Песнь тридцать третья

"Я слышал все твои сомненья, -
Сказал Вергилий посреди Коцита, -
И вот послушай друга мненье:

Я, как и ты, в науках был воспитан
И даже назывался чародеем
И был насквозь весь Аристотелем пропитан,

Я для себя усвоил главную идею:
Мир и духовный, и живой един,
Весь из подобных, нам невидимых частиц был сделан,

Что человек, что дерево - сравнимы
Своим составом микровещества,
А также духи, демоны и дивы;

Не бойся перемен Великого Творца,
Жизнь, смерть - лишь сменные одежды,
Душа же без начала и конца!

Но подлецы, мерзавцы лишены надежды;
Вон посмотри: один грызёт другого,
Который весь в крови и без одежды..

Скажи мне правду, дух голодный,
За что ты ешь тебе же равного?
Кто ты такой, за что в краю холодном?"

Дух оторвался от еды и вытер рот кровавый:
"Я Уголино делла Герардеска - Пизы
Властитель, правил городом по праву;

Часть власти я отдал внучку, Висконти Нино,
Но тот решил добиться полноты
Её, меня ж убрать невинно;

А этот - лживый друг мой Убальдини
Руджери - поп, архиепископ
Уверил: "Защищу тебя от Нино".

Но он заведомо пошёл на подлость,
Нино изгнав, подняв мятеж, а я был схвачен
И заточён в наклонной башне Пизы -

И вот со мной сын Гвельфо и три внука плачут,
Забиты наглухо все выходы и входы:
Руджери всем нам смерть от голода назначил;

Мы умерли при ликовании народа.
Но кара Божия настигла и Руджери:
Не наслаждался властью он и гОда,

Он мной казнится как лжедруг, отступник веры
(Я сам молил об этом Бога),
Вот почему я в месте скверном.

Нам, духам, - завершил сердито, -
Не нужно пищи и воды, но для Руджери
Дикарским наделён я аппетитом".

И снова мы пошли. Туда, где холоднее.