День Огурца. Глава 14. комический экшн

ГЛАВА  14.
ЦВЕТОЧНЫЕ  ПОЦЕЛУИ.

- Тьфу! – возмущённо вопит взъерошенная особа бальзаковского возраста, бросая любовный роман на прилавок, - опять всё то же самое! Неужели нельзя что-нибудь новое придумать? Вот и сиди здесь, умирая со скуки! Чёртовы писаки!

Она озирается по сторонам и вдыхает смесь цветочных ароматов, которой заполнен её киоск.

- Фу! – бормочет сия раздражённая дама, - хоть бы кто купил уже, эти чёртовы цветы, а то у меня от них совсем крыша съедет!

Она смотрит в окно и видит пыхтящий «Камаз», стоящий в нескольких метрах от её киоска на перекрёстке, в ожидании зелёного света.

- Так нет, ведь! – продолжает свой монолог дамочка, - никому не нужны эти дурацкие цветы! Никто не хочет их дарить своим девушкам! Нет никакой любви, и всё тут! А они ещё и романы сочиняют!

Она приподнимается со стула и тянется к открытой форточке в надежде вдохнуть немного свежего воздуха. Но вместо этого в её дыхательный аппарат влетает клуб выхлопного газа, выпущенный «Камазом», который, наконец, тронулся.

- Тьфу! Не понос, так золотуха! – она высовывает на улицу всю голову и плюёт на асфальт.

Облако выхлопного газа, тем временем, рассеивается, и раздражённая дама вдыхает опять.

- Так-то лучше, - бормочет она.
Где-то в высях небесных грохочет, и она поднимает голову вверх.

- И чё гремит-то? – удивляется она, оглядываясь по сторонам, - небо-то чистое…
По улице, в сторону её киоска, трусцой бежит толстяк в спортивном костюме.

- Толстый жиры сгоняет, - лыбится дама, довольная, что вокруг хоть что-то происходит. - О! А толстяк-то на моего начальника похож. Только мой в пиджаке своим жиром трясёт, а не за здоровьем бегает. У-у, хоть бы зарплату поднял, жирная образина!

А жирная образина, тем временем, приближается и взъерошенная видит, что толстый, ну очень уж похож на её босса, буквально «один в один».

Ещё несколько метров, преодолённых пыхтящим колобком, и продавщица видит, что, да, это он и есть, её босс! Толстый, маленький, пыхтящий, в развевающейся от бега куртке спортивного костюма и с подпрыгивающим колобком на пузе.

- Ни фига себе! – ворчит мадам. Глаза её расширяются, затылок со стуком ударяет в раму форточки, а рот открывается в немом вопросе, который, мгновение спустя, материализовывается.

- Что случилось? – мямлит она, - что это с ним? Сбрендил, чтоль?
А Димитрий Огурчиков, колобок с колобком на пузе, уже подбегает к киоску, громко бормоча:

- Я от бабушки ушёл! Я от дедушки ушёл! И от тебя, Клык, уйду!
- Точно сбрендил! – шепчет взъерошенная.

Её затылок вновь ищет точку соприкосновения с косяком форточки, но она, не замечая этого, уже летит ко входной двери.

Распахнутая перед носом дверь не удивляет толстяка, и, он, продолжая движение, впрыгивает в цветочный киоск.

Колобок на его пузе подпрыгивает вместе с ним (и даже выше!), а вот нога, наоборот, зацепляется за высокий порог.

- Ой! – пищит толстенький и попадает, аккурат, в объятия скучающей продавщицы.

Можете мне поверить, от её скуки при этом, не остаётся и следа!
- Ах! – чувственно вопит она.

Эта сладкая парочка, прежде чем упасть ниц и прикрыться сверху цветами, производит в тесном пространстве киоска некоторые разрушения.

Наконец-то! Наконец-то Ассоль дождалась своего Грея!
Влюблённые встретились и от переизбытка эмоций прилегли на пол отдохнуть.

В несколько странной (или же совсем не странной, решайте сами) позе.

Босс, явно превышая свои полномочия, находится сверху, а взъерошенная пребывает под ним, обнимая необъятного одновременно всеми конечностями.

Несколько мгновений, уткнувшись друг в друга носами, они охают, ахают и пыхтят.

Ну, чем не голубки?!
Наконец, колобок бормочет:
- Поднять бы надо…

Взъерошенная, а теперь ещё и помятая, особа, смотрит на него странным, влюблённым взглядом.

Да после таких слов, она готова лежать вот так ещё сколько угодно!
Мадам преисполняется эмоций и уже готова расцеловать своего босса… что, впрочем, и делает.

Она запечатлевает два поцелуя на его круглых щеках и тут же присасывается к его пухлым, как и всё остальное, губам.

- Наконец-то! – страстно выдыхает она, отрываясь от начальственной губы.
- О – о – о! – бубнит ошеломлённый мастодонт.

- Вот за это-то я вас и люблю! – чувственно восклицает расплющенная.
- За что? – бормочет удивлённый бомбовоз, испытывающий в этот момент самые разнообразные эмоции.

- За «поднять»! – вдохновенно восклицает страстная дама, и вдруг чувствует нижней частью своего тела, что там действительно что-то поднимается и упирается в неё.

- О – о – ой! – краснея, блеет бегемот, глядя на неё уже совершенно другим взглядом. Именно так смотрит бычок на тёлку.

Зрачки продавщицы расширяются, и она тоже смотрит на него уже по-другому.

- Вы что, хотели сказать, что «надо поднять» не про зарплату? Нет? – шепчет она.

- Нет, - смущённо мычит Кругленький.
- Вы что же, - всё ещё наивно пытается угадать она, - хотели сказать, что нас надо поднять с пола?

При этом глаза её начинают увеличиваться, лицо краснеет, а страстный шёпот набирает децибелы.

- Н-нет… - блеет толстый, начиная понимать, что тут явно что-то не то!

- А что, вы хотели, чтобы я вам ЕГО подняла! – орёт, брызгая слюной растрёпанная.

- Не – е – ет! – визжит обтекающий колобок, пытаясь сползти с неё.
- Нет, уж стой! – вопит она, прижимая его к себе руками и ногами (при этом то, что невольно поднялось, упирается как раз туда, куда нужно), - А ЧТО ЖЕ ТЫ ХОТЕЛ ПОДНЯТЬ?!

- Цену на цветы! – пищит колобок и обмякает (вместе со всеми частями своей туши).

- Тьфу ты, чёрт! – раздражённо говорит взъерошенная, отталкивая босса в сторону и выползая из-под его массы, - ну на что же ты годишься, а?!

Одуревший толстяк взирает на неё с полу. А она, одёргивает юбку, поправляет блузку и волосы, хватает с прилавка сигареты и выскакивает на улицу. Там взъерошенная, которая больше не взъерошенная, облегчённо вздыхает и закуривает.

Толстяк, перевёрнутый набок, поворочавшись вдоволь, кряхтя, поднимается с пола. Взглянув на картину разрушений, он выходит за своей работницей следом.

Две розы украшают фасад жиртреста, одна, красная приклеилась к колобку на пузе, а вторая, белая, висит на плече. Лысину бедолаги украшает расплющенный жёлтый тюльпан.

Продавщица подчёркнуто игнорирует босса. Не мудрено, ведь служебная субординация по барабану разочарованной женщине! Тем более, когда она сама не понимает, в ЧЁМ,  собственно, она больше разочарована.

- Надо бы прибраться там, - несмело бормочет колобок…
На это предложение мадам реагирует соответственно.

Она разворачивается, измеряет его недобрым взглядом, криво улыбается, выпускает в него струю дыма и шипит:
- Вот и приберись!

В небесах гремит.
Страшен женский гнев!

- Гремит, - толстяк задумчиво вглядывается в чистое небо.
Она игнорирует его, и он возвращается в киоск.

Вместо того чтобы взяться за уборку, он хватает с прилавка её сотовый телефон.

Она через окно наблюдает, как он набирает номер, но молчит, ибо субординация понемногу возвращается к ней.

Потом она вздыхает и заходит в киоск, где видит обвешанного цветами бегемота, улыбается, и они вдвоём наводят порядок.

- Если поднять цену на цветы, то их вообще перестанут брать, - заявляет цветочница после уборки.
- Жаль, - ворчит толстый.

- Их и так почти не покупают. Что за мужик нынче пошёл!

Она отдирает от босса розы, смотрит на них и решает, что продать шипастых ещё можно. Сотрудница ловко варганит из них букетик, добавив ещё одну.

- Мужик, как мужик, - вяло оспаривает женское мнение босс, - и никуда он не пошёл.

- Вот и я о том же! – воодушевляется она, - никуда он не пошёл! И тем более, за цветами! От этого мужика цветов хрен дождёшься!

- Почему? – бомбовоз берёт у неё из рук готовый букет и, с поклоном, вручает ей обратно, - это тебе! Дарю!

Она опять смотрит на него заинтересованно. В мозгу щёлкает счётчик, и она понимает, что если продаст этот букет, то это и будет её прибавкой к жалованию.

- Ах, - томно вздыхает она, - впрочем, мужчина иногда способен сделать даме приятное.

Она поправляет причёску, грациозно изгибается и смотрит на него, как Джульетта на Ромео. Разочарование у сей мадам, как ветром унесло и, она готова принимать всё новые знаки внимания от этого, видного (издалека), мужчины!

Но в этот момент раздаётся автомобильный клаксон, который уносит женское счастье, увы!

На улице, напротив киоска, стоит маленькая, слегка помятая, белая машинка, из которой машет ручкой симпатичная очкастая особа.

Оба смотрят на неё: колобок с радостью, а цветочница, с разочарованием, вновь вернувшимся к ней.

Толстяк выпархивает из киоска и, не попрощавшись, летит к своей любимой.
Это престранное зрелище: вы когда-нибудь видели порхающего слона?

Цветочница, закусив губу, закрывает дверь киоска, садится на стул, вздыхает и опять берётся за любовный роман.

А бегемот, тем временем, плюхается на то самое место, где всего полчаса назад целовал его невесту его же тёзка.

- Слава Богу, ты нашлась! – вопит счастливый.
- Слава Богу, ты нашёлся! – вторит Маша жениху, потрепав его рукой по щеке.

Затем её рука проделывает то же, что и с его тёзкой, некоторое время назад. Она опускается ему на грудь, проезжает по колобку на животе, задерживается на самом интересном месте (этому моменту соответствует разочарованный вздох) и останавливается на бедре.

Голубки целуются взасос и, невеста говорит, когда отрывается от жениха:
- От тебя цветами пахнет, мой слоник!

- И ты приятно пахнешь, моя куколка! – сюсюкает жиртрест.
Они некоторое время умиленно смотрят друг на друга и она, наконец, состроив серьёзную мину, говорит:

- Ты влип, да?
- Ты поняла, да? Влип… - толстый вздыхает.

- Мне твой тёзка рассказал.
- Что? – бомбовоз оживляется, его брови ползут на лоб и, кажется, что туда же сейчас отправятся его глаза.

- Видишь? – она указывает через лобовое стекло на вмятину, выделяющуюся на капоте.
- О – о!

- Это сделал он, - она оборачивается к жениху.
- Что?! Как?! – вопит он.

- Я его сбила, - невеста заводит свой мини-драндулет и трогается с места.
- Как?! – вопит толстяк, - он мне жизнь спас! И от побоев избавил! А ты!… ты! Как ты могла?!

- Заткнись! – верещит она, - я тебя искала! Беспокоилась! Вот и не заметила его!

- Ладно-ладно! – толстый решает не препираться.
И правильно!
Ругаться с женой, это как драться с танком!

Как думаете, кто кого?
- Он жив? – интересуется жених.

- Ещё бы! – восклицает невеста, - ещё как жив! Тебе бы быть таким живым! Он, вообще… э… о… о-о-очень даже жив! Вот!

Она давит на газ, а колобок недоуменно пялится на неё.