1. 1990 - 1995 гг. Германия. Обложка

Сборник «СтихиИ разных лет».

Цикл
«1. 1990 - 1995 гг. Германия»:

1# Не слЫшны ни шелест обманный...
2# Вот и новая осень канула...
3# Создаваемого нами...
4# Первое свидание с настоящей Ностальгией
5# Распрощавшись с тоскою предутренней...
6# Автопортрет Невзначай
7# Кончено стихотворенье...








      
       В первоначальной версии авторской страницы стихи сборника были представлены только циклами, не разбитыми на отдельные произведения. (Подробнее см. в "Предисловии к сборнику", http://www.stihi.ru/2013/04/20/6833.) Далее находился сборник иллюстраций, созданных в разное время как самостоятельные работы, иллюстрациями не являющиеся (кроме картины "Художник", написанной именно как персонаж одноимённого стихотворения третьего цикла) и здесь разбросанные просто по настроению. Все иллюстрации на моей странице (компьютерные работы, рисунки, картины маслом) - только мои. Так что все рецензии до 11.04.2013 были написаны или к каждому из циклов полностью, или к отдельным иллюстрациям с указанием стиха, к которому они относятся. Сейчас структура страницы переработана, так что прежние рецензии я сохранила либо к "Обложке" каждого цикла, где его повторила, чтобы не обессмысливать прежние рецензии, либо к отдельным стихам, т.е. когда-то - только к иллюстрациям. Стихи в качестве произведений (многие из которых проиллюстрированы) следуют теперь в сборнике далее, после каждой "Обложки".
        О том, почему столь разнородные по форме и тематике стихи объединены в циклы, в "Предисловии к сборнику" можно прочитать подробнее.  В основном стихи объединены по времени их написания, но всё же связаны неким внутренним стержнем каждого цикла.









«1. 1990 - 1995 гг. Германия»:




         *  *  *


Не слЫшны ни шелест обманный,
ни говор, ни плач.
Над темной рекою – туманный
клубящийся плащ.

И тают столетий приметы,
мелькая вотще.
Пред воином двадцатилетним
в туманном плаще –

застывший беззвучием серым
набатный удар,
и льдом наползающий север,
и желтый пожар.

А время взорвется – сегодня.
Скрестятся мечи.
Молчит Александр.
                Спокойно
и властно молчит,

не зная, что призван в бессмертье
под гул вечевой.
И – вечное двадцатилетье
над древней Невой.





           *  *  *


Вот и новая осень канула,
замерла.
Будто душу лизнула пламенем –
и прошла.

Приморозило. Утро раннее –
в дЫмке сна.
Ожидание, ожидание…
Тишина.

И дороги ледком закованы…
Что, боюсь?
На баранку роняю голову.
И смеюсь.





         *  *  *


Создаваемого нами
не умея различить,
села бабочка на пламя
нарисованной свечи
и, еще не зная тайной
тяги гибельной на свет,
сотворила гениальный
фантастический сюжет.

Я, убрав подальше свечи,
в полусумраке, одна
промечтаю этот вечер
у раскрытого окна, –
там укроется под кленом
странный день, что преподнес
то ли старый – разрешенным,
то ли новый парадокс.





ПЕРВОЕ СВИДАНИЕ С НАСТОЯЩЕЙ НОСТАЛЬГИЕЙ


Познакомиться с нею как будто бы я
не стремилась, – но имя красиво звучало, –
и в мечтаниях смутных, таясь от себя,
я Прекрасною Дамой ее различала.

Но, ступив в полутьме коридора назад,
увидала в дверях – только охнула слабо,
а она – по-хозяйски надела халат,
неожиданно властная, грузная баба.





           *  *  *


Распрощавшись с тоскою предутренней,
я несусь на горячий рассвет
на пустом автобане – по внутренней
полосе,
               без помех и без бед.

После ливня со шквальною силою –
отлегло.
               Не воротит с души
даже что-то увидеть красивое
в европейской стерильной глуши.

Как из давнего века, прирученные,
за холмами нырнувшие в тень,
черепичные крыши
                игрушечных,
нереальных, немых деревень,

и полей, будто не существующих,
и дорог –
                идеальная гладь.
…И так странно стоит голосующий,
где бессмысленно голосовать:

на сверхскоростняке – наваждением.
Растерялся, отпрянул, вздохнул, –
трехметровое заграждение,
видно, только что перемахнул.

Тормозну, поступая, как вздумается,
торопливо нарушу запрет,
чтоб еще ни о чем не задуматься,
только вздрогнуть –
                на русский акцент,

и обоим увидеть –
                кончается
эта пытка безжизненных стран,
и нестись, хохоча над случайностью,
уходя на другой автобан.*

_____________
       *Примечание.
       Спустя годы уже возможно сделать примечание. Сюжет этого стихотворения выдуманный. Точнее, собирательный (как событий, так и намерений, настроений), основанный на глубоко пережитом личном опыте в различных сферах жизни того времени в Германии.
       В последние годы очень важно подчеркнуть, что всё это не имеет АБСОЛЮТНО никакого отношения к тому, что сегодня в мире по инерции называется «Россия», «русский» («русскоговорящий»), – во всяком случае к тому, что вынуждена переживать и наблюдать я сама. Я ещё успела застать ту страну (на «старых дрожжах»), в которую так хотела вернуться и вернулась в 1995 году. Но больше её нет. Ни в какой ипостаси, ни в досоветской, ни в советской, ни в ранней постсоветской, где ещё была, всё-таки ЖИЗНЬ. Но больше нет той страны, больше нет человеческих душ, больше нет восточно-славянской цивилизации, – ничего. На сегодняшний день приходится констатировать, что заметный нынешний патриотизм (каким мне его приходится наблюдать), всегда в противопоставлении каким-либо другим странам и народам, включая западные, выражен в обществе даже более заметно, иногда экспрессивно и уж точно определённо, чем раньше, но по сути это похоже, скорее, на взаимно антагонистический «патриотизм» болельщиков «Зенита» и «Спартака» без какого-либо иного духовного, сущностного содержания.
       В общем, я хочу сказать, что чувства и впечатления того времени, выраженные в этом стихотворении, совсем никак не могут быть (не должны быть) восприняты исходя из опыта и впечатлений дня сегодняшнего.
       Перемены произошли (или были произведены) с поразительной быстротой (в «петербургский период» с 2000 года и доныне), но теперь это уже совсем другая страна (во всяком случае, какой её могу и вынуждена наблюдать я сама). С горечью приходится утверждать, что то, от чего я когда-то уехала (из Германии), в конце концов полностью догнало меня здесь, да ещё и тысячекратно замешанное на Большой лжи, подлости и мерзости. А больше бежать уже некуда. Разве только в художественные осколки былого и вовнутрь себя самой. Страны – моей и у меня – больше нет.

       Если кому-нибудь интересно подробнее — см. записи "Литературного дневника" на "Прозе.ру": 31.07.12 — 19.08.12 или главное — 11-19.08.12. Читать эти записи лучше не в "Дневнике", а в произведении "Репортажи — все вместе", что то же самое, что и дневник, только читать удобнее, а записи размещены в хронологическом порядке (последние стоят последними).

http://www.proza.ru/2012/03/06/1035
или
http://www.proza.ru/avtor/tannhaeuser






   АВТОПОРТРЕТ НЕВЗНАЧАЙ


Лежат две карты – тройка и семерка.
Над ними – с картой – замерла рука.
Под вазой – лепестков засохших горка,
и стопка книг накренена слегка.

Беспомощность. Ни толики азарта.
В глазах – осевшей страсти мертвый груз.
…И эти две уже открытых карты.
И на губах томится слово – "…" .

_____________
       Примечание:
"Тройка - семёрка - ТУЗ"  -  "Тройка - семёрка - дама"...





               *  *  *


Кончено стихотворенье,
оглядишься – пустота.
Чьи-то мненья, одобренья,
осужденья, суета…

И робеешь,
               струны лиры,
как впервые, шевеля.
Снова – сотворенье мира
с абсолютного нуля.

.