2 старый чемодан

   
         ИГРЫ
                1
Сегодня ты почти в умат,
Неадекватный адвокат,
Ты сам себе поставил мат
И выпустил струю.

Тебе стучат, тебе звонят,
Слюнявят баксы, точат яд,
Но это все не стоит трат,
Ты мир послал к бую.

Ты не Вольтер и не Дидро,
Но ты смотрел на мир хитро,
Пока хомяк посет добро,
Не слезть тебе с конька,
Но неожиданный финал,
Остановив безумный бал,
Ты заработал высший балл -
Твой памятник - века.

        2
В карты играть - нельзя,
Дама побьет туза,
Больно - до синяков,
Больше - без дураков.

Робости нет как нет,
Туфли летят в кювет,
Вот он, игры азарт,
В мире крапленных карт,

Шулер, я карты рву,
Все здесь игра в игру -
Кто-то пойдет с ферзя,
Но в карты играть нельзя.

                3
Кладбищенский сторож, от скуки твои гороскопы,
Ты знаешь о мертвых чуть больше чем мы о живых,
Здесь роет могилы, похожие на окопы,
Бригада чеченцев, парней окончательно злых.

Уже схоронили и смолкнул халтурный оркестрик
И мерзлыми комьями холмик присыпан уже,
За деньги и водку наполнится воздух окрестный
Весельем, которого собственно нет на душе.
                (б.п)            2000 г.




                памяти Романа Тягунова
Так пусто мне, что лист упавший
В застывшем воздухе - звенит,
Мы не от Бога, не от пашни,
А голос странный, голос страшный
Сомкнуть ряды уже велит,

Но на дырявых барабанах
Мы твердо знаем только марш,
В окопах мы, а в ресторанах
Нам не нальют за наш литстаж.

И если нет сегодня с нами
Того, кто знамя нес в руках,
Держи равнение на знамя
В его стихах.
              (б.п)       2001 г.

     СЮЖЕТ
Доброй ночи, Квазимодо,
Ты уже, как будто, спишь?
Чемодан глядит с комода,
Но куда ты с ним сбежишь...

Сон тебе как воздух нужен -
Ну, а бог тебе простит -
Толстый мальчик неуклюжий
Там о девочке грустит.

А она откроет дверцу,
Воду в вазу перельет,
И похожую на сердце
Розу в пальчики возьмет,

Соблазнит прической новой,
Скажет "Что же ты грустишь?"
Но однажды с Казановой
От отца сбежит в Париж.

Связку из тоскливых писем
Ты засунешь под кровать
И кусок от той кулисы,
Где ей бог ссудил сгорать.

За окном твоим - погода.
Грусть на сердце не держи.
-  Доброй ночи, Квазимодо,
На ночь сам себе скажи.
                (б.п)       1997 г.




Русалочье русло рассвета,
Сквозь вслески созревшего лета,
И я говорю тебе, здравствуй,
Так будь мне хорошей приметой
И с этой травы примятой
Роса проступила, мятой,
Запахли твои ладони
И я говорю тебе: "Помни,
Была ты одна одета
В русалочье русло рассвета".
                (б.п)     1998 г

СИНКОПА
Будто бы реку твоей любви,
Я перешел в брод,
Одними губами меня зови
Как камикадзе в полет.

У пьяного неба нам угол не снять,
В мгновении жизнь пролистав,
Так крепко удастся всю землю обнять,
До пены на скошенных ртах.

И люди, идущие в магазин,
Секундною станут толпой,
Но это же  ангелы - скажет один,
Глупцы - усмехнется другой.

Рулетка их жизни на краски бедна,
Мы кровью чуть скрасим им грусть.

ПРОЗРАЧНА ВОДА И КАК ЛЕД ХОЛОДНА,
А Я ЕЙ УМЫТЬСЯ БОЮСЬ.
                (б.п)          1997 г.



Деревенские дети -
Щенки без призора,
А в простуженном свете
 Уральские горы.

И пейзаж предтаежный,
И горные дали,
Брату младшему : "Врешь ты..."
Кто крикнул? Не я ли?

Хлещет водка из вены,
Вождями открытой,
Отлюбили все гены,
Черствым хлебом не ситным.

В браконьерское утро
Предрассветно и сухо,
Подзабытая мудрость
По- совиному ухнет.
                (б.п)          1999 г.

Вынесите кресло Ренуара
В сад, где земляничные дожди
Цвет лиловый, размешав с багряным,
И добавив запахов земли.

Эти краски, переходы света,
Вам старик покажет на холсте,
Дерево, что солнцем обогрето,
Девочку, что с мячиком в руке.

Натюрморт из красок нереальных,
Где вино в кувшине, виноград,
Чтоб себя потом не упрекали -
Ренуара вынесите в сад.
                (б.п)        1996 г.

Нажимая на кнопку лифта,
Ожидая движенья сверху,
Я подумаю: "Скоро осень
Заметет листопадом нас."

И мои непослушные пальцы
В ожиданьи дождей прощальных
Реагируют чутко на взгляды
Чих-то рано потухших глаз.

И опухшие лампы в подъездах
Так сегодня наивно торчащи,
Их мерцание освещает
Примитивность настенных фраз.

Нажимая на кнопку лифта,
Я подумаю: "Скоро осень,
В сероцветье своем прощальном,
Похоронит чуть слышно нас."
                (ф)      1990 г.

  ЭЛЕКТРОННЫЙ АМАДЕЙ
... и Моцарт сел за синтезатор,
И начал звуки извлекать,
И музыка лилась богато,
Пока он не устал играть.

В ней плыло небо, пели травы
И скрипок сотен голоса.
"Немного ветра я добавлю
И звезд безумные глаза,"-
Подумал Моцарт.

Вена в полночь
У Санкт-Марии собралась.
И началось...  Застыла площадь
В непостижимое несясь.

И Мацарт управлял планетой,
Держа ее в своей руке.
И танцевали искры света
В его блестящем парике...
                (ф)        1991 г.



Окончен листопад, аукает несмело
Нас осень в те места, где трудно ворожить
На том, что в тишине давно перегорело
И где навывшись пес, идет щенков топить.

Сейчас пробьют часы и сразу станет ясно,
Что, путаясь в следах, к нам вечность прибредет
И старый гробовщик неоновую маску
Натруженной рукой с погасших глаз сорвет.

Уже окончен срок, но падают на землю
Осколки старых снов, серебрянно звеня,
Но им на этот раз уже я не поверю,
Как серый листопад, уставший от огня.
                (ф)         1989 г.





                памяти Марлен Дитрих
Вслед за бликом фотовспышки
в зазеркалье,
в лиловатый свет парижский
в сон хрустальный,

Бледный ангел отлетает
за другими,
только дымку оставляет,
только имя.

Будет так и тайна тайной
сохранится.
Отражает лик зеркальный
наши лица.

Снова выдумаем чудо
и отпустим
в никуда из ниоткуда
с тихой грустью.
                (Ф)     1992 г.



ЖЕЛТЫЙ ЭКСПРЕСС
В той стране, куда мы едем,
Кони курят элегантно,
Близорукие медведи
Говорят на эсперанто.

Там читают черепахи
Прошлогодние газеты,
И звенят их ОХ-и, АХ-и
Словно мелкие монеты.

Дремлет ёж в плетеном кресле,
Спрятав ноги в красный плед -
В том, что он храпит чудесно
Никаких сомнений нет.

Кот играет на кларнете,
Если просят поиграть,
В той стране, куда мы едем
Всюду тишь и благодать.
                (Ф)            1991 г.




Ах, апрель, повадки птичьи
Гомон, воробьи,
Первой встречной электричке
Объяснюсь в любви.

На три слова и не больше
Хватит пустяков.
Задохнусь ей в след: "Постой же,
Я без дураков!"

Но она уже толкнула
От себя перрон,
На прощание спугнула,
С тополей ворон.

Желтый свет глаза мне застит
И летит насквозь.
Боже мой, какое счастье
Мимо пронеслось...

В такт ему в груди качнутся
Теплота и грусть,
А слова - они очнутся
На изломе чувств.
                (Ф)         1992 г.




Помнишь, как дрожал воздух? -
Даже фонари - гасли.
Слишком горячо, осень,
Я тебя любил.
                - Разве?

Время остывать листьям
Жилистым, сухим, клейким.
Время разменять мысли -
Лучше бы влетело в копейку.

- Что тебе еще надо?
   Нечего тебе дать мне...
- Просто мне тепло рядом.
А тебе со мной.
                - Вряд ли.

- Веришь я звонил.
                - Верю.
- Был твой телефон занят.
Как же мы с тобой спелись.
- Каждому своя память.
                (Ф)        1992 г.


От судьбы и от метаний
Только на день уходя,
Принесу луну в стакане
Выпью залпом за себя.

Прослезюсь от умиленья,
Всем воздастся по слезам,
Потому, что день рожденья
Навернется на глаза.

На одном дыханьи свечи
Я задую и скажу:
- Как прекрасны наши встречи,
Даже я ,друзья, дрожу!

Цвет у сердца очень маркий,
Но приветствую весну!

Соберу в углу подарки
И на них, хмельной, засну.
                (Ф)              1992 г



Вот моё шпингалетное детство,
Возле шпал, по колено в репьях,
Что в июль не могло наглядется,
Где одежда дымилась на швах,

С пустырем для прогулок собачьих,
С долькой микрорайонной любви,
Где срастались легко неудачи,
Лишь царапины долго цвели.

Где несчастье вмещалось в монету,
Что сшибала шпана у кино,
Или в запах зубных кабинетов,
Остальное забыто давно.

Счастье ж было таким беспричинным,
Жаль, что я его не сохранил,
Словно ножик, складной перочинный,
Что так сладко штаны тяжелил.
                (Ф)               1992 г.



,