О, душе...

О, душе, с чем предстанешь в довлеющем часе?
Оправдаешься чем? Этим? Этим? И только?!
Покаяния двери отверзи мне, Спасе,
О делах окаянных да плачуся горько.
О, увы тебе, грешной, великое горе;
Фарисейства беги, уподобься мытарю;
Прокрадусь осторожно, привстану в притворе,
И рукой себя в грудь незаметно ударю.
Где-то в мрачном уме растворятся проклятья,
Захлестнет болью горло стенанье немое.
Проберусь меж рядами, склонюсь под Распятье,
И пречистые ноги слезами омою.
Буду в тесные двери стучать: «Отоприте!»-
По холодному полу рассыплется волос.
«Жено, где твои судьи?! Ступай, не греши впредь».-
Как награду услышу чарующий голос.
Но твердыня содрогнется. Молнии-стрелы.
Скорбно сжаты уста. Мрачно сдвинуты брови.
И увижу сукно, ослепительно бело,
Гроздью алой калины пропитано кровью;
Обагрённый венец, язвы, рваные раны;
И, припав, растворюсь в молчаливом укоре
Затуманенных болью очей Иоанна,
Рук Пречистой Марии, заломленных в горе…
Что же спиши, душе, в ожидании Жертвы;
В остывающем сердце не чаешь спасенья?!-
О, Владыко, восстани, восстани из мертвых!
Да затеплится в мир тихий свет Воскресенья!