Скоро лето

        В понедельник, в четыре, в квартиру Мая постучались хмурые люди в серых костюмах, зеленых ботинках и глупых бардовых беретах, так и норовивших свалиться с гладкостриженных голов.
        Вошли они бесцеремонно, грубо распахнув только приоткрывшуюся дверь. Предъявив испуганному Маю какие-то бумажки, пестревшие печатями и подписями, они тут же проследовали в комнату, один вид которой внушал устойчивую мысль: «Кому-то точно надо жениться». Повсюду был беспорядок: кружка с теплым еще кофе стояла на полу, рядом лежала раскрытая книга, у которой от поднявшегося сквозняка зашелестели страницы. Комок скомканного постельного белья на кровати был похож на существо, промышляющее каннибализмом.
        Мужчина, вошедший последним, (видимо он был за старшего) пробурчал:
- Это просто проверка, срок аренды истекает, да и соседи жалуются, сами понимаете…
        Май хотел что-то ответить, челюсть его ходила ходуном, но звуков так и не издала. Собравшись с силами, Май все-таки выдавил:
 - А…а ка-…кастрюли, а белье-то зачем ворошить?
 - Форма, форма, гражданин. Сами видите – молодцам моим в вашем прошлогоднем белье копаться радость не великая. Все делаем по форме.
        Тут с кухни раздался голос.
 - Да у него тут персики! И сливы! Маю – и персики! Не положено!
Голос этот был повизгивающий, но, в то же время, хриплый, как у малолетнего курильщика. Вскоре показался и его обладатель. Это был грузный мужчина лет тридцати, неровно побритый, с продолговатым носом и жадно поблескивающей испариной на лбу.
 - Не положено! – еще раз взвизгнул он, смачно чавкая персиком.
        Май обреченно вздохнул, взглянув на усердно работающие челюсти уже всей троицы.
        …Никогда еще табурет не был для Мая таким жестким. По очереди из стенного шкафа были извлечены шуба, коньки, лукошко, крем от загара и лыжи – вещи, порядочному Маю не положенные. Тот, что был за старшего, постоянно помечал что-то в своем синем блокноте и размеренно курил. Осмотрев все извлеченное богатство, он риторически заметил: «Да так и год, и два прожить можно!» Потом повернулся к Маю и официальным тоном произнес:
 - Ну что, вам придется проехать с нами. Возьмите минимум необходимых вещей: набор для бадминтона, кеды и тому подобное добро.
        Его голос скрипел, как плохое перо по хорошей бумаге.
 - Но как же так, меня завтра должны командировать на север, в Мурманск…
 - В следующий раз. У нас с вами тоже путь неблизкий, и подалее Мурманска. Кхм… Мурманск... – словно убеждая себя в чем-то, выдохнул тот.
        Перед подъездом стояла машина, в которую должны были посадить Мая. Машина эта была серая, с темно-зелеными колесами и красной крышей. Прежде чем сесть в нее, Май в последний раз взглянул на свое окно. Оно продолжало уютно ворковать с примостившимся рядом тополем, который гладил его своими чуть зелеными ветками. Дверь захлопнулась.
 
        Пришедшие на следующий день друзья обнаружили опечатанную квартиру, повздыхали и отправились пить вино и жечь тополиный пух на ближайший бульвар.
А на Колыме начиналась весна.
Июнь же.