начеку

Ты была речкой, которой пращур успел дать имя…
Теперь ты пруд. Это тоже красиво. Тем более что рукотворным человек чаще гордится. Больше чем природным. Ибо результат его труда. След на земле.
Только вот у прудов не бывает имен собственных. Прудов ведь пруд пруди. Кто станет называть пруд?  Остается у воды только принадлежность.
На патриарших не было патриархов и они стали чистыми. Ушедшая под землю в трубах речка на поверхности выглядит как лебяжий пруд. Ни пруд, ни речка не настоящие. Только  лебеди гонящие волну к берегу самые что ни на есть.
Сколько себя помню - столько помню этот пруд и этих лебедей.  Осенью в листопаде их отравляли на зимовку. Парк прощался с летом. Очередной год уходил из жизни.
Снежань. Студень. Люты….. Мертвый сезон…..
Зимний месяцеслов заканчивался красавиком – и лебеди водворялись на законное место.  Начало нового сезона в старом графском парке. Иногда к стае белых лебедей присоединялась парочка  черных. Бывало, что он был один.
Но он во что бы то не стало должен был появиться, душа желала чтобы он был. Иначе мироздание качалось в своей основе. Белых-то было много. И в других городах были белые. Но он такой непременно был одним из тех иных. Не таких как все.
Гадкий утенок тоже был белым. Правда,  вероятно это и есть  упущенная возможность. Куриный двор и птичник удивился, что из беспрецедентного  уродца явлено было миру белое совершенство.
Собратья же восприняли пополнение как должное.  Свой среди своих.
Но хотелось полного чуда. Должны бы были удивиться и те и другие:
если бы в  мир пришел черный лебедь!
Уже много лет здесь не бывает черных лебедей. Меняются скамейки и ограды, мостики и фонтаны, домики на пруду, но черные не возвращаются.
Нарушение гармонии в моем детском представлении, превратившееся в стойкую тенденцию.
А сегодняшние дети – дети с белыми – никогда не будут жалеть о черных. Где они могут их встретить?
Из книги  французского аса:
- Уж не надеетесь ли вы остаться в живых, господин капитан?
И он облачается для служения Мёртвому Богу и гребёт против течения, выживает в пустыне, выходит из штопра и «мёртвой» петли. Меняются партии, веры, религии, даже материки, говорят, движутся в ритме вселенной, и только замысел остаётся неизменным. Он должен быть. Кто-то должен сказать богу, что он Бог.