста ваше внимание…. Уверяю вас, тут – достаточно красивых женщин». Она удалилась той же дорогой, по которой несколькими мину-тами ранее прошёл её муж. Барон остался сидеть на лавочке…. Он медленно закипал: «Не такой…. Ну, ладно… посмотрим…»




Маринку он разыскал сразу. «Поехали в город», - коротко приказал Барон. Та расцвела и согласилась, ни о чём не расспра-шивая.
Сначала подобрали Маринке платье, роскошное белое пла-тье с открытыми плечами и грудью. Пока Марина примеряла туфли, Барон набрал целую охапку лифчиков, трусиков и прочей мелочи. Заглянули в ювелирный отдел.                На витрине ничего заинтересовавшего Барона не оказалось, но про-давщицы, заметившие, что Барон на цены не смотрит и сдачи не берёт, откуда-то из под прилавка добыли миленькое колье и чуд-ный перстенёк, пришедшийся Маринке точно в пору. «Годится!» - коротко бросил Барон. В заключение он купил ещё и фотоаппа-рат. Потом была парикмахерская. Барон сказал несколько слов мастеру, подержал его за пуговицу халата и сунул в нагрудный карман похрустывающую бумажку. После этого передал ему смущающуюся Маринку, а сам пошёл пить кофе.
То, что вышло из парикмахерской через час, напоминало Маринку весьма отдалённо. Однако, Барон лишь удовлетворённо хмыкнул и повёл её в гостиницу. Как ни странно, номер в гости-нице для Барона тоже нашёлся. Расторопная и быстроглазая гор-ничная проводила их на третий этаж, отворила двери, проверила свежесть постельного белья и наличие воды в кранах, пожелала приятного отдыха. Барон слегка притиснул её мимоходом, опус-тил что-то в карман её фартука. Маринка блаженствовала. Барон сам помыл её в ванной, опрыскал какими-то жидкостями, на ру-ках отнёс в кровать….
Любовь, однако, на этот раз была не долгой. Барону вдруг захотелось её пофотографировать. Он так и этак вертел обна-жённую Маринку, пересаживал и переставлял с одного места на другое, снимал её по частям и в целом. Потратил всю плёнку. Потом опять немного повалялись в постели. Барон учил её вся-ким разностям, а больше, как раззадорить мужчину. Маринка всё выполняла беспрекословно и довела таки Барона до исступле-ния.    Заканчивали они на полу. Казалось, вся гостиница содро-галась в ритм Барону, а Маринка лишь выше задирала ноги и шептала: «Ещё, ещё, ещё….»
Возвращались поздно вечером, Барон был молчалив и за-думчив. Маринка ластилась к нему, как кошка…. Когда проща-лись, Барон сказал: «Скоро мне, наверное, понадобится твоя по-мощь…. Нужно одного мужика в постель затащить». Маринка недоумённо уставилась на Барона. «Надо, ты понимаешь – очень надо… - Барон похлопал её по плечу, - да ты не бойся, всё будет о-кей…. А там мы опять в город съездим…».




И опять Маринка три дня не могла найти Барона. Из велась вся, измучилась. После этой поездки в город многие мужчины стали обращать на неё внимание, оглядывались вслед,  пытались заговорить, поухаживать. Но сейчас это Маринку почти не затра-гивало, она искала Барона. Искала, не находила и нервничала. Разругалась с Валентином, нагрубила Наташке, и та теперь при встрече с ней отворачивалась. Но больше всех не повезло Вовчи-ку, когда он спросил Маринку, не видела ли она того дядьку, что здорово играет в волейбол, та выдала ему такой отменный набор эпитотов и характеристик, что Вовчик целую минуту стоял с ра-зинутым ртом. Пожалуй, только с Зойкой, единственной из но-вых подружек, и могла ещё поговорить теперь Маринка, точнее, послушать её короткие и ядовитые рассказы про всё новых кава-лерах. Зойка не унывала. А Маринка нервничала и мрачнела. Всё чаще возвращалась она теперь в мыслях к просьбе Барона, вы-сказанной при прощании. Показавшаяся неприемлемой тогда, она  постепенно становилась как бы паролем к их встрече. «Да, чёрт с тобой, пересплю с кем там тебе надо, не съест же он меня, в самом деле, - не выдержала, наконец, Маринка: - только ты не пропадай так надолго». Она, привычно, как заведённая, меняла больным детишкам бельё, повязки, переворачивала их, ласково приговаривая при этом, утишала: «Ничего, миленький, потерпи немножко, до свадьбы заживёт…», - а сама беспрерывно думала о Бароне, желала его каждой клеточкой. Незнакомые прежде де-ти, быстро привыкали к ласковой няньке, тянулись к ней, терпе-ли даже очень болезненные процедуры, а она всё думала о Баро-не, ждала его, и терпеть было невмоготу….
Барон же появился, как всегда, внезапно. Весёлый, ожив-лённый возник здесь, в больничной палате, в самом конце сме-ны. При выходе из двери, он одной рукой притиснул к себе Ма-ринку, другой провёл от груди по животу к внутренней стороне бедра, пощекотал под коленкой. Маринка затрепетала. «Пере-оденься-ка в наше платье, - велел он: - я буду ждать тебя на главной аллее, - Барон запустил руку под халатик, пощекотал под мышкой, слегка помял грудь, Чуть-чуть, самый сосочек. Ма-ринка приникла к нему всем телом. «Побыстрее», - шепнул Ба-рон в самое ухо и слегка подтолкнул её к выходу.




Дальше всё было так, как и говорил Барон. Когда указан-ный им мужчина приблизился шагов на семь, Маринка довольно громко сказала: «Да. а Вадим-то на слепого теперь и не похож даже, уже свободно ходит по городу. Хорошие приборы японцы делают, - и, немного помолчав, добавила: - а, ведь, совсем ничего не  видит…». Барон удовлетворённо хмыкнул, нет, не зря он всё же потратил время, не зря рисковал, проникнув в дом, где оста-новился этот хмырь, рылся в бумагах…. Конечно, он мало что в них понял, но главное-то уловил верно. Иш, как тот с шага сбил-ся! И Барон, прямо глядя ему в глаза, как бы ответил Маринке: «Ну, и хорошо.  Пусть благодарит Аркадия…. Ты Аркашке на-пиши, пусть запасной привозит!». Они уже почти разошлись, ко-гда мужчина, наконец-то, среагировал. «Извините, пожалуйста, - его голос дрожал и прерывался, но он изо всех сил пытался со-хранить светскую невозмутимость: - я случайно услышал ваш разговор…, не могли бы вы пояснить…, о, извините ещё раз…, пожалуйста, о каком приборе идёт речь?». Он обращался к Ма-ринке, а смотрел почему-то на Барона. Тот про себя захлёбывал-ся от смеха. «Надо же, смотри-ка, заговорил,…молчальник», - злорадствовал про себя Барон, предоставив Маринке пудрить мозги «неожиданному» собеседнику Та несла какую-то чушь на-счёт брата, который живёт в Кузбассе и постоянно ездит в Япо-нию. Потом заговорила про племянника, ослеп, мол, с детства ничего не видит…. Наконец, Барон счёл нужным вмешаться: «Вы, уж извините меня, пожалуйста, но может быть мы зайдём ко мне – там всё обсудим,  да и познакомимся, кстати. Конечно, - думал он при этом: - пока-то лопух будет слушать всё, что ему эта шалава на уши навешивает, вежливый… мать его,… волнует его, конечно не племянник, а прибор,… да только вот-вот Нинка появится, а она мне пока ни к чему…». Не дожидаясь ответа, Ба-рон взял Маринку под руку и повернул в боковую аллею. «Да, да, пожалуйста, - заторопился Нинин муж (что ему ещё остава-лось делать в такой ситуации), - извините, что не представился сразу…. Максим Фёдорович меня зовут…». «Исаак Яковлевич, - представился в свою очередь Барон, - а это – моя подруга, Нора». «Очень приятно», - Михаил Фёдорович церемонно, насколько это было возможно сделать на ходу, поклонился, - Ещё раз про-шу прощения, - продолжал он, - но я тоже занимаюсь разработ-кой аппарата для слепых, поэтому и побеспокоил вас. Расскажи-те, пожалуйста, что за прибор…»  «Ну, как очки такие, тём-ные…, а к ним шнур… и манжеты на руки надеваются, - неуве-ренно протянула Маринка-Нора, - да я сама и не видела, это мне сестра в письме написала…» На Михаила Фёдоровича было страшно смотреть. Лицо пошло пятнами, губы дрожали, от вели-чественной походки не осталось и следа, семенил, как прови-нившийся школьник. Маринка с тоской глянула на Барона: «Бо-же, за что он его так?»  Но Барон и ухом не повёл. «Послушай, Нора, - обратился он к ней светским голосом, - а где у тебя пись-мо?». Маринка вздохнула: «В гостинице…».
Они вышли из парка на улицу. Навстречу неспешно кати-лось такси с зелёным огоньком. Барон шагнул на проезжую часть, замахал рукой. Убедившись, что водитель его заметил, по-вернулся к спутникам: «Послушайте, Михаил Фёдорович, раз для Вас это так важно, давайте съездим в гостиницу и прочитаем письмо…. Как ты считаешь, Нора?». «Конечно, - она пожала плечами, - скоро всё равно ехать». «Я вам так благодарен, так благодарен», - прижимал руки к груди Михаил Фёдорович. Ба-рон распахнул для него переднюю дверцу. Ехали молча. Марин-ка, глядя в маленькое зеркало, пыталась подобрать губную пома-ду. У неё что-то не ладилось, за дорогу она сменила пять тюби-ков. Барон, усмехаясь, высыпал ей на колени ещё четыре. Миха-ил Фёдорович неподвижно смотрел прямо перед собой. «По-звольте я расплачусь, - он вынул кошелёк, как только машина остановилась. «Ради бога, если Вам так удобнее», - великодушно разрешил Барон.




Пока Барон читал письмо, Михаил Фёдорович раскис окон-чательно. Он сидел, поставив локти на стол, и, обхватив руками голову, тихо раскачивался. Барон кончил читать. Помолчали. Потом Барон медленно встал, достал из тумбочки бутылку конь-яка, яблоко, стаканы, налил в один из них больше половины. «Выпей…, полегчает…», - сказал он, неожиданно переходя на «ты». Михаил Фёдорович некоторое время тупо смотрел на Ба-рона, потом взял стакан в руку, выпил. Небольшими глотками, как воду. Пока он пил, Барон разрезал яблоко на четыре части, положил их на блюдо. Выпив, Михаил Фёдорович поставил ста-кан на стол и, не выпуская его из руки, стал всё так же молча смотреть в одну точку. Барон стоя подождал минуту, потом ска-зал, как бы раздумывая: «Однако, я себе тоже налью». Он взял стакан, бутылку, плеснул немого на дно стакана, при этом едва заметно кивнул Маринке. Та величественно направилась в ван-ную комнату. Барон коротко глянул ей вслед, потом на Михаила Фёдоровича и, как бы сомневаясь, пополнил его стакан до поло-вины. Михаил Фёдорович не сразу обратил на это внимание, а, заметив, вздрогнул и поднял вопросительный взгляд на Барона. Барон спокойно принял этот взгляд, серьёзно выдержал его, кив-нул ободряюще, а потом приглашающим жестом поднял свой стакан, обхватив широкой ладонью всю его нижнюю половину, и немного не донося до рта задержал руку, ожидая пока не присое-динится Михаил Фёдорович.  Тот, занятый своими мыслями, не-вольно последовал за Бароном.  Но, то ли доза на этот раз пока-залась великоватой,  то ли по другой причине, но на последнем глотке он поперхнулся, закашлялся….
Барон сочувственно нагнулся к нему, потягивая кусочек яблока, мигом принеслась из ванной со стаканом воды Маринка, успевшая уже переодеться в длинный шёлковый халат, захлопо-тала вокруг. Несколько секунд суеты и ледок отчуждения уже сломан. Барон отошёл на второй план, несколько отдалился. «Ну, миленький, успокойтесь…, сейчас всё пройдёт, ну-ка водички немного,. – Маринка-Нора настойчиво протянула стакан, - вот так, молодец, вот и умница», - она погладила его по волосам. Конфузясь Михаил Фёдорович допил воду, поставил стакан на стол, слабо и виновато улыбнулся, из лица уже исчезла блед-ность, оно слегка порозовело, видимо, коньяк начал действовать. Его слегка покачивало, комната плыла перед глазами, в животе ощущалась какая-то неприятная тяжесть. Поймал глазами Баро-на, где-то далеко, почти на противоположном краю комнаты. «И…Иисак Яковлич, - язык заплетался, - н…не обращай на  менння …   вни …мания…». Барон усмехнулся, он обходил ком-нату, включая все лампы.  «Ничего, дело житейское…», - он за-шёл сбоку, почти сзади, подмигнул Маринке. Та мигом поверну-лась всем корпусом, распахнула халатик, под ним ничего не бы-ло. Барон вскинул фотоаппарат, затвор работал бесшумно. «Иса-ак Яковлич, - тянулся к нему захмелевший изобретатель, - ты думаешь, я почему напился?… Меня обокрали». «Как!? – вски-нулся Барон, - Когда?». «Да, нет… ты не то подумал…, -  Миха-ил Фёдорович нетерпеливо махнул рукой, - меня обокрали эти…», - он попытался приподняться со стула, погрозил пальцем вверх. Маринка мигом поднырнула под руку, опять распахнула халат, Барон получил выигрышный кадр – нос изобретателя поч-ти упирался в оголённую Маринкину титьку. Тот, однако, пока ничего не замечал. «Эти, - тянул вверх он свой палец, - дорва-лись до высоких кормушек, уткнулись в них, ничего не видят, как свиньи…. Учёные…. Изобретатели….  Вот он учёный…, вот – изобретатель, - он потыкал пальцем себя в грудь, - нате вам го-товенькое…, на блюдечке…, не хотят…. Ты из какого институ-та? А такого института – нет… и не будет никогда…, пока вы там сидите…. А японцы обошли…, обошли…. Что ж, не обойти-то, кто ж двадцать лет ждать будет?… Пропили страну, просра-ли…, - Михаилу Фёдоровичу, наконец, удалось подняться со стула, он погрозил вверх, его болтнуло и кинуло в сторону от стола. Чтобы не упасть, он вцепился в Маринку, почти повис на ней: - Только под себя гребёте, - продолжал бушевать изобрета-тель, срываясь на фальцет, - бросили державу…, пусть пропада-ет…». Барон внимательно следил за расходившимся собеседни-ком, несколько обескураженный неожиданным поворотом разго-вора. «Но сейчас, кажется, всё меняется,» - неуверенно попытал-ся он приглушить тему. «Перестройка!!! – ещё громче завопил Михаил Фёдорович, взъярившись, словно бык, увидевший крас-ную тряпку, - Чудовищная провокация! Пока только ворьё от неё выиграло…, легализовали награбленное…, да ещё наследники бывших облизываются…, вдруг, им хутора, заводы вернут…. Ну, и диссиденты, конечно, кто накопил валюту… кинутся ску-пать по дешёвке… наше… кровное. А интеллигенция сопли рас-пустила…, права человека…, точно, говно…». Он, вдруг, зары-дал, опустившись на колени, уткнувшись лицом в Маринкин жи-вот. Она мигом заголила задницу, и Барон получил ещё один вы-игрышный кадр.
А Маринке и, вправду, стало жалко этого странного чело-века. Она плохо слушала, что он там бормочет, озабоченная од-ним — правильно понять и быстро выполнить команды Барона. Пока всё, вроде бы, шло, как надо, Барон был доволен и весело подмигивал ей. Но она, покрутив перед ним голым задом, уже чувствовала в себе закипающее желание. Изобретатель совсем осовел и теперь уже не всхлипывал, а всхрапывал ей в колени. Барон опять что-то приказывал. Маринка, силясь понять, при-подняла одну ногу, Барон одобрительно закивал. В кадре седые волосы изобретателя смешивались с чернотой Маринкиных, а чуть сбоку просматривались очень интимные детали. Барон удовлетворённо хмыкнул. Изобретатель дёрнулся, и Маринка, не удержавшись на одной ноге, вместе с ним рухнула на пол. Стул отлетел в сторону, а Барон поймал ещё несколько кадров.
Изобретатель спал. Барон и Маринка ворочали его, как хо-тели. Маринка побывала и сверху и снизу, плёнка подходила к концу. Барону захотелось для верности снять его ещё и со спу-щенными штанами. Маринка деловито стянула их вместе с тру-сами. Оголив до коленок интимную белизну изобретателя, она присела на него сверху. Барон зафиксировал это, а когда Марин-ка слезала, вдруг обратил внимание на характерную родинку в самом низу живота. «О, да это – находка, -- сообразил барон, -- надо обыграть крупным планом». Однако, как Маринка ни мяла и ни массировала его, крючочек вяло свисал в сторону, ломая все планы Барона. «Языком, -- резко скомандовал он, Маринка умо-ляюще подняла глаза, - Быстро!» И Маринка покорилась. В ко-торый раз покорилась Барону.
Метод действовал безотказно. Правда, это был не стальной кол Барона, не очень толстая , но гладкая свечка поднялась перед ней. Но, всё равно, внутри нестерпимо разгоралось желание. Изобретатель зашевелился. Барон, получив желанные кадры, по-чёл за благо сразу же убраться в ванную, Маринка этого не заме-тила и продолжала играться со свечкой. Желание уже давно про-низывало всё её тело. Надежда оказаться в горячих руках Барона, сгорать и задыхаться от его неистовой ласки казалась ей такой отдаленной и несбыточной, что она, не отдавая себе в этом отчё-та, была готова довольствоваться и тем, что было перед глазами. Ей хотелось сесть на эту свечку сверху, ощутить внутри прият-ное тепло и покалывание, но она боялась ослушаться Барона и продолжала ласкать её губами и языком. Внезапно изверглось семя, обливая ей лицо и грудь. Маринка в ужасе откинулась на-зад. И почти сразу же изобретатель застонал и открыл глаза и, тоже в ужасе, уставился на голую Маринку, сидящую у него на коленях. Некоторое время они оторопело смотрели друг на дру-га. Потом Маринка вскочила и стыдливо запахнула халат. Изо-бретатель, корчась, тянул на себя штаны. Маринка кинулась в ванную….
«У, стерва, увлеклась…», - тихо зашипел на неё Барон, да-же замахнулся, но не ударил. Прямо в халате она залезла в ванну, включила душ. Барон внимательно прислушивался к тому, что происходит за дверью. Едва щёлкнул замок, он вышел в комнату, осмотрелся. Оглянулся на Маринку. Прижавшись лицом к стене, она рыдала во весь голос, крупная дрожь сотрясала всё ее ху-денькое тело, облепленное мокрым халатом. Барон осторожно прикрыл дверь. Подошёл к телефону: «Катюша, мы кое-как вы-ставили за дверь этого нахала…. Понимаешь, напился…, приста-вал к Норе… Ты бы не могла его сдать в вытрезвитель?… Прямо сейчас? Умница!  Поцелуй за мной…». Он положил трубку. Удовлетворённо хмыкнул. Подошёл к столу. Вылил остатки коньяка в стакан. Отхлебнул большой глоток, остальное отнёс в ванную. Маринка рыдала всё в той же позе. Он одной рукой вы-ключил воду, содрал с неё халат, обтёр им её губы и плечи по-вернул к себе. Поднёс стакан ко рту. Маринка пила всхлипывая и не ощущая вкуса. Стекло стучало о зубы.
Барон выбросил стакан в мусорное ведро. Взъерошил Ма-ринкины волосы: «Ну, всё, всё…. Успокойся…. Всё кончи-лось…». Потом включил воду и вышел.

Маринка просидела в ванне, не менее полутора часов. Вдо-воль наплакавшись, снова стосковавшись по Барону и его лас-кам, представив его одинокого, ожидающим её в постели,
она справедливо решила, что всё случившееся с ней полная ерунда и не стоит выеденного яйца, мигом покинула надоевшую обитель, досуха  вытерла полотенцем тело, высушила волосы и, прямо голенькая, вылетела из ванной. Барона в постели не было. Его вообще не было в комнате.
Пришёл Барон часа через два. Выставил на стол вино, коньяк, какие-то пакеты с закусками, молча затащил Маринку в кровать. Опять, любовные игры продолжались не долго, минут через десять он шепнул: «Сейчас Катюша придёт, надо поблаго-дарить. Помогла же, понимаешь? Да ты накинь только халатик. Хватит».
Вскоре постучали. Вошла Катюша, как всегда подтянутая, доброжелательная, готовая услужить. Маринка, в свеже-постиранном халатике, сервировала стол, Барон поцеловал руку, подвинул стул. «Усадили вашего знакомого. У нас не принято милицию в здание приглашать, так я знакомым ребятам позво-нила, они его метрах в десяти от крыльца взяли, позвонили по-том, мол, сопротивлялся,  суток на десять потянет», - доложила Катюша, усмехнувшись. «Пусть посидит, подумает, этого вполне достаточно, - махнул рукой Барон, - Ну, за знакомство! А, может, сыграем… на раздевание?…» - и лукаво прищурился на Катюшу.  Та и бровью не повела.  К чему только ни подготовит  гостинич-ный бизнес? На раздевание, так на раздевание, подумаешь – не-видаль.
Первые два тура проиграл Барон, аккуратно снял пиджак и галстук; Затем два тура – Катюша, лишившаяся фирменных фар-тука и кофточки. Каждую потерю запивали глотком коньяка и изрядно развеселились, особенно, когда  Маринка, сняв в свою очередь проигранный халатик, осталась  лишь в прозрачных тру-сиках. Следующий тур проиграла Катюша  и, выбирая из остаю-щихся одежд, решительно обнажила небольшие, но красивые  груди. Маринка завистливо скосила на них глаза и тут же проиг-рала последнее. Тут Барон бросил карты и заявил, что остальное он снимет сам, если, конечно дамы не возражают. Все уже доста-точно были возбуждены, и возражать никто не стал.   Так с шут-ками и прибаутками, поддразнивая и лаская друг друга, переходя из одних рук в другие, без конца меняя позы и партнёров, легко-мысленная троица развлекалась часа два с лишним. Барон, пре-взошёл самого себя, то ли стремясь расплатиться за выполнен-ную работу, то ли, просто, будучи в прекрасном настроении по-сле успешного завершения опасной операции. Натешились все сполна. Наконец, Катюша вспомнила, что её ждут дела и, поце-ловав на прощание партнёра и партнёршу, удалилась. Повозив-шись ещё немного, любовники угомонились и уснули сном пра-ведников.   
С телеграммой Барон опять угадал. Во всяком случае, Нина не проявляла каких-либо признаков тревоги. Барон, непринуж-дённо откинувшись па спину садовой лавочки, подождал, пока она поравняется. Молча, рукой пригласил сесть рядом. Нина, от-рицательно покачав головой, прошла мимо, не задерживая шага. Пришлось догонять. «Ну, зачем же вы так, Нина?» - начал Барон, заглядывая ей в глаза. «Я же Вам  сказала, поищите других жен-щин», - голос был спокоен и холоден, как лёд. «Но сейчас , ведь, нет мужа», -  Барон усмехнулся. Нина резко повернулась к нему: «Ах, Вы и это знаете? – немного помолчала, - Простите, я очень не люблю навязчивых собеседников…». «Учту и в дальнейшем постараюсь быть не навязчивым, - Барон был сама корректность, - Но я знаю не только, что его нет, но и то…, где он есть». «Меня это не интересует», - голос Нины вновь стал холодным. «На-прасно, - продолжал Барон разыгрывать из себя светского чело-века, - я думаю, он нуждается в нашей помощи…». «В чьей!? – Нина облила Барона холодным презрением, - в Вашей? Извини-те, у меня нет времени…». «Минуточку, - Барон взял её за руку, - здесь светло, посмотрите вот это…». Нина вернула фотографии, едва взглянув на них и брезгливо поморщившись: «Я не пони-маю, что даёт Вам эта провокация! Вы что, рассчитываете будто я от ревности с отчаянием кинусь в вашу постель? На меня такие фокусы не действуют». «Вы что, сомневаетесь в подлинности фотографий?» - искренне удивился Барон. «Напротив, ни ма-лейшего сомнения» - решительно отрезала Нина. «Боюсь, что Вы были недостаточно внимательны, - мрачно заметил Барон, - я, всё же щадя Ваши чувства, вручил Вам не самые убедитель-ные… Вот, ещё несколько …. Посмотрите внимательнее…». «Стоит ли? – сквозь ледяное спокойствие чуть-чуть проступала тревога. Во всяком случае, Нина больше не порывалась уйти не-медленно от Барона. Она его слушала. «Стоит, - твёрдо сказал Барон, протягивая пачку фотографий, - думаю, Ваши сомнения развеются…, - а сам даже глаза закрыл мысленно, - Никуда она не пойдёт со мной, - подумал он тоскливо, - Кремень, а не баба. Не поверит…. А, вдруг, они вообще там всю жизнь только в темноте…, и она понятия  про эту родинку не имеет…. Неужели, в последний момент всё сорвётся, - он потрогал, лежащий в на-грудном кармане, авиабилет, - Или сдать? Нет1 Если сорвётся, тем более надо будет ноги уносить побыстрее».
Нина, тем временем, перебрала фотографии. Ничто не от-ражалось в её лице, но та медлительность, с которой она это де-лала, выдавала, что спокойствие даётся ей не легко. «Что Вы хо-тите от меня?» - спросила она, наконец, чуть хрипловатым голо-сом. «О, боже, вот женщина! – театрально вскричал Барон голо-сом оскорблённой невинности, Чего я хочу?! Да я хочу показать Вам, наконец, этот дом, чтобы вы забрали своё сокровище… Или, может быть, Вы уже произвели переоценку ценностей? Пусть тогда там лежит…». Несколько секунд Нина пристально смотрела прямо в глаза Барону. Барон выдержал этот взгляд с саркастической усмешкой. «Хорошо, - сказала, наконец, Нина, - ведите!»
Барон сразу почувствовал себя  более уверенно. И не толь-ко потому, что Нина пошла за ним, главное он понял: на неё дей-ствует ирония. Пока единственное уязвимое место – боязнь по-казаться смешной. Они прошли слабо освещённой деревенской улицей, свернули к двухэтажному особняку, утопающему в зеле-ни фруктовых деревьев. Подъезд был ярко освещён. Барон вошёл в калитку первым. Постучал в дверь…. Некоторое время спустя, дверь открылась. На пороге стояла Маринка в знакомом по фо-тографиям длинном халате. Она была заметно пьяна. «Нора, - обратился к ней Барон, - нам нужен Михаил…». «Какой ещё Михаил? – Маринка упёрла руки в боки, - никаких тут Михаилов нет, и не было.» «Послушай, Нора, - продолжал увещивать ее Барон, - мы же хорошо знаем, что он здесь… Это, кстати, его жена…». «Наплевать мне на твоего Михаила и на его жену, нету его здесь, - нагло отвечала Маринка. При этом она качнулась, и, стало ясно, что под халатом нет никакой одежды. «Ну-ка! – Нина решительно отодвинула в сторону Барона, затем не менее реши-тельно Нору-Маринку и прошла через тёмный коридорчик в просторную прихожую.
Прихожая была освещена только одной настольной лампой, стоящей на небольшом журнальном столике, зажатом между двух кресел. Рядом с лампой стояла початая бутылка коньяка, ваза с фруктами. Чуть поодаль от столика находились ещё два кресла и небольшой диван. В прихожую выходили несколько дверей, все они были закрыты, и, ведущая на верх, узкая крутая лестница. Нина нерешительно остановилась. «Проходи наверх», - коротко бросил Барон и стал первым подниматься по лестнице. Нина молча последовала за ним. Маринка поднималась послед-ней, она тоже молчала.
В комнате, в которую они вошли, было темно, но не на-столько, чтобы нельзя было разглядеть два длинных ряда крова-тей, разделённых широким походом. Кровати были аккуратно заправлены. Все, кроме одной, где смутно просматривались кон-туры прикрытого простынёй тела. Нина решительно подошла к ней, ухватила за край простыни и … заколебалась. Потом скло-нилась над кроватью, словно пытаясь что-то рассмотреть сквозь материю. Вот этим–то моментом и воспользовался Барон. Мол-ниеносным движением он вздёрнул вверх подол её платья, сразу сковав её руки и лишив обзора, а затем резким толчком опроки-нул её на кровать. Подбежала Маринка и перехватила из рук Ба-рона тугой узел «Держи крепче», - приказал он, а сам, ухватив ноги, перевернул Нину на спину. Потом заранее приготовлен-ными верёвочками крепко привязал сперва одну, а затем и вто-рую ногу к железной спинке кровати. И, уже не торопясь, проде-лал то же с руками. После этого Барон включил в комнате верх-ний свет. «Иди вниз», - велел он Маринке, та послушно спусти-лась по лестнице.
Барон подчёркнуто медленно обошёл кровать, проверил, прочны ли путы, вынул из кармана перочинный нож, открыл большое лезвие. Вначале он вспорол платье и комбинацию, от-крыв лицо пленницы. Постоял, глядя ей прямо в глаза, усмех-нулся. Нина молчала, прикусив нижнюю губу. Тогда Барон так же подчёркнуто медленно вспорол один рукав, потом другой, выдернул платье, бросил его на пол. То же проделал с лифчиком, так же медленно в два приёма взрезал плавки.
Теперь Нина лежала, совершенно обнажённая, широко рас-кинувшись по кровати. Барон имел, наконец, возможность по достоинству оценить красоту этого зрелого хорошо ухоженного тела. Пожалуй, главным его достоинством было безукоризнен-ное соблюдение пропорций. Крупные груди красивой формы, сохранившие почти девичью упругость, хорошо развитые мыш-цы живота, слегка смягчённые подкожным жиром, отчётливо выраженная талия, круто переходящая в широкие бёдра, кучеря-вые волоса, аккуратно оторачивающие промежность…. Да, Нине совершенно незачем было стыдиться своего тела.
Барон прихватил с соседней кровати подушку, подсунул её под ягодицы. «Здесь плохо видно», - пояснил он ухмыляясь и поворошил рукой волоса. «Ну и подонок же ты», - выдохнула, наконец, Нина. «Спасибо за комплемент», - осклабился Барон и подчёркнуто внимательно продолжил осмотр.  Действительно всё было красиво: и полные почти симметричные губы, и, чуть выступающий из-под них клитор. Барон раздвинул их двумя пальцами, заглянул внутрь. Нина отвернула голову в сторону, проговорила как бы про себя: «Кричать,. Пожалуй бесполез-но…».  «Разумеется, - тотчас откликнулся Барон, - хотя, можешь попробовать. Мне, честно говоря, будет приятно…».  Он неторо-пливо расстегнул ремень, стоя лицом к пленнице и наслаждаясь её полной беспомощностью, насмешливо глядя на неё, снял ру-башку, потом брюки: «Впрочем, тебе тоже сейчас будет прият-но». «Напрасно ты губы раскатал, - голос Нины обрёл прежнее ледяное спокойствие,  - Ничего ты не получишь…. Если хочешь заниматься онанизмом, пожалуйста  .., но, уж уволь…, обой-дёшься без удовольствия…». И столько холодного презрения прозвучало в её словах, что Барон в последний момент всё же дрогнул и отвернулся, снимая плавки.  Его гордость, его неуто-мимый поршень был в полу рабочем состоянии. Это его немного смущало, досадуя на самого себя, он полез на кровать: «Стоит начать – всё станет на своё место, - решил Барон. Попробовал ввести член в полутвердом состоянии, с ходу это не удалось, по-пытался помочь рукой… «Зачем тебе баба? – опять облила его холодным презрением неуступчивая пленница, - сядь в уголок, подсучи в кулачёк». Барон заскрипел зубами.
Наконец, ему удалось всунуть свой несколько отвердевший ор-ган, но после  двух-трёх фрикций Нина лёгким движением вы-бросила его вон. Так повторилось несколько раз…. Барон нерв-ничал и терял уверенность. Нина пока молчала, но он представ-лял, какие ядовитые слова готовы сорваться с её губ. Это убива-ло желание. «Вот, чёртова баба, - крутилось в мозгах, - так и со-всем бабу не захочешь…. Или накануне сильно перебрал?» По-ложение было нелепым и тупиковым. Отступать было стыдно и поздно. Лежать и ждать, когда придёт желание, было бессмыс-ленно и опасно. Тем более, времени до отлёта оставалось совсем немного. Чувствуя, что всё пропало, он попытался, хотя бы, ими-тировать окончание акта. Не уверенный в том, что это вышло убедительно, Барон слез с постели. Прихватил с собой какую-то тряпку, понял, что просто необходимо выключить свет….
Одеваясь в темноте, Барон, вдруг, наткнулся на подарок Вовчика – самодельную бензиновую зажигалку-кастет. Усмеха-ясь, подбросил её на руке, подошёл к кровати. Нина лежала , по-прежнему, отвернув лицо в сторону, молчала, видимо, ожидала, что сейчас Барон освободит её. «Хрен с маком, - внезапно оз-лившись, мысленно ответил Барон на её ожидания, - полежишь до утра, покорячишься, меньше будешь выпендриваться». Он повернулся, чтобы уйти. Но, вдруг, увидел себя со стороны, как неловко бесславно  слазит с этой, распятой на кровати, беспо-мощной бабы, так ничего от ней по сути и не добившись….   «У, сука!» - Барон аж затрясся от ненависти, рука непроизвольно стиснула кастет, сознание залило неодолимое желание изуродо-вать, изувечить это холёное тело. Мысль зацепилось за слово «зажигалка», и решение пришло мгновенно. Барон выкрутил из днища пробку, разбрызгал бензин на живот, на бёдра, на кучеря-вую черноту волос. Его оказалось немного….  Нина вздрогнула от неожиданности холодного, удивлённо уставилась на Барона. Что ещё он там выдумал? Барон чиркнул кремнем, Фитиль вспыхнул длинным коптящим пламенем. Он на вытянутой руке приблизил огонь к кровати, осветил лицо. В неровном свете пла-мени на Барона смотрели расширившиеся глаза. От  ужаса пони-мания дёрнулось и затрепетало всё тело. «Не надо», - прошепта-ла она одними губами. Барон торжествующе хмыкнул, чудовищ-ная ухмылка исказила, освещённое дрожащим пламенем, трепе-щущее от игры света и тени, лицо победителя. Он ликовал. На-конец-то, она признала своё поражение…. Огонёк быстро стал уменьшаться. Лица ушли в темноту. Барон разжал пальцы, уро-нил зажигалку в густоту волос. Огромный столб пламени вспых-нул на мгновение в центре кровати. Нечеловеческий вопль разо-рвал тишину и захлебнулся вместе с отключившимся сознанием. Барон молча отвернулся и пошёл вниз по лестнице.
Из кресла неуверенно поднялась растрёпанная, взлохма-ченная Маринка. Она недоумённо таращила на Барона глаза, пы-таясь сообразить, был ли реальностью этот истошный крик, или это ей только приснилось. «Приснилось», - решила она, наконец. Неровной шатающейся походкой она двинулась навстречу Баро-ну, пьяно рассмеялась, поймала его руку…. Барон попытался от-странить Маринку, обойти её…. «Куда ты, сладенький? – Ма-ринка совсем повисла на Бароне, чуть не уронила его в кресло, - Я так хочу тебя…, - Её снова шатнуло. Чтобы не упасть, Марин-ка обеими руками вцепилась в спинку кресла. Кресло поехало в сторону, - Видишь, я совсем пьяная…», -  дурачась, вытянула вперёд руки, повалилась животом поперёк кресла, призывно гля-дя на Барона и болтая ногами. Барон молча подошёл ближе, за-голил её задницу, закинув полы халата на голову. Чуть отступил назад. Маринка затихла, широко раздвинув ноги она ждала Ба-рона. «Вот так и полежи малость, - в голосе Барона звучала чуть прикрытая насмешка, - подожди меня, я сейчас вернусь…». Он ещё раз, через плечо поглядел на оголённые прелести. Явно сла-бо по сравнению с телом, которое только что изуродовал. Ма-ринка, похоже, опять задремала, покосился на стоявшую на сто-ле бутылку, там оставалось не более трети. «Нализалась, стер-ва…», - он вышел из комнаты. В тёмном коридорчике на ощупь снял со стены плащ, поднял стоящий на полу маленький чемо-данчик.
Недалеко от калитки толпились местные пацаны, среди ко-торых Барон сразу узнал Рыжего и Вовчика. Они оживлённо пе-реговаривались, поглядывая на окна второго этажа. Увидев Ба-рона, замолкли. Барон усмехнулся, перехватил чемоданчик в ле-вую руку. Не доходя шагов десять, остановился, позвал Вовчика. Вовчик приближался подчёркнуто независимой походкой, засу-нув руки глубоко в карманы. Барон уловил запах спиртного, окинул подростка насмешливым взглядом, тихо спросил, кивнув на руки: «Что, птенчика держишь, чтоб не улетел?».Вовчик ос-тановился, угрожающе засопел. «Да ты не обижайся, - миролю-биво продолжил Барон, - я к тому, способен ты засадить бабе или нет?». «А то!», - обиделся Вовчик. «Ну, так за чем же дело вста-ло? –Барон наклонился к самому уху, - заходи потихоньку…, там меня одна шалава ждёт… уже готовенькая…, я её специально рачком поставил…. Так, что ты не теряйся…, заходи и сразу…. Только без разговоров, понял?» Вовчик вожделенно  облизнулся, потом с сомнением взглянул на Барона: «А, ты?» «Слушай, на-доела она мне…. Да ты не сомневайся, баба, что надо! Моло-денькая…. Или дрейфишь?». Вовчик молча дернул плечами ре-шительно шагнул к калитке…. Барон проводил его взглядом до двери. Ещё подождал немного. Наклонился, открыл чемоданчик, достал бутылку, аккуратно завёрнутую в газету. Сожалеюще причмокнул: «Последняя…, да, уж, ладно…». Подошёл к группе подростков. Те встретили его вопросительными взглядами. Ба-рон широко улыбнулся.                Подбросил и поймал бутылку,  протянул её не разворачивая ближайшему: «Угощайтесь, пацаны! Пока ваш Вовчик шалаву порет…. Потом поможете ему….Её на всех хватит, раза по два пропустит…. Способная…. Чао!»
В конце переулка Барон оглянулся. На улице под фонарём стоял один человек. Издали разглядеть было трудно, вроде бы, Рыжий. Барон пожал плечами и повернул на шоссе, К остановке приближался автобус.

Прошло лет восемь. В аэропорту суверенного теперь госу-дарства у почти пустой буфетной стойки я обратил внимание на крупного рыжего мужчину, с сомнением разглядывавшего цен-ники. Лицо показалось мне знакомым, мы разговорились….  Рыжий, это оказался он, поведал мне окончание курортной исто-рии:
-- Нину похоронили…. Михаил Фёдорович так и остался в горо-де…, при кладбище…. На бутылку водки всегда имеет, а больше ему и не нужно. Маринка тоже спилась…. Сразу, как только вы-шла из психо-больницы. Её и на суде не было, что с неё возь-мёшь – ненормальная. Парни все сидят до сих пор…. Кроме Вовчика. … Расстреляли…. Зажигалка…, слишком тяжёлая ули-ка, её чуть ли не весь город знал…. Я? Юрфак кончил…. Хотел ребятам помочь, где там!… Бардак, конечно…, но пока работа есть – жить можно…. Ищу, конечно, только много ли наездишь сейчас, дорого стало…. Да и не достать его, наверно, теперь…. Боюсь, высоко сидит….
Объявили мою посадку. Мы попрощались. Накрапывал дождь…. Было тепло и сумрачно.

 Конец.

1989 –1991г.г.