Песнь тридцать четвёртая

Пока мы проходили сквозь последний круг,
Где царствовал могильный холод,
Уж я не чувствовал ни ног, ни рук;

Во мраке различался страшный холм,
Вергилий говорит: "Смотри, ведь это Вельзевул -
Властитель Ада и исток всех зол".

Я вздрогнул и от ужаса, и ветра, что подул,
И спрятался за спину храбреца,
Который вдруг налево повернул;

Мы шли по льду, казалось, без конца,
Вморожены в него бесчисленные души
Людей преступных и греховных без лица,

Посередине - Люцифер, тысячефунтовая туша;
Вергилий мне: "Он был сияющ и
Крылат, златоволос, архангел самый лучший, -

"По той причине, - он подумал, настоящим
Могу быть Богом Я. А как иначе?
Всех выше и ни для кого не мальчик..

Честолюбивых ангелов назначу
Стратегами когорт крылатых,
Трон Высший должен быть захвачен, -

Он думал, - Я возьму его с нахрапу!"
Но кроме красоты и ум необходим;
Он оказался не готов к захвату.

И встретил их архангел Михаил -
Его талант божественный, призванье,
Помог восставших ангелов сразить,

И претендент пробил собою полушарье
Земли, разверзнув озеро Коцит,
И вмёрз по грудь. Достоин наказанья!

Он тут же потерял весь блеск и вид,
Прекрасное лицо разбилось на три части,
На три башки, и каждая казнит -

На то ему дарована часть власти:
Хотя он назван Император Ада,
Реальной силы больше не осталось".

Одна башка рябая с хитрым взглядом,
Под носом пышные кавказские усища,
Другая рыжеватая с бородкой, но без кепки - с лысым лбом,

А третья такова, что сразу даже не опишешь:
Нос полубашмаком германским, а под ним пучок,
Над левым глазом прядь, украденная с плеши,

В его зубак - хрустящий, как стручок,
Был помещён главою в рот
Главнейший грешник Ада; высший счёт

Ему предъявлен - то Искариот
Иуда, иль Джюда, и этот больж - Джудекка,
Где Люцифер, когда-то ангел, - ныне главный чёрт;

А рыжая башка терзала человека,
Который верным был, но предал друга,
И Юлий Цезарь получил удар стилетом,

Успев лишь вымолвить: "И ты, Брут?" -
И умер в величайшем изумленьи,
Свой завершив великий жизни труд;

А третья образина с наслажденьем
Жевала Кассия, напарника убийства,
От Цезаря принявшего богатство, положенье.

"Но нам, однако, не до любопытства, -
Сказал Вергилий. - В этих льдах
Не время и не место для витийства;

Скорее за спину гиганта!
Я знаю там единственный проход,
Свободный от наплывов льда,

Там неопасен нам случайный поворот
Громадины - той, что зовётся Люцифер,
Напротив тучной поясницы узкий грот,

В него войдём, и здесь вторая эмисфера,
То есть другое полушарие Земли,
Где всё наоборот: был низ - стал верх.

Условия, однако, соблюди:
Я дух, а ты земной - раб гравитации,
Которая мне вовсе не грозит,

Я быстр, как мысль среди людей и наций,
Поэтому садись ко мне, как в детстве, на закорки,
За шею обними, и мы начнём спускаться".

Был виден грот, где полные потёмки,
Наощупь ощутили жёсткий лес волос,
Этап последний адской гонки -

Что помню я? Отвечу на вопрос:
Вергилий с волоса на волос, как оранг,
Перелетал со мною. Я ж как врос

В него, зажмурившись от страха,
Когда мой шеф проговорил: "Мой друг!
Этап закончен, избежали краха".

Пред нами коридор, в конце казался круг
Сиявшего ночного неба,
Глядящего на мой испуг;

Мой гид сказал: "Слезай; к горе Чистилища
Чуть переждав проделать путь не поздно.
О как прекрасно на земле, где нет страшилищ!

Передохни, потом пойдём мы к звёздам".

Вспомним, как звучит конец Ада в подлиннике:

Салимо су, иль примо эд ио секондо,
Танто к'и'  види де ле козе белле
Ке порта ль чьел, пер ун пертуджио тондо.

Э куинди усчиммо а ривидер ле стэлле.

     ФИНЭ ДЭЛЬ ИНФЕРНО