***

Государь Великий Василий Иоаннович.

Без священных обрядов держава отца
Оказалось в руках сына-молодца!
Ненавидя племянника, изнемог,
Великодушным  стать не смог!

Безжалостно юношу осудил,
В мрачную палату посадил!
Лишенный приятных дней проведения,
Изнурялся тоской и скукой уединения!

Без отрады в цветущих летах:
Скука, праздность и суета!
Смерть Дмитрия царское право возвратила,
На великолепном одре торжество обратила.

Предали земле в храме святого Михаила,
Подле гроба родителей вечность наступила.
В темнице он казну имел,
Но расточать ее не смел!


Много жемчуга, золота и серебра,
Более десяти пудов разного добра!
Василий следовал правилам многим,
Был, подобно отцу, очень строгим.

Любил выгоды мира и  повелевал страсти,
Скромность являл в монархической власти.
Могущество приобретал,
Воинское счастье обретал.

Великую Россию не унизил,
К самодержавию приблизил.
В тысяча пятьсот шестой год
Навалилось множество забот.

Умер король Александр, супруг Елены,
Василий ожидал большие перемены!
Отослал сестре грамоту утешительную,
Написал  тайную запись внушительную.

- Прославь себя великими делами,
Убеди родственных панов дарами.
Соедини Россию, Польшу и Литву тоже,
Римский закон  в таких делах поможет!

Наставления брата Василия много значили,
Россия и Литва не могли помириться иначе.
Важную истину Василий постиг,
Без примера, своим умом достиг!

Благое желание Василия не исполнилось,
Сердце Литвы добротой не наполнилось!
Народные бедствия не сняли оков
В течение трех следующих веков!

Все высокие государственные лица
Спорили о древних и новых границах.
Кровопролитная тяжба не прекращалась,
Каждая сторона по своему защищалась.

Сигизмунд, брат Александра, заявил,
Приемником короля он себя объявил.
- Окажу России великую честь,
Одно условие к Василию есть:


Во владения пленных не лезь,
Верни им свободу и честь!
Разочарование досадой сказалось,
Требование умеренным казалось.

Сердце Василия гневом переполнилось,
Намерение царствовать не исполнилось!
Литовцы тревожили  русские владения,
Жгли села, отнимали земли без зазрения!

Послал боярина Якова преграду создавать,
В Смоленской области с Литвой воевать!
Знатен, силен, богат, щедр Михаил Глинский.
От татарского князя его род исполинский.

Воспитанный в Германии, Альберту Саксонскому служил,
И императору Максимилиану в Италии -  там долго жил.
Вернулся в отечество, снискал Александрову милость,
Который вверял тайны сердечные, что даже не снилось!

Михаил такую любовь оправдал,
На том поприще заслуги созидал.
Войско Менгли-Гирея привело Литву в трепет,
Уже  на смертном одре Александр изрек лепет:

 - Требую защиты отечества усердной,
К нашим врагам кары немилосердной!
Собрать войско Михаил поспешал,
Славной победой короля утешал.

Завистники замолчали неспроста,
По смерти царя отверзли свои уста:
- С пристрастием к власти не мог совладеть,
Царским престолом  мечтал  завладеть!

Михаила злословили беспощадно,
Всем ненавидящим стало отрадно.
Сигизмунд, доброхотствуя неприятелям, медлил,
Михаил Глинский взорваться не замедлил!

Вышел из терпения и молвил грозно:
- Мы оба будем раскаиваться, но поздно!
С братьями Василием и Иваном
Был озадачен новым планом.

Извлек нравоучительный урок,
Требовал от Сигизмунда в срок,
Полного удовлетворения,
Для его  души смирения!

Тайную мысль осилил
Сам  государь России.
Прежде чем начнется драка,
Он  послал разумного дьяка.

Милость и жалование полагал,
Российскую защиту предлагал.
Не дождавшись ответа короля литовского,
Объявил себя слугою царства Московского.

Утвердив спокойствие в России,
Судьбу Пскова решал Василий.
Хвалились тенью свободы,
Псковские, гордые  народы:

- Иоанн пощадил, может Василий пощадит?
Высокая власть скорби разногласие победит.
Не стоим за многое, чтоб главное спасти,
Ослабленным,  безумно гордость  трясти!

Бытие гражданское, свободное
Есть наслаждение всенародное!
Политически основанные мысли.
Из уст наместников вышли!

Псковитяне от досады
Умоляли о пощаде!
Наместников к себе привязали,
Тех, которые народ истязали.

Довершая дело отца, юный Василий
Нашел предлог, и псковитян осилил.
Внутренние раздоры, действия страстей,
Мятежные разговоры и уйма новостей!

Земледельцы говорили крамольные речи,
Отказывались платить дань на Вече.
Гнев моления смягчили,
И дарами утвердили.

Наместник Оболенский, строптивый отроду,
Был  ненавистен псковскому народу!
Чтоб недовольных судила княжеская знать,
О том осторожными письмами дали узнать.

Недовольство разрасталось,
Множество таких сыскалось.
- Явитесь друг другу навстречу,
Повелел Василий Вечу!

Содрогнулись в первый раз,
Слыша сей строгий указ!
Озарила совесть дар,
Что готовится удар!

Ослушаться никто не смел,
Указ тот силу возымел!
Назначенного срока ждали,
Дела свободы обсуждали.

В праздник крещения
Ожидали прощения.
Объявили псковитянам московские вельможи:
- В архирейском доме все к государю вхожи!

Чиновников, купцов в палату ввели,
Подробный разговор о делах завели.
- Вы пойманы Богом и государем Василием,
В архимандритском доме заключены насилием!

Младших граждан переписали,
Всех тут же под стражу отдали!
Псковитян объял ужас,
Не было печали хуже!

Уста пересмягли, засохли гортани,
Не слышно народных роптаний.
Собрался народ на Вече,
Ставить ли щит на встрече

Против царского насилия?
Или затвориться в бессилии?
Война станет гибелью конечною,
И жестокостью бессердечною!

Когда слабость на силу идет,
Быстро в сети гнева попадет!
Лучшие люди в Новгороде сидят,
За ходом событий они не следят!

Решили послать к князю гонцов,
Псковских, преданных удальцов.
- Бьем челом от мала до велика,
Осиротели гражданские лика.

Жалуй древнюю отчину нам,
Отведи от нас позор и срам!
Прежде и ныне от тебя были,
Неотступно тебе служили.

Бог и ты в своей отчине вольны,
На колени стали псковские сыны!
Видя псковитян смирение,
Дал Василий повеление:

- Всех задержанных ввести,
Понимание обрести!
Сам Василий вам вещает,
Божью милость обещает.

Имя наше честно, грозно,
Думайте, пока не поздно!
Строптивыми не будьте,
Оскорбления забудьте!

Суд управы соблюдайте,
Свой народ не обижайте!
Оттого, что мерзко жили,
Вы опалу заслужили!

В Псков наместники придут,
Путь к смирению найдут!
Вашу собственность не тронем,
Обещаю всем на троне.

Мы готовы к встрече,
Уничтожьте вече!
Против слов не восставали,
Крест святой поцеловали.

Дали клятву мирно жить,
Князю всей душой служить.
Быть верными монарху и детям его,
До конца мира не отступить от сего!

Не было поражений, не было побед.
Всех пригласил государь на обед.
Не надел  на  своих подданных оков,
Вместо рати, направил дьяка в Псков.

Перед лицом Великого князя дали слово:
- Не совратимся на враждебный путь снова!
Избежим наказание,
Исполним указание!

Мир, покой приобретаем,
Наслаждение обретаем!
Граждане в слезах рыдали,
Следующего утра ждали.

Миновали день и ночь,
И ушла свобода прочь!
Уничтожив Вече, Василий говорил:
- Мертвое псковское дерево истребил!

Народ более сетовал,
Нежели советовал.
Народ Василию не перечил,
Утихали смелые речи.

Рассудок сердце обуздал,
Благоприятный мир создал.
На рассвете колокол гремел,
Силу покровительства имел!

Открывали жители уста,
Троице молились неспроста!
Чтоб не быть униженными боле,
Плакали о потерянной воле.

Вечный колокол был снят,
Увезен в столичный град!
Государю доложили,
Все подробно изложили.

Князь  немедля дал указ:
- Слать дружину напоказ!
Телохранителей готовьте,
Двор свободный приготовьте!

Отбыл с братом он тогда,
Без великого труда!
Его князья сопровождали,
Псковитяне встречи ждали.

О здоровье Великий князь народ спросил.
- Государю здравствовать хватило бы сил!
Народ рассеяно молчал,
Об унижении не кричал.

Василий в церковь Троицы вступил.
Епископ отцов молебен возгласил:
- Слава Всевышнему, давшему Псков без войны!
- Мы, государь, не чужие, мы предкам верны!

Петр Шуйский, окольничий князь,
Перечислил всю псковскую власть.
Объявил вельможам славу хвалебную,
И велел пройти в избу судебную.

Назначил жалование им
По законам своим.
- С собственностью не должны расстаться,
Но в Пскове не сможете остаться!

Ибо многие годы народ угнетали,
И беззаконные дела насаждали!
В землю московскую идите,
Милость «Великого» ждите!

Изумленных горестью, для науки
Боярским детям  отдали в руки!
Бывших  под стражей, везли.
300 семей в Москву отвезли!

Средних и младших в дома отпустили,
Люди, не умолкая, плакали и грустили.
Не верили обещанию, ссылки боялись.
Многие спешно в монахи постригались.

Григорий Давыдов наместником в Пскове оказался.
Ведать приказными делами дьяк Мисюра не отказался.
Новый чекан для чеканки монет установили,
И, неизвестную дотоле, пошлину усыновили.

Деревни сосланных, московским боярам раздали.
Вывели из застенья людей, что невинно страдали.
Купеческие лавки перенесли из Довмонтовой стены,
Заложили церковь святой Ксении московские сыны.

Наместникам 1000 боярских детей оставили,
500 новгородских пищальников оставили!
Взамен убылых, 300 московских семей привезли в Псков.
Результат приезда  московского  князя был таков!

Слава Псковской республики исчезла разом!
От пленения не иноверными поник разум!
Град, некогда великий, сетовал в опустошении.
- Прилетел многокрылый орел в искушении!

Выдрал из недр три кедра ливанские,
Красоту похитил, богатства гражданские!
Раскопал торжища, увлек братьев, сестер!
Место их пребывания с лица земли стер!

Шесть веков имел свои уставы
Новый город великой державы!
Одну епархию составляли,
На путь христиан наставляли.

Бедный в дарах природы.
Возвышался все годы!
Долговременную связь с немцами искал,
Выгодной торговлей богатства снискал.

Воинский дух сохранял от бед,
Уступил славе древних побед!
С Ливонским орденом бранился,
Гражданским обществом гордился.

Благоразумием отличался,
От России не отлучался!
Завистливому народу обиды прощал.
Свой пылкий, вольный  дух укрощал.

Являл отважность в великодушии,
Никогда не был  в равнодушии!
По истечению временного срока,
Стал жертвою непременного рока!

С благородным смирением,
С достойным терпением
Не оказал ни робости, ни дерзости!
В законах не потакал мерзости!

Посадничьих детей выше купцов ставил,
К сану посадников уважение оставил.
Толпами бежали жители, от порядков строгих,
Именем новых законов, отяготили налоги!

Новую власть удивляли,
Жен и детей оставляли!
Процветало грубое насилие,
Город изнемог в бессилии!

- Без крыльев вверх не улететь,
Придется в небо лицезреть!
Указать на корыстолюбие наместников,
Отправили к государю вестников.

Государь наказал непристойных,
И прислал людей достойных.
Дал безрассудным поворот,
Так  успокоил свой народ!

Возвращались беглецы,
Псковитяне – гордецы!
Коль противиться устали,
Добродетельными стали.

Страхом оружия Василий
Без войны усмирил Россию!


Взятие Смоленска.

Завоевания россиян – литовцам огорчение,
Наводило жуткий страх русское ополчение!
Государь Василий, неуемный в войне,
Неприятности врага радовали вдвойне!


Глинский ручался за успех дела,
На Смоленск двинулся смело!
Хотел получить город в удел,
По окончанию военных дел.

В Богемии, Германии собрал людей искусных,
Привез в Москву через Ливонию, послушных.
Василий двух братьев взял,
Всем войском сам управлял.

Третьего брата  Дмитрия в Серпухове оставил,
Четвертого - за царевичем следить заставил.
В Туле, на Угре запасные полки поставили,
220 воинов  государевой дружины оставили.

Осадив Смоленск, открыли стрельбу из-за Днепра.
Главный московский пушкарь – умелец ремесла!
От взрыва стены колебались,
Люди топами уничтожались!

Литовские пушки били своих,
Стефан-пушкарь разрывал их!
Город дымными облаками покрылся,
Безумный народ в бегство обратился!

- Великий князь, остуди усердие,
Простираем руки к милосердию!
Не дай в землю лечь,
Уйми острый меч!

Смоленский епископ не должен молчать:
- Завтра Сологуб готов переговоры начать!
Для спасения полка от рока,
Князь Василий не дал срока,

Приказал громить крепость снова и снова!
Епископ в слезах не мог вымолвить слова.
Усилился вопль народный,
Исчез порыв благородный.

Духовенство политику изменили,
Сигизмунда в безволии обвинили!
Единственно  настойчиво просили,
Взять Смоленск под защиту России!

Прекратили военные действия,
Неприятель бездействовал.
В стане российском просили перстами
Священные лица с иконами и крестами:

- Крови христианской довольно,
Прими тихо град, не делай больно!
До утра за обеденным столом заседали,
Великому князю клятву о верности дали.

Королевскую стражу,  московская сменила,
Моментально крепостные ворота затворила.
Старец Даниил  Щеня
Вступил в общение,

Жителей переписал,
И присягою обязал:
- Подданными России будьте,
Думать о короле забудьте!

Епископ освятил на Днепре воду,
Шел с крестом пригласить воеводу.
Встретили Василия на рассвете
Боярский  народ, жены, их  дети.

Народ и государя епископ окропил,
И взаимопонимание укрепил!
В храме Богородицы молебен отпели,
Победителю многолетие воспели!

Животворящим крестом осенили,
И Божью милость благословили:
- Радуйся и царствуй, царь православный,
На смоленской отчине, государь славный!

Братья государевы, бояре, воеводы
Пожелали Василию долгие годы!
Слушал единоверный князь-удалец.
Люди плакали в восхищении сердец!

Ликующий, славный народ
Стоял у дворцовых ворот!
Государь Василий с размаха
Воссел на троне Мономаха!

Во сне никому не снилось,
Что объявит народу милость.
Утвердил права и жизнь беззаботную,
Дал наместника и грамоту льготную!

Жаловал бархатами, соболями и деньгами,
Не признал святительский престол врагами.
Королевских воинов в Литву направил,
Рублем на человека, нужду исправил.

Которые добровольно служить записались,
По два рубля и  по лунскому сукну достались.
У дворян и церквей земли не отнял,
Всем служивым  жалование поднял.

Звание «Великого» подтвердилось вновь,
Всем изъявлял снисхождение и любовь!
Светлый праздник воссиял на Руси,
Вернуть  собственное,  Бога проси!
 
110 лет Смоленск под Литвой находился,
Русским сердцем славный народ гордился!
Древняя любовь возбуждала,
Дух единоверия побуждала!

В России Сологуба не поняли,
В Литве с него голову сняли!
Пришлось с жизнью расстаться,
Не захотел в России остаться.

Нечестие преступлением бывает,
В делах государевых пребывает!


Присоединение Рязани к Москве.
Пострижение великой княгини.
Новый брак Великого князя.

Довершил Василий великое дело,
Расширил войною свои пределы.
Рязань была особенным княжением,
Треть города под московским служением.

Ждал повода уничтожения удельной системы,
Князь Василий, исполнитель Иоанновой темы.
В Рязани правила именем сына
Вдова, княгиня Агриппина.

Слабую княгиню оставили в покое.
Не могли предвидеть событие такое:
Сын, достигнув юношества, возгордился,
Сверг опеку матери, делами возмутился!

Захотелось независимым стать,
Против власти Василия восстать!
Взял в жены дочь хана Гирея, прелестную!
Вступил  в связь родственную и  тесную!

Обманутый советом боярина, явился к Василию.
За злостные уличения, он  подвергался насилию!
В дружбе со злодеями России разоблачили,
Младого Иоанна под стражу заключили!

Агриппину в монастырь отправили.
И в  город Рязань войско направили,
Неприятности причиняли,
Так  Москве подчиняли!

В 1517 году Магомет-Гирей
Торопился в Москву скорей!
Иоанн, пользуясь общим смятением,
Бежал в литовские земли в смущении.

С течением немногих лет.
Потерялся, Иоанна след!
Через 4 столетия независимое княжение
Терпело от Великого князя поражение!

Вслед за Муромом, Черниговым с размаха,
Вошли во владения  потомства Мономаха!
Жители славились воинским духом,
Их упрекали высокоумным слухом.

Торговый путь изобиловал медом, зверями, рыбой,
И оставался  плодоносной, недосягаемой глыбой!
Василий перевел в другие области многих,
К мирному господству повели его ноги!

Освободившись от воинских дел,
Князь вернулся в семейный удел.
Привязаться к племянникам не хотел,
Двадцать лет своих  детей не имел!

Единокровного наследника не обрел:
- Счастливей меня птица-орел!
У него птенцы есть,
У меня слезы здесь!

Уста многих бояр изрекали:
- Неплодное дерево подсекали,
На его место сажали иное,
Плодоносящее, земное!

Ревностные друзья, угодники придворные
Изрекали речи крамольные и тлетворные,
Чтобы с Соломониею развелся,
И новою супругою обзавелся.

Князь держался молодцом,
Он желал  стать отцом!
Решился на дело жестокое,
Его величество высокое!

Предал горести и стыду невинную,
Отверг от ложа душу безвинную!
Устав благодарности нарушил,
И святую любовь разрушил!

Митрополит Даниил, уклончивый по духу,
Льстил  всегда великокняжескому уху!
Нашлись миряне и люди духовные,
Указывающие на дела греховные.

Подступила гневная пора.
Удалили христиан со двора!
Кто за  права Соломонии вступался,
 В сети гнева  быстро  попадался!

Простолюдины итогов не ждали,
Великого князя в тиши осуждали!
Обманули совесть и закон,
Так уж  водилось испокон!

Решали дела смело и вольно:
- Откажись от мира добровольно!
Соломония не хотела отказаться,
Не заставило насилие сказаться!

Отвезли, постриженную в Суздаль,
Такая российская, бесшабашная удаль!
От жизни мирской ее отлучили,
В женской обители заключили!

Именем государя угрожали,
Словами, побоями унижали!
Ризу инокини в слезах одела:
- Бог отмстит за гнусное дело!

К раскаянию Великого князя,
Она забеременела сразу.
Сына Георгия тайно воспитала.
На себе тяготы судьбы испытала.

- В свое время он явится в славе,
Покажет силу и власть державе!
Вымысел, или сказка это?
История не дает ответа!

Разрешив узы брака, Василий лично
Не мог стать супругом вторично!
Если жена, с согласия мужа, постригается,
После этого ее  муж от света отрекается.

Вопреки, указанному постановлению,
Митрополит дал свое благословение.
Через два месяца князь на Елене женился,
И с Василием Глинским породнился.

Взял в жены Глинского дочь,
Сбросил с плеч бремя прочь!
По московской земле шли вести:
- Чужеземец удостоился чести!

Красота невесты Елены выбор решила,
Воспитанная немцами, к трону спешила. 
Она приятна умом, нежели россиянки,
Целомудренные, кроткие христианки.

Князь юную супругу полюбил,
Желая нравиться, ласковый был.
Обрил бороду, молодость удержать,
Которая  спешила от него убежать.

Стал счастливым отцом по праву,
Благоразумием заслужил славу!
Три года не имела детей подруга,
Вопреки желанию своего супруга.

С князем ездила по святым местам,
Богатую милостыню раздавала там.
Без услышания жила и томилась,
Со слезами о чадородии молилась!

Иные беззаконный брак осуждали,
И народу кривотолки насаждали!
Юродивый муж  Домитиан
Убедил Елену и христиан:

- Будешь матерью Тита, широкого ума,
В 1503 году в том убедишься сама!
Неслыханный гром разразился,
Сын Иоанн на свет народился!

Непрерывно молнии являлись,
Земля и небо сотрясались!
Вез Василий через десять дней
В Троицкую Лавру сына с ней!

В слезах умиления,
После крещения
Первенца на раку Сергия положил,
Благодарность Господу  возвестил!

Он молитву сотворил,
Все темницы отворил!
Со всех знатных людей опалу снял,
Всевышнему святому духу внял!

Приходили пустынники благословить,
За великокняжескою трапезою быть.
Князь явил доброту непростую,
Сделал серебряную раку и золотую:

Святым митрополитам Алексею и Петру,
В знак внимания, угодившим его  нутру!
Тревожимый совестью за развод,
Испытал  немало горьких хлопот!

Через год Елена второго сына родила,
Поправила личные государевы дела!
Наступили дни тяжелые, мрачные,
Скончались два брата безбрачные.

Меньшего брата Андрея женил,
Княжну Хованскую благословил.
Бодрый  духом, здоровый телом,
Занялся государственным делом.

С супругою мир созерцал,
Болезни старости отрицал!
В селе Зарецком на охоте занемог.
До Волока еле добраться смог!

На сгибе стегна болячка незначительная,
Боль не проходящая, такая  мучительная!
Выезжал с собаками для охоты,
Вернулся от болезненной заботы.

Немецких медиков скоро призвали,
Печеный лук с медом привязали.
Почувствовал тяжесть в груди,
Скрывал  опасность от других.

Быстро направил в Москву гонца
За духовными грамотами деда, отца.
В санях на постели в Москву повезли,
По пути в Иосифову обитель завезли.

О здравии государя молитву читали,
Падали на колени и громко рыдали!
Чтобы с послами  нигде не встречаться,
Пришлось скрытно домой возвращаться.

Вид изнеможение являл,
Дух твердость проявлял!
Просекая лед, мост соорудили,
Въехали сани и мост обвалили!

Обрезав гужи, сани сдержали,
Лошади тут же в воду упали!
Попав в кремлевские хоромы,
Позвал бояр и дьяков скромных.

Велел новую духовную грамоту писать,
Уничтожить старую, чтобы не листать!
Трехлетнего Иоанна наследником объявил.
- Будет править под опекою матери! заявил.

Меньшему сыну назначил удел,
Не забыл государственных дел.
Хотел увидеть сына, прежде утра,
Возложил на себя крест святого Петра.

Елена нежданной горести дивилась,
Громко вопила, в отчаянии билась!
Князь милостиво вопрошал:
- Мне стало лучше, утешал.

Успокоиться молил,
И Елену ободрил!
- Кому поручаешь супругу и детей?
- Иоанн будет государем, ответил ей.

Принесли Юрия, меньшего сына,
- Благословляю крестом, мужчина!
Лелеял собственные мысли в надежде,
Чтоб не предали земле в белой одежде.

По государеву капризу,
Внесли монашескую ризу.
Давно желал послушником быть,
Чтобы искренне  Богу служить.

Образ Богоматери внесли,
Запасные дары принесли,
В минуту кончины дать,
Господу славу воздать!

- Не пропусти мгновения сего!
- Люди  услышали голос его.
- Читать канон не спеши
За исход грешной души!

В робком, покорном смирении
Государь лежал в усыплении.
Потом брату Юрию сказал, - силы теряю.
Помнишь представление отца, и я умираю!

Требовал срочного пострижения,
Во имя душевного спасения!
- Добродетельные случаи нередки,
Мирянами скончались наши предки.

Как ангелы, над землей кружили,
И царство небесное заслужили!
Василий читал молитвы, крестился,
Взор померк,  и в миг притупился.

Священного обряда ожидал,
И образ Богоматери целовал.
Митрополит черную ризу взял.
Князь Воронцов не одобрял.

Митрополит ужасные слова произнес,
И Воронцову рану в сердце нанес:
- Не благословляю вас в сей век,
Стань терпеливым, человек!

Никто не сможет отнять у меня его душу,
Добр серебряный сосуд, позлащенный лучше!
Василий в мир иной отходил,
Навеки вечные от нас уходил!

Постричь в монахи решили,
Обряд закончить спешили.
Варлаамом переименовали,
О мантии недоумевали.

Келар Троицкий свою отдал.
Народ смиренно наблюдал.
Евангелие и схима на груди лежали,
Минуты, как будто  вихрь, убежали!

Минута безмолвия настала,
Душа перед Богом предстала.
Благоуханием наполнилось тело,
Его лицо мгновенно просветлело.

Митрополит омыл его тело,
Закончил прощальное дело.
Слава Василия не затмевается,
Новым сиянием наливается!

Живость разумная и сила душевная,
Страсть без порывов, доброта плачевная!
Не достоин лихой хулы,
Удостоен вечной хвалы!

Наружность благородная,
Величественная, народная!
Лицо миловидное, взор проницательный,
Более мягкосердечный, чем отрицательный!

Любящий супруг, очень нежный отец,
Искал в разлуке тепло родных сердец!
Рожденный в грубый век,
Самоотверженный человек!

Между слабостью и жестокостью средину искал,
Наказывал вельмож и ближних, ослабляя накал!
О смирении к Богу взывал,
Если миловал, вину забывал!

Слабых защищал,
Измену прощал!
Разум возбуждал.
Ересь осуждал!

Греческие духовные книги хранил,
Благословляя, для перевода дарил.
Мудрость просвещения понимал.
С милостью ученых принимал!

Беседовал о предметах веры,
Был любопытный без меры!
К неудовольствию зависти, милость возвращал.
И многим вельможам предательство прощал!

Злоязычник втайне его осуждал,
И лживые наговоры насаждал!
Любил за гонимых вступиться,
Умел за оскорбленных биться!

Наставников совести имел,
Судить и рядить умел.
Сельскую тишину любил,
От нее в восхищении был!

По многим городам разъезжал,
И псовую охоту обожал!
С думными боями там трудился,
Ибо для государевых дел родился.

На природу взор направлял,
На лугах шатры расправлял.
Псовую охоту впервые завел,
Нечистый дух от псов отвел.

Численность сановников умножил,
Оружничего и ловчих предложил.
Крайнего и рынд назначал.
Стройность стана отличал.

Убранством сверкала корона,
Он, как атлет, стоял у трона!
Хранил государев доспех,
В походах имел успех!

Смиренный в церкви, стоял у стены,
Важный,  в торжествах своей страны.
В пышных платьях к кремлю поспешал,
Свой любимый русский народ утешал!

Подле государя братья сидели,
Чиновники, вельможи лицезрели.
Простые воины заслугами отмечались,
Военные события строгостью отличались.

Сияло множество золотых сосудов,
Кубков, чаш и прочей посуды!
Жареные лебеди, первое блюдо!
Кубки с вином разносили люди.

Из учтивости к князю, вставали,
Благодарные поклоны раздавали.
Королевского титула не домогался,
Божьей милостью Великим назывался.

Полезных иноземцев привлекал,
Пользу для России извлекал!
Был у Василия в той поре
Немецкий лекарь при дворе.

Многие законы издавал,
Удобства жизни создавал.
Ябедников всех искоренял,
Надежду мира сохранял.

Кабалить людей запрещал,
Доходы казны защищал.
Внес в судебник вклад большой,
Чтобы судьи не кривили душой.

Суд присяжных ввел,
Все сомнения отвел.
Гражданское участие в судебном праве
Не помешало российской державе.

Безопасную тишину утверждал,
Спокойную жизнь возрождал.
Учредил пожарную и ночную стражу,
Он прекратил воровство и кражу.

Негодники к труду обратились,
Всякому ремеслу обучились.
Каменные крепости строили,
Полезные заботы  утроили.

Кремлевские рвы кирпичом обложили,
Внимание других городов заслужили.
Девичий монастырь в Москве заложил,
Из своей казны 3000 рублей положил.

За взятие Смоленска хвалу воздал,
Дворцовые села и деревни раздал.
Храм Михаила Архангела завершил,
Перенести туда гробы предков спешил.

Подле них себе могилу назначил,
Князь не мог поступить иначе.
Труд Великого князя был не напрасен,
Успенский собор живописью раскрасил!

Перед народом открылась краса,
- Мы видим здесь небеса!
На время государевой доли
Выпали физические боли:

Моровые бедствия в городах
В 1507-м и девятом годах!
Десятками тысяч  люди умирали,
Ужасные поветрия  их забирали!

Отправили архиепископы тогда
Святую воду в разные города.
4 недели луны и солнца не было,
Густой  мглой покрылось небо!

3 месяца дождевой капли не упало,
То, что было посеяно, все пропало!
Болота и ключи иссохли,
Леса горели, птицы дохли!

Будто в гневе безумного ада,
Задыхались люди от смрада!
Птицы  на небе уже не парили,
Люди друг с другом не говорили.

В 1518 году пять недель дожди лили,
Реки вышли из берегов и  все залили!
Не наблюдалось народного общения,
Между городами не было сообщения!

К Всевышнему руки простирали,
Молебствиями  небо усмиряли.
Весь народ постился,
Чтобы грех простился.

Бедные люди с голода умирали,
Все, что съедобное, собирали.
Цены баснословно возрастали,
Будто последние дни настали!

От силы огня каменные палаты распадались,
И многие люди в пламя огня попадались!
Более пяти тысяч людей сгорело,
Словно на Божьем суде истлело!

Повергло в ужас явление трех комет,
На небе  простирался кровавый след!
Ум Василия и отличные дарования
Несли  церковные преобразования.

Необузданность власти, зависть, битвы
Не смогут сдержать никакие молитвы!
Духовная власть слабеет,
Когда человек робеет.

Вопреки успехам просвещения,
Истинный дух посещения
В руки антихристов попадал.
И невинный народ страдал!

Небо от мысли закрыли.
Сами себе яму рыли!
В антихристах всех мастей
Заговорил язык страстей.

Гордый и корыстолюбивый Рим
Немецким орденом покорим!


Великий князь Иоанн 4-й.

Положила страх в сердце каждого чина
Безвременная Васильева кончина.
Елена, юная чужеземная жена,
За младенца править должна!

Напоминали следы измены
Неопытность  Елены.
Придворная лесть притворялась,
Боголюбием  княгини умилялась.

Сравнивать с Ольгой не стыдилась,
Проницанием ума гордилась.
Люди могли язык двора различать,
Умели  лесть от истины отличать.

Царская добродетель - трудная для мужа.
Для юной чувствительной жены еще хуже!
Словно тело без головы и короны,
Восседали советчики трона.



- Не надо много колдовать,
Отчет единому Богу давать!
Митрополит благословил младенца на власть,
Клеветники  утвердили к преемнику страсть!

Престольная жизнь преобразилась,
Вся Россия в смуту погрузилась!
Иных в темницу отправляли,
Иных словами вразумляли!

Наушники злословия полны,
Расшатывали трон страны!
Поссорили с Андреем, Васильевым братом,
Молодую Елену!  Ее упрекали развратом!

Родные друг друга боялись,
Несчастною долей терзались.
В хоромах враги обитали,
Намерения злые витали!

Вражду совершали с волнением,
Младенец  стал преткновением.
Андрей в уединении в болезни лежал,
От гнева наушников в Старую Руссу бежал.

Не потерпели измены
Верные слуги Елены!
Указали место государеву брату,
Его заключили в тесную палату!

Силу власти испытали,
И верных слуг пытали!
Знатные княжеские лица
Умерли в муках в темнице!

30 человек повесили на дороге,
Весь народ пребывал в тревоге!
Пришла к Андрею горькая расплата
Через 6 месяцев после смерти брата,

Насильственной смертью уморили,
Всех неугодных людей устранили!
Злоба малодушная, гнев тлетворный
Развязали руки жены притворной!



Телепнев ее сердцем завладел,
Стыд разврата  в князе охладел!
Цель преследовал одну,
Перессорить всю родню!

Именем юного князя,
Умертвил много сразу!
Обесчестил много  родов
В течение четырех годов!

Жестокость твердостью считал,
Ни в чем невинных людей пытал!
Ненависть возбуждал,
Безумно рассуждал!

Наполнило любовников утробы
Свирепство кровожадной злобы!
Елена нежности предалась,
Беззаконной любви продалась.


Венчание Иоанна.

Князю исполнилось семнадцать лет,
К реальной власти повел его след.
Призвал митрополита не случайно,
Чтобы открыть ему венчания тайну.

- Намерение жениться открываю,
И на Божью милость уповаю.
Святых защитников прошу,
Быть государем я спешу!

Воспитанный в сиротстве, не ропщу,
В иных царствах невесту не ищу.
Российскую невесту поджидаю,
Супружеского счастья ожидаю!

Я предаюсь смиренному терпению,
Божьей воле и благословению!
- Благословляю, -  митрополит спешил.
- Сам Бог тебе намерение внушил!

Бояре плакали от радости,  восторга,
Державная мудрость явилась без торга.
О намерениях святой  веры,
Есть исторические примеры:

Освободиться от тяжких уз,
Заключить с народом союз,
Христианский дух укрепить,
Печатью веры скрепить!

Обратить на страну внимание,
Устранить непонимание!
Оделись в дорогие моды
Князья, бояре и воеводы.

Высшую знать представляли,
В сенях столовой  стояли.
Духовник протоиерей
Спешил туда скорей!

Из рук Иоанна взял крест животворящий,
Венец и бармы, начал обряд предстоящий.
В храм Успения все отнес,
Окропил  водой без слез.

Приложился к иконам, многолетие возгласил.
После того, митрополит Иоанна благословил.
В ноги бархаты  положили,
Потом  молебен  служили.

Государь и митрополит сели,
На золотые поволоки смотрели.
На князя крест, бармы, венец возложили,
И силою духа царем на престол посадили.

Собравшиеся в храме, слушали слова простодушных:
- Даруй ужас для строптивых, милость для послушных!
К Господу возглашали,
Многолетие вопрошали.

Приняв поздравления вельмож, духовенства,
Государь выслушал литургию блаженства!
Вернулся во дворец, на бархат ступая,
Вельможи встречали, золотом осыпая!

Стоял в безмолвии народ исполинский,
И сыпал золото Михайло Глинский!


Как скоро Государь из церкви вышел,
Безмолвие установилось свыше.

Память великого дня и сроку,
В лоскуты  рвала поволоку.
Сняло с сердца печаль и тревогу
Умилительное воззвание к Богу.

С сего времени монархов царями именовали,
И титул «Великих» князей признавали.
Пророчество Апокалипсиса исполнилось.
Шестое царство россиянами пополнилось.

Нечестивые короли покорились,
Все цари неверные  смирились.
На первой ступени  державства  между ними,
Константинопольский патриарх устами своими,

В знак усердия к венценосцу России,
Соборной грамотой царский сан усилил!
- Предание людей достоверных,
Всех  летописей верных,

Свидетельствуют, что властитель Москвы,
Происходит от царицы Анны, увы!
Митрополит Ефесский собором Византийского духовенства венчал
Российского Великого князя Владимира, оттуда идет начало начал!

36 греческих митрополитов и епископов подписали,
И весь духовный мир венчанием  потрясали!


*  *  *

Разбежались по России в драке,
Бояре, вельможи и дьяки,
Чтобы видеть девиц благородных,
Для царя Иоанна пригодных.

Он порадовал всю Россию,
Избрав юную Анастасию.
От Андрея Кобылы род исходил,
До 14-го века  в Пруссии жил.

Достоинства невесты личные:
Добродетели безграничные,


Целомудрие, смирение
И ума соединение.

Набожность, чувствительность, благость,
Явили  царю,  Иоанну отраду и радость!
Не знатность рода Бог дарил,
И царь судьбу благодарил!

У Анастасии все на месте,
Красота – явление чести!
Обряд венчания совершили,
Таинство сказать спешили:

- Живите так, как во сне снилось,
Добродетель есть правда и милость.
Царица, люби и чти друга,
Повинуйся супругу!

Как святой крест, церкви глава,
Так каждый муж жене голова!
Царь, будь предан верному другу,
Люби и чти свою супругу!

Благословляла даже природа,
Они  стали глазами народа!
Царь сыпал милости на богатых, царица на нищих людей,
Царский двор и Москва праздновали венчание много дней!

Воспитанная без отца,
Благодарила  Творца!
Пребывала в милосердии,
Кланялась в усердии.

В печальном доме матери-вдовы,
Она прерывала веселые пиры.
Первую неделю поста над гробом Сергия молили,
В Троицкую Сергиеву Лавру пешком ходили.

Иоанн, пылкий и беспокойный душой,
Приученный к праздности большой,
К забавам грубым и неблагочинным,
Показать царем себя, искал причины:

В необузданной прихоти изъявления,
Только не в делах мудрого правления!


Число любимцев, умножая, умножал,
Опалами и милостями досаждал!

В устроении царства не трудился,
В истинные государи не годился!
Не справедливость, раболепство ждал.
Тупое равнодушие не осуждал!

Шуты, скоморохи царя забавляли,
Честные бояре скромно  молчали.
Льстецы мудрость славили,
За царя  страною правили!

Добродетельная Анастасия молилась,
Бог услышал,  и жизнь изменилась.
Сильные характеры требуют потрясающих новостей,
Чтобы свергнуть  с себя  лавину низменных страстей!

Ревностно на добродетельный путь устремятся,
Никаких преград на своем пути не страшатся!
Царя,  Иоанна жизнью зажало,
Москве сгореть надлежало!

Столица пространством возрастала,
Безопасность города нарастала!
Громады зданий, разделенные садами,
Искры огня страшили людей годами!

Китайские лавки сгорели в 1547 году,
На великую печаль и народную беду!
Богоявленская обитель и дворы тлели,
Казенные гостиные пламенем горели!

От Ильинских ворот  до Москвы - реки,
Государственной безопасности, вопреки,
От пороха часть городской стены пала,
Надежда народа  на спасение пропала!

В страшную бурю пожар начался,
Огонь лился рекою, не кончался!
Вспыхнул кремль и большой посад,
Костер пожирающий, нет ходу назад!

Деревянные дома исчезали,
Каменные тоже  пропадали!


Железо, как в горниле, рдело,
Текла медь,  кругом  гудело!

Рев бури, треск огня, вопль людской,
Взрывы пороха отзывались тоской!
Неправедные пути сокрушали,
Свою жизнь бегством спасали!

Казна, сокровища, оружие и царские палаты,
Иконы, святые мощи горели в гневе расплаты!
Митрополит в храме Успения молился,
Задыхаясь, в Москву - реку свалился!

Едва живой остался,
В монастыре спасался.
Писанные иконы сразу  истлели,
Лишь образ Марии спасти успели.

Владимирская Богоматерь на месте осталась,
В горнило ненасытного пламени не попалась!
Буря затихла, и пламя угасло,
Подойти близко было опасно!

Трава в золу превратилась, постройки в уголь!
Люди, с опаленными волосами, искали угол!
Черные лица, как тени бродили,
Средь пепелища безумно ходили!

Как дикие звери, выли в исступлении,
Искали своих детей и остатки имений!
Утешителей не было, царь удалился.
В селе Воробьево царь остановился.

Отчаяние видеть и слышать не хотел,
Устрашился разрухи и груды тел!
В злобе к мятежу склоняли,
Тайный заговор составляли!

На следующий день,
Государь, как тень,
В Новоспасскую обитель отправился,
Навестить митрополита направился.

Царю объявили  гнусное  дело:
- От волшебства Москва сгорела!


- Кто сжег столицу, к вам вопрос?
В Москве устроили допрос!

- Глинские, Глинские, - народ галдел,
- Анна вынимала сердца из мертвых тел,
Клала в воду, улицы кропила ею,
Выдумкою, баснею своею!

Умные не верили, однако молчали.
Глинские пребывали в печали!
Многие подстрекали бояр и народ,
Видя ярость черни, ждали поворот!

Неслыханное зло свершилось в тот год,
В церковь Успения вломился народ!
Дядю Государя мятежники убили,
И на лобное место положили!

Беззаконие разразилось вдруг,
Умертвили много бояр и слуг!
Правительство скрылось в тень,
Всем управлял черный день!

Юный царь во дворце трепетал,
На себе Божий гнев испытал!
Царица Анастасия спешно
Молилась Богу безутешно!

Приблизился к царю Сильвестр, иерей,
С видом пророка, грозил перстом скорей:
- Суд Божий гремит над главою царя.
Огонь испепелил город не зря!

Царь легкомысленный, злострастный,
Твой путь  коварный и  опасный!
Сердца людей гневом полны!
Что сделал царь для страны?

Открыл святые писания,
Дал Иоанну указания:
- Заклинаю ревностным быть,
Уставы писания не забыть!

Душу и сердце царя, Иоанна потряс!
Овладел умом юноши, носитель ряс!


Царь стал иным человеком
От нынешнего дня, навеки!

Просил силы добродетельным быть,
Принял оную, чтобы царству служить!
Иерей по священному праву,
Не потребовал имя и славу.

Юного венценосца ободрил  на путь исправления.
С одним из любимцев заключил союз, спасения!
Нежная душа юноши, нравы благие,
Приятный разум и уста дорогие!

Бескорыстная любовь к добру
Царю, Иоанну была по нутру.
Как редкое сокровище, друга нашел.
Как будто  Ангел с небес сошел!

С высоты престола жизнь в обманчивом свете,
Подданный друг способен раскрыть все это!
Эпоха, Иоанна славой увенчалась,
Безрассудная жизнь скончалась!

Ревностная жизнь в правлении
Явила счастливое исправление!
Чернь мятежную обуздали,
Бунтовщиков расстреляли!

Кто не успел бежать, казнили,
Иных в злодействе обвинили!
Над всем контроль установили,
Порядок вмиг восстановили!

Попечительствовать о бедных заставили,
Никого без хлеба  и пищи не оставили!
Подстрекатели черни обманулись,
Собственных деяний ужаснулись!

Из уважения их царь пощадил,
За недостатком улик освободил.
Господство бояр разрушил,
Мятежные планы нарушил!

Верой торжества убил измену,
Утвердил в правлении перемену!


Для поста, молитвы удалился,
Робко о своих грехах молился.

Было готово к важному делу
Пылкое сердце и  юное тело!
Бояре и дружина, как одна семья,
С крестами вышли из кремля.

            * * *

- Владыка, покажи благой путь,
Любовь к отечеству не забудь!
Будь поборником благих намерений,
Подскажи народу  пути смирений!

Не радением воспитали молодца,
Рано Бог лишил меня отца.
Самовластными хотели быть,
Душу наследника истребить!

Теснили неправдой, от царя отвращали,
Моим именем саны и честь похищали!
Я глухим и немым казался,
В одиночестве оказался!

Мои уста не обличали,
Мои глаза не замечали!
Обнажили дела свои скверные,
Крамольники, судьи неверные!

Жить спокойно не давали,
Кровь и слезы проливали!
Я не ищу покрова,
Я чистый от крови!

Судьбой дарованы люди Божьи,
Отошли во тьму непригожие!
Будьте к Богу  великодушны,
В исправлении единодушны!

Бояр виновников простил,
О том святителей просил.
Хотел, чтоб братская любовь
Добро творила вновь и вновь!



Не пребывайте в вечном споре,
Тяжбы прекратятся  вскоре!
Челобитные бедных принимайте,
И обиженных сирот понимайте!

Да утолите скорбь несчастных,
Людей не властных, безучастных!
Страшитесь Божьего суда,
Наступит час, уйдем туда!



Перемена в Иоанне.

Духом  малолетний
Царь тридцатилетний.
В молитве усердный,
Нравом милосердный.

Страной правил строго,
Был чист перед Богом!
Свобода христиан – всегдашняя дума,
В бремени забот, об утехах не думал.

Ласков  к вельможам и народу,
Был достоин княжеского роду.
Бедность покорностью устранял,
Добрыми делами зло искоренял.

Слышать, - ты еси царь правды,
На Божьем суде он рад бы.
Все иноземцы преклонялись перед ним,
Затмил предков могуществом своим!

Царь многих врагов усмирил,
Мир и покой стране подарил.
Подданным обеды во дворце давал,
Быть повелительным не забывал.

Если досаду изъявит,
Уединиться заставит!
Скажет, - иди! И боярин бежит,
От отчаяния страшится, дрожит!

Пока царь не объявит прощение,
Отпустит волосы в смущении.
Только в России так преданы люди,
Как  повелел царь, так оно будет!

На просторах русской страны
Любовь и страх всегда  равны!
Царь не закрывал от народа уши,
Беспрестанно жалобы слушал.

Собственные мысли излагал,
Всем притесненным помогал.
Божью милость получал,
За делами не скучал!

Царя любили, уважали,
Трепетали и обожали!
Как низвергнулся в бездну тиранства
С высоты блаженного пространства?

Характер человека, природные свойства.
Есть суть его нравственного устройства!
Обстоятельства и впечатление
Определяют смысл  и значение.

Иоанн родился с пылкими страстями.
Окруженный семейными новостями!
Острый и сильный ум
Впитывал много дум!

Склонности подавлялись воспитанием,
Вера в Господа Бога была испытанием.
На святое чувство никто не дерзал,
Царь это чувство в сердце держал!

Исхитили юношу из сетей неги
Друзья отечества и коллеги.
Анастасия увлекла на путь добродетели
Наследника русского трона,  владетеля!

Следы Иоанновой болезни
Не стали народу полезны.
Расстроился прекрасный союз,
Ослабела сила дружеских уз!

Самолюбие сильней  напасти,
Вместе с умом зреют страсти!


Доверие к наставникам обезличилось,
К собственной персоне увеличилось!

Чувствовал тягость принуждения
В мудрых советах,  рассуждениях.
Советчики решительно рассуждали.
Человеческой слабости не угождали!

Прямодушие грубостью сказалось,
Оскорбительным царю показалось!
Адашев и Сильвестр томились неспроста.
- Искореню врагов России и Христа!

Войну с ливонцами начать не должны,
Стране справедливые войны нужны!
- Ливонцы России не опасны,
Потери станут напрасны!

Адашев и Сильвестр – любимцы двора.
Урезонить любимцев, настала пора!
Завистники и братья Анастасии
Пеклись о себе,  не о России!

Внушениями царя раздражали,
Славу царствования унижали:
- Кто держатель царского закона,
Кого волнует царская корона?

Кто желает присвоить чужие успехи?
Кто в семейных делах, как помеха?
Царь злословия не унимал,
Нравоучения не принимал!

Как  будто неожиданное наваждение,
В грубых  угрозах излил осуждение:
- Чего пожелаю, того добьюсь,
Гордых воевод не побоюсь!

Царство благочиния в кремле оказалось,
Неизменная верность ко благу сказалась.
В думе смелая откровенность и усердие:
- Где истина, где добро, где милосердие?

Ведут страну к большой беде,
Двусмыслие в делах везде!


Подступила смятения пора,
Удалили советчиков со двора!

Сильвестр в монастырь отправился,
Адашев в Ливонию направился.
Противники торжествовали,
Лишь  друзья протестовали!

- Ныне ты самодержец истинный,
Божий помазанник, воистинно!
С народом своим говоришь,
Открыл свои очи и зришь!

Ливонцы оказали Адашеву уважение,
Хвалили за его военные достижения,
Перед делами склонялись,
Перед  умом поклонялись.

Смиренный монах пример благочестия подавал,
Свою любовь, кротость сердца  людям раздавал.
Царь не мыслил о мире с ними,
Стал заниматься делами своими.

Дабы виновным не стать,
Этим лжецам, подстать,
Совсем не случайно
Он жил печально.

Клевета, под личиной усердия,
Лишила царя милосердия!
Открыло неслыханное злодейство,
Гордое властолюбие, чародейство!

Умом царя завладели властители,
Законного порядка мстители!
Желая немилость свою оправдать,
Искали улики за зло воздать!

На мятеж подбивали,
В безумии пребывали!
Митрополиты, бояре рядили,
Обвиняемых заочно судили!

Читали обвинение в страхе
Злодеи Сильвестра – монахи.


Царь князю Курбскому писал:
- Я сан властителя спасал,

Но сей лукавый лицемер,
Обольстителя пример!
Думал о мирской власти
В судорогах страсти!

Единомышленникам волости дарили,
Дух своевольства в бояр вселили!
Высокие места угодникам держали,
Кого хотели,  того в думу сажали.

Стал невольником на троне
Царь в собственной короне!
Не исчезают  без следа
Дни унижения и стыда!

Жизни и здравия не щадят,
Вымышляют, что победят!
На выдержку проверяют,
Ужас в душу вселяют!

Когда царь страдал в болезни,
Сделались все бесполезны!
Злобой за добро воздали,
Жестокостью страдали!

Когда решил младенцем не быть,
В летах мужества иго истребить,
Признанием неволи, тайну слабости открыл.
Неверным  обвинениям славу свою уступил.

Три года были у царского  кормила,
Для счастья подданных слава манила!
Лучше неволею делать добро,
Нежели волею сотворить зло!

Благо прелести царь возлюбил.
Обузданный страстями был!
Великодушию изменил,
Цепями неволи заменил!

В преступлениях уличали,
Смертную казнь назначали!


Беззаконие насаждали,
Безвинных осуждали!

К воеводе Адашеву гнев умалили,
В непокорном Феллине поселили.
После принятия злобных мер,
Через два месяца князь умер!

Радость неприятелям доставил,
Силу благолюбия оставил!
В тьме невежественной науки,
Укрепили злодейские руки!

Не удостоили народ внимания,
Роскошь царя, его благодеяния.
Когда-то Адашев нищих питал,
10 прокаженных в доме держал.

Собственными руками обмывал их,
Исполняя долг христиан святых.
Теперь его друзья оставались,
Духом истины наливались!

Иные с радостью царю присягали,
Другие с печалью царя отторгали.
Поселилась тревога, как наваждение,
Стало предосудительным угождение!

Смерть Анастасии царя огорчала,
Вред здоровью царя намечала.
- Всегда ли плакать о супруге,
Бесценном и надежном  друге?

Прими серьезное решение.
Найди земное утешение!
Царь уступил в праве
Легкостью во нраве.

Через восемь дней по кончине,
Святители в высоком чине
Предложили невесту,
Анастасии  вместо!

Богатую милостыню в Иерусалим послали,
В память усопшей царицы, деньги раздали!


Царь объявил  своим приближенным лицам:
- На сестре польского короля хочу жениться!

Государь просветлел в лице,
И умолк плачь во дворце!
Приятные беседы, пиры, шутки,
Изгнали прочь намерения жутки!

Над старыми обычаями смеялись,
От вина радости предавались!
Постничество лицемерием называли,
Шумные сборища в кремле созывали.

Непристойность разуму подчиняли,
Вымышленные потехи учиняли!
Иные не могли перемениться вдруг.
Туманные лица блуждали вокруг.

Их осмеивали, унижали, на головы лили вино,
Новые проходимцы открыли царское окно!
Свое честолюбие удовлетворяли.
Благонравие царя проверяли.

Впереди всех выступали,
Царскую душу терзали!
Искусственно веселились,
Своим усердием хвалились!

Обуздывали царских слуг,
Кошмар творился вокруг!
Старые друзья оказались любезны вновь,
Изъявляли к государю великую любовь!

Бесчестие шумных пиров насаждали,
Робкую совесть царя ободряли.
Женолюбивый Иоанн
Не замечал их обман.

Вожделение считал основой,
В ожидании супруги новой.
Слабостей венценосца тайна не укроет,
Мнимая прозрачная завеса не скроет!

Потеряло истинное содержание
Пример чистоты и воздержание.


Унижены духовные чувства,
Опустились до распутства!

От шепота  угодников никуда не скрыться,
Развратники указывали на печальные лица.
Сеяли зло и смятение,
Возбуждали терпение!

Ядовитые наветы творили,
Ложно с царем говорили!
Беспокойное сердце царя
Волновалось не зря!

Взор венценосца помутился,
Грозными словами обратился,
В злых намерениях бояр обвинил,
Ненавистной памяти не изменил!

Строгим  стать порешил,
К мучительству спешил!
Равного ему, не найти.
Сметал все на пути!

Благородная душа, рассвирепела,
Вся внутренность его очерствела!
Наступили дни ненастные,
Мятежные страсти ужасные!

Буря тиранства воплотилась,
Как бы из ада возвратилась!
Лопнуло царское терпение,
Началось злое гонение!

Ссылал в места дальние,
Принимал меры крайние!
Народ безвинно страдал,
Ласкателей проклинал!

Царь в злобе пытался понять:
- Жестокостью нужно унять!
Жена Мария взывала словами.
Ее казнили с пятью сыновьями!

Много  других  обвинили,
С поля зрения устранили!


Слова нескромного ответа,
Словно зловещая примета!

Басманов в дом царский был вхож,
Царь за обедом вонзил в него нож!
Репнин тоже жертвою стал,
Когда  роковой час настал!

Жизнь царя протекала, как в сказке,
Веселился с вельможами в маске!
Иногда безутешно страдал,
От горести плакал, рыдал!

Репнин сорвал маску и грохнул:
- Государю ли быть скоморохом?
Расправился царь, как на битве,
Умертвил Репнина на молитве!

Кровью церковный помост обагрил,
Ярость несчастного гнева излил!
Тихие слушали разговоры,
Вели тайные переговоры.

Напрягались до исступления,
Придумывали преступления!
Судьи не требовали верных улик,
Все дела решали  в один миг!

Много убили тогда,
Без вины, без суда!
Задуманную цель достигли,
Многих в монахи постригли.

Знатного государева слугу
Мучением согнули в дугу!
Здоровье семье подорвали,
Потом в Белоозера сослали!

Ввергли в душную темницу,
Терзали  безвинные лица!
Забыли о людской морали,
Тяжкими цепями оковали!

- Где твоя казна?- спросил царь.
Полумертвый сказал, -  Государь,


Не  доставлю радости  своему  мстителю,
Руками нищих переслал  все Спасителю!

Выпущенный из темницы, в думе сидел,
В Белозерской пустыне укрылся от дел.
Государь не однажды высказывал,
- Излишне честят вельможу, указывал.

Стенали жертвы,  во крахе,
Москва цепенела в страхе!
Будущим тиранство ужасало,
И свирепостью сокрушало!

Кровопийство жажду усилит,
Тиранов и трон обессилит!
Обрушится на невинных напасть,
Сделается лютейшею страсть!

Усердный читатель закона
Сидел у Российского трона.
Он жестокость с учением соглашал,
Собственное  правосудие утверждал!

Наполнили ложью уста
Чародеи, враги Христа!
Когда рассудок явился,
Царь перед Богом винился.

Себя убийцею невинных называл,
За них молиться в храмах призывал.
Земное величие с себя царь сложил,
В мирной Белозерской обители жил.

Глас совести тревожил мутный сон,
В тревоге обращался к Богу он!


Бегство россиян в Литву.
Учреждение опричнины.
Монашеская жизнь Иоанна.

От жестокости русского царя
Люди бежали в чужие края.
В чужих странах укрывались,
От мучителя скрывались!


Славный сын своего народа,
Андрей Курбский, воевода
Возложил на себя печать стыда,
Вписал царя преступником тогда!

Слышал угрозы, зловещие мнения,
Сносил выговоры и оскорбления.
Казни устрашился,
К жене обратился:

- Спрашиваю тебя, как самого близкого человека,
Мертвым быть пред тобой, иль расстаться навеки?
Заливаясь слезами, простился с нею,
Оседлал коней, уехал дорогой своею.

В порыве чувств письмо отправил,
Слугу просил, чтоб царю доставил.
Гневный царь ударил в ногу слугу,
Ненависть не осталась в долгу!

Острый жезл рану нанес,
Лилась кровь и море слез!
На Красном крыльце,
С болью в лице

Гордый дух витал.
Слуга письмо читал:
- Царю российскому славному,
Некогда от Бога православному,

Ныне, омраченному адской злобою,
Прокаженному духом и утробою,
Тирану беспримерному,
Владыке неверному!

В смятении горести сердечной,
Дух  истины считаю вечным!
Злодей, мои уста внимай,
Дух народа принимай!

Данных Богом тебе, вождей истерзал,
Различными муками сильных терзал!
В Божьих храмах кровь проливал,
Ложно изменниками их называл!



Христиан – чародеями, свет – тьмою,
Сладкое – горьким! Что стало с тобою?
Чем прогневали тебя сыны,
Коль отечеству они верны?

Наши предки томились в неволе,
От Батыева царства, его неволи!
Не сыны ли утверждали свободу
России и  русскому народу?

Не ими ли взяты твердыни германские,
За что воздаешь, как псы басурманские?
Уподобил себя окаянным псам,
Неужели бессмертен ты сам?

Зачем править, горе творя,
Разве нет Бога для царя?
Моя душа в смятении,
Лопнуло терпение!

Излияние к Богу вопроси,
Ты лишил меня святой Руси!
Тайны помышления открою,
Я не ведаю греха перед тобою!

Слава  воина  была твоею,
Много лет ты пользовался ею.
Я не видел матери, отца,
Подвиги венчали молодца.

Исчисляя раны, битвы исчислял.
Воинов на путь чести наставлял.
До дня прихода страшного суда
Расстаемся с тобой навсегда!

Невинные готовят казнь мучительную,
Мертвые имеют силу значительную!
Убитые тобою, живы для вечного суда,
Не спасут твои ласкатели тогда!

Обесчестили твой кров
Друзья неги и пиров!
Чтобы силу  гнева  испытать,
Царь велел вручителя пытать!



Как радовался слуга мукой.
Да будет та пытка наукой!
Отца - господина прославлял,
В страданиях, болях умирал!

Душевная твердость и усердие
Изумляет всякое милосердие!
Царь, волнуемый беспокойством,
Сразу ответил с расстройством!

- Во имя Бога всемогущего,
Во имя Спасителя Сущего,
Того, кем движемся и живем,
Того, от кого пощады ждем!

Кем царствуют цари,  кем сильные глаголют,
Курбскому быть ярославским владыкою позволю.
Почто бренное тело спасаешь переменою,
Почто губишь душу свою изменою?

Если ты праведен, жди от меня конец,
Тогда наследуешь мученика венец!
Что жизнь, богатство, слава мира сего?
Смертью обретается спасение от всего!

Твой раб благочестие сохранил,
Дав обет, верности не изменил!
Ты от моего гневного слова
Тяготишь себя клятвою снова!

Душу предков тревожишь,
Да грехи свои множишь!
Яд аспида в устах изменника,
Нашего врага и пленника!

Не обратился к смирению,
А жалуешься на гонение!
Излишне миловал недостойных,
Людей коварных, непристойных!
 
Царь наказывал легко и верно,
Жаловал с любовью, примерно!
Имел богатство, почести имел,
Но обращаться с ними не умел!



Ты бежал из Тулы, от врагов своих,
Велика ли слава подвигов твоих?
Оседлали Россию извечные беды,
Что мне стоило вести к победе?

Сами идти не желали,
И других охлаждали!
Верность к воинской славе
Приписать ты не в праве!

Не однажды бежать хотели,
Когда малодушие терпели!
Разоренные города грабили,
Честь и славу расслабили!

Кто силу мужества тебе давал,
Со своим ли умом ты  воевал?
Грозным распоряжением,
И ленивым исполнением!

Если бы не наша строптивость,
Россия бы с Литвой соединилась!
Действовали, как рабы, побеждали невольно,
Силою принуждения делали врагу больно!

Вы проливали кровь, мы - слезы и пот!
От вашего разгильдяйства много хлопот!
Мы, уняв вас, устроили села и грады,
Вы радели за все получить награды!

Царская власть в одних руках быть должна!
Горе  бедному дому, которым  владеет жена!
Бесстыдная ложь о жестокостях говорить,
Власть имеет право изменников казнить!

Дух измены в сынах не пропал,
Для моего сердца много опал!
Доселе владетели были вольны,
Казнили по уличению вины!

Когда  несогласные возражали,
Ни перед кем отчет не держали!
Несогласный – стране враг!
Так было и будет так!



Благоденствия от Господа жду,
В милости Божьей имею нужду!
Бояре живут в любви и согласии,
Не быть в России разногласия!

Советчики блуждают во тьме,
Нет силы власти в их уме!
Не думайте так, как не надо!
Бог – царь небес, Диавол – ада!

Везде Господня держава,
Богу нашему – слава!
На власть Бога полагать можем
В сей жизни и  будущей тоже!

На сердце у  каждого таится тревога,
Со слов апостола - никто не видит Бога!
Злой человек прощение презирает,
Христианин с любовью умирает.

Пустых речей плодить не буду,
Огорчение и ложь забуду!
Курбский ответствовал на письмо презрением,
Пристыдил царя властительским забвением!

От  государя слышать привык:
Жалкое суесловие и бранный язык!
Курбский взывал в изгнании:
-  Нет вины в моем сознании!

Царь, увлеченный страстью,
Злоупотреблял властью!
Курбский изгнанником стал,
К врагам отечества пристал.

Получил богатое поместье,
И жаждал отечеству мести!
Обласканный Сигизмундом, за это
Как губить Россию, давал советы.

Советовал действовать смело,
За всякое дело браться умело!
Семьдесят тысяч литовцев возбудили,
С Курбским к Полоцку подступили!



Спешили в Рязань скорее
60000 хищников Гирея!
Измена Курбского Россию потрясла,
Кипела злобой сущность ремесла!

Царское сердце наполнилось гневом,
Видел злодеев между землею и небом!
Не видел преданности ни у кого,
Подозрительность мучили его!

Мысли переполнилась идеями,
Все казались тайными злодеями!
Спать мешали горестные грезы,
Слышал укоризну и угрозы!

Накопилось множество вопросов,
Требовал доносов и допросов!
Жажду к истязанию утолял,
Воинов безвинных удалял!

Было уже поздно, но не рано
Удержать бесстыдного тирана!

*  * *
       
Возле кремля много народа
В начале зимы  1564 года.
Со дворца сносили золото, серебро,
Иконы, кресты и прочее добро.

Священники набрались терпения,
Ждали царя возле церкви Успения.
По приходу, обедню служили,
Милость благословения ложили.

На Господа уповали,
Руку царя целовали.
С сыновьями и царицею в сани посадили,
С полком всадников царя проводили.

В селе Коломенском стали.
В пути их оттепели застали.
Шли дожди и реки вскрылись.
От опасностей  все укрылись.



Из Тайнинского в Троицкий монастырь направились,
Так с задуманными делами, служители  управились.
Месяц в догадках народ унывал,
Не ведали,  куда царь отбывал?

Ждали чего-то чрезвычайного,
Неразгаданного и тайного.
В январе митрополиту грамоту вручили,
В ней, оставленный народ учили.

Царь изливал свое беспокойство,
Беззаконие, мятежи, неустройство,
Хищение казны, земель и поместий,
Злодейство, предательство и  мести!

- Я  волей Всевышнего Господа правил,
От жалости сердца Россию оставил!
Поехал туда, куда Бог укажет,
И правильный путь подскажет.

Не хочу терпеть ваших измен,
Жду в жизни своей перемен!
Другую грамоту к народу обратил:
- От царя  народ лицо не отвратил.

Опала и гнев вас не коснутся,
Негодники в ужасе проснутся!
Безначалие тиранства страшнее,
Найдется  ли гибель смешнее?

Без пастыря не сохранить стада!
Жить по христиански надо!
Люди слезы проливали,
К государю взывали!

- Чтоб солнце не закатилось в зенит,
Пусть царь всех  лиходеев казнит!
В животе и смерти его воля,
Такова гражданская доля!

Без головы остаться  – срам,
Господь воздаст за это нам!
Укажи преступников, чтоб мы уловляли!
Мещане, купцы и бояре слова прибавляли.



Среди народа смущение,
Неописанное смятение!
Загрустили, брошенные лица!
Архипастырь блюл столицу.

Суды, приказы, лавки опустели!
Архимандрит лежал  в постели!
Епископы  явились в дом,
Благословенным трудом

Сей вопрос обсудили,
И послов снарядили,
Государю челом бить,
Негодников истребить!

Мудрыми устами говоря,
Убеждали сжалиться царя:
- Оставляя Москву, оставляешь святыню храмов,
Боже, не допусти к российской власти хамов!

Порывы гнева укроти,
Наказание прекрати!
Ты монарх православный,
В чистоте веры  главный!

Мы в грехах все по уши,
Кто спасет наши души»?
Царь ответствовал снова,
Вторил каждое слово.

К митрополиту Афонасию обратился,
Взять государство назад согласился.
Пока желанный час не настал,
Об условиях говорить не стал.

Позднее, когда пришел срок,
Гибель многим боярам изрек!
Стояли тихо перед ним,
Повелителем своим.

О жизни своей никто не думал,
- Вернуть назад царя, - их дума!
Со слезами на глазах, говоря,
Славили  государя - царя!



Грозный владыка, смягченный смирением,
Дьяков и бояр отпустил с сожалением.
Чтоб не остановить приказные дела,
Москва с нетерпением царя ждала.

Второго февраля царь въехал в столицу,
Созвал духовенство и знатнейшие лица.
Вид царя изумил весь народ,
Как будто наступил поворот.

Высокие плечи, счастливый лик,
Статью стройный, ростом велик!
Крепкие мышцы, широкая грудь,
В таком  государе уверен будь!

Длинный ус и римский нос,
Есть единственный вопрос.
С того загадочного дня,
Глаза исполнены огня!

Вид царя, Иоанна народ потряс:
Мрачная свирепость, взор угас!
Не осталось  волоса нигде:
Ни на голове, ни на бороде!

Ярость бушевала  в душе его,
Невозможно скрыть ни от кого!
Для великой царственной особы,
Учредил телохранителей особых!

Мысли царя многогранны и двойственны,
Боязнь -  нечистой совести свойственна.
Он беспорядку конец положил,
Устав опричнины предложил.

В назидание далеким потомкам тогда,
В своей собственности оставил города:
Можайск, Вязьму, Козельск, Суздаль, Вагу,
Проявил хозяйственную хватку и отвагу!

Кроме зачитал перепись большую:
Перемышль, Белев, Лихвин, Шую,
Галич, Юрьевец, Вологду, Старую Руссу,
Каргополь – по его собственному вкусу.



1000 телохранителей назначил,
Из боярских детей, не иначе!
В городах выделял поместья.
Разлетались нежданные вести.

4 московских улицы взял себе,
Как, искушенный  в судьбе.
Чтоб обезопасить собственный кров,
Взял казначеев, ключников, поваров.

Хлебников, ремесленников тоже,
Из списка упустить негоже!
Заложил храм, крепости подобный.
Получал  от лиц отчет подробный.

Тысячная дружина в царском дворе
Создавалась в той грозной поре.
Царскою собственностью быть должна,
Называлась опричниною она!

Земщина – все остальное!
Русское государство больное!
Приказами все дела решались,
Иногда к царю обращались.

Исполняя роль царя - мучителя
Возомнил себя в чине спасителя.
Государю, Иоанну огромное право дано:
Государево и государственное - не одно!

Требовал из казны издержки,
Для царской поддержки!
100000 рублей потребовал за возвращение,
Никто не противоречил на его обращение.

Новая воля царская,
Законная, барская!
Начались казни изменников мнимых,
Немедленно другими,  заменимых!

Местом казни стала плаха,
Шли, безвинные без страха!
Пытки новые рождали,
И на кол людей сажали!



Много имений отняли,
Семьи в Казань сослали!
Жестокий царь на голову свалился,
Однако милосердием хвалился!

Жестокой, царской рукой казнены
Первостепенные боярские сыны!
За опальных  никто не вступился,
Царь таким отношением польстился.

Духовенство к Богу вопрошало,
Алтари слезами орошало!
Теплые молитвы изливали,
И в недоумении пребывали!

Пребывали с государем в дружбе
Ругатели неизменной службы.
Знатную сумму вносили в казну,
Если за кем замечали вину.

Принялись за воплощение планов
Царь Иоанн, Скуратов и Басманов.
Чтобы служба стала основною,
Увлеклись дружиною иною.

Боярских детей приводили,
Новый  порядок вводили!
Не достоинством отличных,
К распутству не безразличных!

Низость  достоинством заменилась,
Нравственная программа сменилась!
Верноподданных царю собрали,
Вместо тысячи, шесть набрали!

Верой – правдой царю служили,
С земскими людьми не дружили!
На изменников доносили срочно,
Исполняли указы быстро, точно!

Слову царскому тут же внимали,
Даже мать и отца забывали!
- Знать единственно только царя,
Ведь наделы раздал им не зря!



Чтоб опричники ими владели,
12000 выслали за пределы!
Пешком изгнали в отдаленные места,
Участь сосланных горька и непроста!

Земледельцы стали жертвами сего.
Новые дворяне – господами всего!
Обременяли налогами, трудами.
Разоряли деревни годами!

Нужду в деньгах имели,
Потешаться умели!
Царь злым высокомерием страдал,
В жертву опричнины Россию отдал!

Установились жестокие нравы,
- Опричники всегда правы!
Говорил простой грешник:
- Опричник – кромешник!

Порождало нечестие
Злодейство, бесчестие!
Слуга опричника исполнял его волю.
Такие  действия отзывались болью!

Спрячется с вещами в дом купца,
И суд разыскивает беглеца!
Взыщут с купца штраф,
Опричник остается прав.

Опричники проверяли,
Бессовестно разоряли!
Хватали людей на улицах, в суд уводили,
Вымышленную брань на них  возводили!

От телесной казни народ спасался,
И большими деньгами откупался.
Ловцы, опричники опасны!
Люди земские безгласны!

Разбойники, телохранители грозные,
В помышлениях убийств серьезные!
Государство опричникам не доверяло,
Их невинность на себе проверяло



Чтобы доказать, что грызут лиходеев,
Вымышляют себе  царских злодеев.
Всему народу беспрестанно  показывают.
К седлу собачью голову и метлу привязывают.

Новый дворец стал непреступный,
Простому  человеку  недоступный.
Царь в слободе Александровской жил,
Только собственной власти служил.

Храмы на солнце сверкали,
Золотой блеск испускали!
На всяком кирпиче изображен крест.
Здесь всем управлял царский перст!

Никто не смел ни въехать, ни выехать оттуда,
Не разрешит сам государь Иоанн покуда.
В церкви молился царь отрешенный,
Темными лесами окруженный.

Горькая у России доля:
Нужда, разруха, неволя!


Кончина царицы. Запустение Новгорода.
Спасение Пскова. Казни в Москве. Голод, мор.
Сожжение Москвы. Новое супружество Иоанна.
Пятая эпоха душегубства.

Сентябрьские дни встречали
Образ глубокой печали.
Над царским домом беда качалась,
Мария, супруга царя, скончалась.

Люди надели смиренное платье.
Горесть лицемерия, как заклятие.
Во всех городах панихиды служили,
В монастыри, церкви вклады вложили.

Нищим милостыню давали.
Истинную суть скрывали.
Царь Иоанн Москву покинул,
Печальную маску скинул.

Вымыслы новой измены
Несли в жизнь перемены.

Навела размышление вдруг
Кончина двух его супруг.

Анастасия унесла добродетель.
Сам Господь тому свидетель.
Мария царю, Иоанну вещала,
Превзойти себя в лютых началах!

Распустили слух лиходеи,
Что отравили Марию злодеи!
Грозный тиран невинных карал,
Виновный злодей злорадно взирал!

Болящего царя досаждали,
Близкой смерти ожидали.
Готовили новую перемену,
Подкупали вельмож на измену!

Царь в ожесточении пребывал,
Старой вины он  не забывал!
Лазутчики приближались к нему,
Притворно относились ко всему!

Употреблялось в донос снова
Всякое нескромное слово.
Виновных проверяли,
На казнь отправляли!

Не любя добро, тиран боялся злое,
Хранил  в тревоге тепло земное.
Злодейства стремят к злодейству,
К безотчетности, лиходейству!

Лицемерие царя к Владимиру-Брату
Нанесло неоправданную утрату!
Большое место в кремле брату дал,
За его делами трепетно наблюдал.

Во исполнение царских правил,
В Новгород брата сам отправил.
С хлебом - солью христиане встречали,
Великою честью любовь отмечали!

Таким отношением царя раздразнили,
Всех тамошних начальников казнили!


Ласковыми словами Владимира  позвал.
Брат  в деревне Слотние тогда пребывал.

Полки всадников во всю прыть неслись,
Обнаженные мечи сверкали и тряслись!
Как на битву, спешили,
Отомстить порешили!

Объявил Владимиру князю
Малюта Скуратов сразу:
- На государеву жизнь умышляешь,
Знать,  большое зло замышляешь?

Царский повар уличил,
И прилюдно обличил:
- Деньги дал мне этот, гад,
Чтобы я подсунул яд!

- От расстройства и досады
У царя прошу пощады!
Умертвить хотят меня,
Не лежит на мне вина!

- Яд  возьми  и выпивай,
И в восторге пребывай!
- Боже, подари нам свет,
Нет жалости, и спасу нет!

Коли рубит царь с плеча,
Примем смерть от палача!
Выпил яд, с семьей простился,
Безотрадно помолился.

Оказались на смертном ложе
Его супруга и два сына тоже.
Иоанн был свидетель терзания,
Беззаконного наказания!

- Вот трупы злодеев моих.
Слуг прощаю, не накажу их!
- Не хотим милосердия твоего,
Терзай и нас, только и всего,

Царь безотрадный,
Зверь кровожадный!


Мы тобою гнушаемся,
В муках жизни лишаемся!

Сих людей растерзали,
Стыд и совесть теряли!
Мать Владимира в реке утопили,
Другую инокиню к ней обратили!

В домах и храмах слезы лили,
От жалости страх позабыли!
Дело гадкое и грустное
Братоубийство гнусное!

Подозрение мерзкое,
Поведение дерзкое!
У государя хватило сил,
Опалу твердостью сносил.

Насадил в робких душах смирение,
Добрые сердца привел в умиление.
На живых и мертвых клевета, смятение ума,
Усердие и страсть к смерти, кромешная тьма!

Бремя страшных дел
Породило беспредел!
Псковитяне величие сохраняли,
Бытие изначально обороняли!

Старину духовную держала,
Некогда свободная держава.
Новгород «Великим» отличался,
С королями шведскими общался.

Вольности не забыли.
Москву не любили!
Слабое гражданство осуждали!
Гневные порядки утверждали!

Чтоб исполнить подлое желание,
Метишель приложил старание.
Ложное  донесение  составил,
В церкви Святой Софии оставил.

Бездуховному человеческому лику
Надлежало представить улику!


За истину нелепость принял царь,
Торжествовал  негодник – псарь!

Осудили на гибель много народа,
Скверна подозрительная природа!
Была  благоприятная погода
В декабре – месяце 1569 года.

От забот царь оправился,
В Клин-город отправился.
Блуждали в голове мысли бесовские,
Думал, - все люди враги московские!

Подготовил  приказ в минуту одну:
- Смертоносному легиону начать войну!
Никто вины за собою не ведал,
Даже дух народа не разведал!

Государя, как отца встречали,
Зла коварного не замечали!
Легион приказ исполнил,
Трупами улицы наполнил!

От Клина до Городни мечи обнажили,
Обагряя кровью, как ястребы, кружили!
Старец Филипп молился без услышания,
Не забыл царь  Филиппова ослушания!

Как будто ждал благословения люто,
Послал к нему Скуратова Малюту!
- Жду смерти от царя в смирении,
Для добрых дел даю благословение!

Не было  греха омерзительней  и хуже,
Гнусный Скуратов задушил славного мужа!
- Умер Филипп от несносного жара,
Объявили в гневе военного пожара!

В присутствии убийцы вскрыли могилу,
Погребли Филиппа иерарха, святую силу.
Сверхчеловеческая добродетель – венец державы!
Украсили  иерарха венцом мученика и славы!

Позднее святые мощи в Соловецкую обитель перенесли,
Через  много лет в храм Успения в Москву принесли.


Грабили город, вершили дела бесславные!
За тайным злодейством следовали явные!

Убивала и мучила царская знать,
Жгли, что не могли с собою взять!
По безумному царскому праву,
Вешали на столбах, как забаву!

Изрублены, как изменники,
МногиеЛитовские пленники!
Месть продолжалась долго,
Топили в прорубях Волги!

Дымящуюся кровью Тверь, государь оставил,
Медное и Торжок понять свирепство заставил!
Крымских и литовских пленников загубил,
Оковал железными цепями и умертвил!

Тяжело ранили Скуратова Малюту,
Не было границ его коварству лютому!
До Ильмени Вышний Волчок истребили!
Все живое палили огнем и мечом рубили!

На дорогах всякого встречного,
Истребляли, как поперечного!
В Новгород дружина государева шла,
Неожиданно в город беда пришла!

Окружили со всех сторон,
И нанесли  большой урон!
С утра до вечера секли дворян простых,
Всенародно избивали людей святых!

Купцов цепями оковали,
Как безумные, ликовали!
Пришел гость, которого не ждали,
Вины и предлога опалы не знали!

Иноков палицами избили,
В монастырях казнили!
- Злочестивцы!- Кричал царь грозно.
Слов не слышали, уже было поздно!

- Предательство Сигизмунду понимаю,
Умысел новгородских людей знаю!


Венца Мономаха похитители,
Хищные волки и губители!

Архиепископ повел в церковь, как ослов,
После сказанных царем, бранных слов.
Царь слушал литургию и молился,
За общий стол с боярами садился.

К принятию пищи царь приступил,
Внезапно истошный крик испустил.
Воины стремглав прибежали.
Архиепископа задержали!

Отпустить было негоже
Слуг и чиновников тоже!
Ограбили палаты, кельи разбили,
Святой храм  дочиста обнажили!

Суд в городище открыли,
Никого от суда не скрыли.
До тысячи в день изводили,
Сам Иоанн с сыном судили!

Смрад зловещий ночью и днем,
Мучили, били и палили огнем!
Тащили на муку людей,
Ради бредовых затей!

Над рекою Волхов не утихал вой,
Бросали людей с моста головой!
Ратники с кольями и баграми,
Секирами и топорами

Принимали усердное участие,
Рассекали тела на части!
Пять недель грабежи продолжались,
Пять недель убийства свершались!

Совершил царь дела безбожные и греховные,
Забрал  казны монастырские и церковные!
Истребил хлеб, людей и скот
В страшный и зловещий год!

Хищные воины ворота отбивали,
Все, что могли, с собой забирали.


Пеньку жгли, кожи в реку бросали!
Толпы злодеев в Новгород бежали.

Враг подлый, неприметный
Губил народ безответный!
Неисповедимое видение
Новгородское падение!

Второй понедельник недели поста
Собрал государь народ неспроста.
- Дабы было неизменно вовеки,
С каждой улицы по человеку!

Явились, как тени, ужасом изнуренные,
Когда-то  гордые, ныне покоренные.
Воззрел царь милостиво и кротко,
Угасла ярость его, смотрел робко.

- Молите Бога о нашей державе,
О воинстве, и  о царской славе!
Мы всех врагов победили.
А изменников истребили!

Архиепископу Пимену Бог судья!
Взыщется его кровь, а не моя!
Да умолкнет, плачь и стенание!
Да утешится скорбь, наказание!

Благоденствуйте и живите,
Оставленного правителя чтите!
Петра Пронского оставляю,
Новгород ему доверяю.

Идите с миром в домы свои,
Принимайте советы мои!
Архиепископа на белую кобылу посадили.
Как шута, с бубнами и волынкою возили.

Потом назначили стражу,
Отвезли в Москву сразу!
С несметной добычей в Москву вернулись,
На свой путь хищения даже не обернулись.

О похищенном  некому было жалеть,
.Благодарил Бога, кто не успел умереть.


Шестьдесят тысяч народа погибло!
Нажитое трудами добро,  изгибло!

Запрудили Волхов истерзанными телами,
Увековечил царь имя мерзкими делами!
Голод и болезни казнь довершили,
Всех убиенных погребать спешили!

Без всяких обрядов в яму бросали,
Как будто искры, люди угасали!
Из мертвого оцепенения город проснулся,
В церковь Рождества на панихиду вернулся.

Над тамошнею лежало 10000 тел,
Иоанн Жгальцо с молитвою сидел.
Великий Новгород опустел,
В иной мир ушло много тел!

Многолюдная сторона в площадь обратилась.
Стать государевыми дворцами торопилась.
По твердому  государеву слову
Такая участь уготована Пскову.

Никто не смыкал глаз.
Народ испугался враз!
Расправу ждали,
Грозу ожидали!

О детях сокрушались,
С жизнью прощались!
Звон церквей в полночь раздался.
Народ от царского гнева спасался.

Слезами к иконам припадали,
Ободряя друг друга, рыдали!
Царь в умилении живо сообразил,
Спасение от гнева вообразил.

- Господь внимает гласу сокрушенных,
Он излечивает души ожесточенных.
Потушите огонь и пламень,
Иступите мечи о камень!

Выпустите из рук стволы,
Ставьте перед домами столы!


Граждане колени преклонили,
За хлеб и соль благодарили!

Государя благословляли,
Грешные души вверяли:
- Облегчи народу горемычную долю,
С нашими животами твори свою волю.

Все, что имеем, и мы сами твои,
Великий  царь, за нами смотри!
Покорность царя смутила,
Тяжелый меч не опустила.

Старец Никола царю в дар
Кусок сырого мяса дал.
- Я христианин, мясо  не ем  уже!
Пустынник ответил, - ты делаешь хуже!

О Боге вспомнить пытаешься,
Плотью и кровью питаешься!
Предсказывал несчастия и угрожал.
Царь, немедля из города уезжал!

Жил несколько дней в предместье,
Решил грабить ближние поместья!
Хотя гнев в душе кипел,
Трогать иноков не смел!

Невольно пощадил однажды.
Шел в Москву, утолить жажду,
Единомышленников Пимена найти,
Урезонить и смести со своего пути!

Иные в главных приказах сидели,
Милостью пользоваться умели.
Умные дьяки были взяты под стражу,
Первые любимцы царя взяты сразу!

Вяземский,  царю близкий,
Опустился на путь  низкий.
Если верить народной молве,
Новгород хотел отдать Литве.

Жестокие царедворцы поздно узнали.
- Милость тирана опасна! - Признали.


Губитель испытывает чувство наслаждения,
Гневной  мысли достаточно для падения!

Кровожадное сердце, удовольствие редкое.
Закоснелое зло беспощадное  и меткое!
Клеветники гибли от своей  клеветы,
Невинный народ страдал от суеты!

О тайных намерениях глубокой ночью
Вел государь беседу с Лензеем воочию.
В царском порочном круге
Доносили все друг о друге!

Царь заключал в темницы
Высокие, неугодные лица!
Обвиняемых жестоко пытали,
Наушники злостно клеветали!

Вели заседание нескромное,
Заводили дело огромное!
Измену вменяли,
Казнь применяли!

Столицу к ужасам приучали,
Изумленные люди молчали!
На торговой площади 18 виселиц поставили,
Разложили оружие мук и народу представили.

Жгли костры, устрашая бедою!
Принесли  большой чан с водою.
Истребляли народ без остатка,
В палачах не было недостатка!

В беспамятстве страха грешили,
Управиться с делами спешили!
Опустела площадь, товары в лавках лежали.
Люди, объятые страхом, куда-то сбежали!

Толпа опричников у виселиц гудела,
Началось коварное, греховное дело!
Со звуком бубнов царь явился,
Со старшим сыном появился.

Впереди кровавые грешники,
Бояре и царские кромешники!


Позади них шли осужденные,
Истерзанные, поврежденные!

От слабости еле передвигали ноги,
Невозможно было узнать многих!
Царь у виселицы осмотрелся,
Не увидев народа, возгорелся!

- Гнать народ на площадь отовсюду!
Миловать изменников не буду!
Людям безопасность обещаю,
Неповиновение им прощаю!

Жители ослушаться не смели,
Будто в гневе страха отупели!
Как осиновый лист, трепетали,
Не бранились уже, не роптали.

На стенах, кровлях ожидали,
Назначенного часа ждали.
- Народ мой, увидишь гибель и муки,
Покараю изменников и завяжу руки!

Ответствуй право за суд мой,
Наблюдай и смиренно стой!
Сто восемьдесят человек вывели из толпы:
- Дарую жизнь, это менее виновные рабы!

Думный дьяк свиток развернул,
Всех остальных к смерти вернул.
Их виновность указал,
Государь подсказал.

Кому обвинение предъявлял,
Каждого по головам ударял!
Словам не внимали судьи земные,
Раздумали оправдываться иные.

Повесили вверх ногами, обнажили дочиста!
Кромешники заграждали невинные уста!
Тела рассекали на части,
Скуратов принял участие!

Обливали кипящей, потом  холодной водой,
Умирали, невинные, измученные бедой!


Кололи, вешали, рубили,
Сурово  мучили, губили!

Царь, сидя на коне, терзал,
Копьем невинного пронзал!
Убийцы с дымящимися мечами трубили,
За четыре часа двести человек сгубили!

Сытые убийствами, людей обезглавили.
- Гайда! Гайда! -  Правосудие славили.
Отчаяние людей поднимало дух царя,
Над слезами смеялся, мерзости творя!

Для потехи юных девиц сыну отдавал,
После чего, их в монастырь отправлял.
Братоубийство и отцеубийство насаждал.
Глумление князей  пытками не осуждал!

Святителя Пимена лишил сана,
Жестокость творил неустанно!
Из темниц  выпускал на поруки,
Развязывал негодникам  руки!

Три  дня трупы хоронили,
В четвертый снова казнили!
Скуратов вершил кровавые дела,
Рассекал топором  мертвые тела!

На крови,  на костях памятники ставили,
Близ кремлевского рва церкви поставили.
Торжество жестокостью крепили,
Жен убиенных в реке утопили!

Изобретением лютой воли
Восскорбел народ от боли!
Людей, известных заслугами, богатством,
Уничтожали корыстью и коварством!

Не сходивший с коня двадцать лет,
Воевода оставил скорбный след!
Безвинно князя  того судили,
У ног царя голову отрубили!

Царь силу власти возомнил,
Думных советников казнил!


Карал  Иоанн государевым правом
Любимцев юности, чистых нравом!

Люди, имеющие сведения о науках,
Умирали в терзаниях и муках!
Тех, кто к просвещению взывали,
На  пороховых бочках  взрывали!

- Ангелы должны на небо лететь!
Так готовили благородным смерть!
Жен бесчестили на глазах мужа,
Не видывали тиранства хуже!

Терзали семейства супругов на ложе,
Невинных детей и родственников тоже!
Многие князья поплатились головою,
Царь убил  князя Шаховского булавою!

Опричники вершили лютые дела,
Терзали убийцы мертвые тела!
Даже над детьми месть творили,
Малолетних  в темнице морили!

Как милость, жертвы ожидали смерть,
Выдержать пытки трудней, чем умереть!
Адские способы терзания,
Нечеловеческие дерзания!

Железными клещами рвали людей,
Сдирали кожу со спины для ремней!
Тонкими веревками тела перетирали,
В страшных мучениях люди умирали!

Царственная жизнь была потех полна,
В ужасе душегубства цепенела страна!
Народ медведями травили,
В угоду царю говорили!

Изувеченных,  царь награждал,
Всем по золотой деньге раздал.
Торжества основа,
Шутовское слово!

До и после убийства, надлежало царя смешить,
Бедный  шут-смехотворец стремился спешить.


Когда  царь недоволен шуткою,
Дело кончится смертью жуткою!

Царь Иоанн вонзал в шута нож,
Призвав доктора, говорил ложь:
- Поиграл неосторожно,
Исцели, если возможно!

Если исцелить не получалось,
Веселье снова продолжалось.
Царь на шута рукой махнул:
- Навеки вечные уснул!

Мертвого псом назвал,
Нового шута призвал.
Однажды отрезал ухо воеводе Титову,
Тот не стал  перечить царскому слову,

Чувствительности к боли не изъявил.
С покойным лицом царя благодарил!
Порой за обедом царь зевал,
Во весь голос дружину звал!

К крови стремился,
И на коня садился.
Терзал пленников литовских
В темницах московских!

Дворянин Быковский
Вырвал меч бесовский!
Хотел царя, Иоанна побороть,
Злобного мучителя заколоть!

Пал от руки царского сына
Гордый, славный мужчина!
Более ста человек умертвили,
Опричники победителями были!

- Гайда! Гайда! – Торжественно кричали,
Плавая в крови, победу отмечали!
Тиран вернулся, за трапезу сел,
Оставив следы кровавых дел!

Мед, смешанный с кровью, пили,
О  царской славе громко трубили!


Несмотря на действия бездушные,
Оставались люди великодушные.

Слово правды изрекали,
И под меч царя попадали!
Побежденные в битве,
Умирали в молитве:

- Коли власть от Бога,
Значит, грехов много!
Жили  кротко,  в смирении,
Превзошли всех в терпении!

Как только,  Иоанн на трон взошел,
Он всех в мучительстве превзошел!
Ждал народ умилостивления,
Слушал царские наставления.

Мыслями утешались,
Смерти не боялись!
Сила повиновения,
Есть сила спасения!

Из-за чудовищных насилий,
Осталась земля в бессилии!
Холод и засуха все отбирали,
Сеяли, однако, не собирали!

Бедные люди отчаянно вопили,
Стадно на рынках толпились!
Люди скитались без дела,
Милостыня оскудела!

Умирали на улицах, на дорогах,
Убивали друг друга на порогах!
От изнурения сил  болезни родились,
Люди боялись их и стыдились!

Царь дал приказ, - Заградить пути,
Чтобы народ от болезней спасти!
Не насытился тиран жертвами старыми,
Сжигали людей с лошадьми и товарами!

Иоанн, озабоченный новым планом,
Мечтал отвратить войну с султаном.


Письмом  в Турцию вещал,
Мир и дружбу обещал!

Хранителя мусульманской веры
Возвышал до небес, без меры!
- У нас всякий иноземец живет по своей вере,
Государевы люди в Кадоме и  Мещере.

Не оскверняют царского трона
Люди мусульманского закона.
Иные сами требовали крещения,
Православной церкви посещения!

Султан хотел Астрахани и Казани,
Признания данником, в наказание!
Не получило отражение
Нелепое предложение!

Просил Силим у Сигизмунда киевского владения,
Для удобнейшего на русскую землю нападения!
Велел запасать в Молдавии хлеб, без суеты,
Велел срочно возводить на Дунае мосты!

Возбужденный турками хан,
Подготовил военный план.
Плен Темгрюковых сыновей
Станет концом войны всей!

Девлет-Гирей потребовал дани,
Восстановления царств Казани!
Батыевы царства множа,
Астрахань требовал тоже!

Необычную пыль в степях замечали,
О движении ханского войска, вещали.
Вдали слышался прыск и ржание,
Большой  конницы содержание!

Московские полководцы на Оке стояли,
Царь с сыном в Коломну  отъезжали.
Государь донесениями обеспокоился,
Признав несостоятельными, успокоился.

Большую часть войска царь распустил.
Хан в южные пределы России вступил.


Встретили Гирея беглецы и дети боярские:
- Войско истребили голод и опалы царские!

Не станем за Москву дрожать,
Не замедлят на север бежать!
Хан уже к Серпухову приближался,
Там царь с опричниками задержался.

Мимо несчастной Москвы на виду,
Бежал царь в Коломну и Слободу!
От неприятеля спасался,
Изменников опасался!

Горькая доля Москве досталась,
Без войска и начальства осталась!
Стоял хан в тридцати верстах,
Люди ждали защиты на местах.

С берегов Оки царские воеводы приспели.
Занять предместья Москвы еле-еле успели.
Заняли улицы тесные
Воеводы известные.

Ясное утро омрачилось, увы!
Хан зажег предместья Москвы!
Несло ужас и горе
Огненное море!

Наказание приключилось,
Дымом небо омрачилось!
Страшно Божье ремесло,
Пламя вихрем разнесло!

Хижины огонь пожрал,
Тупо человек взирал!
Народ не думал тушить,
- Надо укрыться спешить!

Искали выход из порочного круга,
Люди в тесноте давили друг друга!
Пламенем гонимые, в реку бросались,
Давили друг друга, но не спасались!

Начальники уже не повелевали,
Завалить ворота еле успевали.


Последнее убежище, спасение,
Для злого врага  отражение!

Люди заживо горели,
От жара не уцелели!
Татары захотели грабить,
Нервы и душу расслабить.

Огнем устрашенные,
Ушли сокрушенные.
В три часа Москвы не стало,
Пламя Китай-город достало!

Много мертвых тел,
Один кремль уцелел.
В церкви Успения Богоматери Кирилл сидел,
За святынею и  казною сам митрополит глядел.

Бежавших в Москву, пламя настигло,
Более ста двадцати тысяч погибло!
Живым из огня никто не вернулся,
Князь Бельский в дыму задохнулся.

Кто созерцал пожар лично,
Молил не видеть вторично!
Гирей не хотел кремль осаждать,
Решился обратный путь держать.

В Ростове, Иоанна известили,
Об удалении врага сообщили.
- Князю Воротынскому идти за ханом,
Расправиться с незваным атаманом!

Юго-восточные области Гирей покорил,
Большую часть городов и сел разорил!
Более 100000 пленных в Тавриду привел.
Смятение и ужас среди народа навел!

Горечь и слезы народа – не потеха!
На пепелище Москвы царь не поехал!
Возвратился в Слободу,
И увидел там нужду!

Знатные,  мусором завалены,
Гниющие трупы в развалинах!


Некому обряды хранить,
Некому людей хоронить!

Реку наполнили тела.
Яд тления война дала!
После бойни горе и беда,
Заражен воздух и вода!

Изнемогал от жажды,
Уцелевший каждый!
Из окрестных  мест людей собирали,
Вытаскивали трупы,  земле предавали.

Наказал Господь, с высоты воззрев,
На Россию излился небесный гнев!
Лишили рассудка, отняли речь:
Язва, голод, огонь и меч!

Мучил иноземец и свой тиран,
На сердце России много ран!
Девлет-Гирей, грозный покоритель,
Желал  видеть царя, как победитель!

В знак скорби, неуважения к невежде,
Явился царь в простой одежде.
- Хан  мечтал послать царю коня,
Утомилась на твоей земле броня!

Против твоих врагов силу умножу,
Отдай Казань и Астрахань тоже!
Возьми в дар золотой нож,
Носи на бедре, силу умножь!

Царь отвергнул непристойный дар,
Гирей новую грамоту царю  подал:
- Жгу и пустошу Россию, деньги к праху применяю,
Хотел головы твоей и венца! В бегстве обвиняю!

Царским величием посмеешь хвалиться?
Без мужества можешь с трона свалиться!
Ты наградил моего посла несчастной долею,
Безвинно  заключил  темницею и неволею!

Освободи в кратчайший срок,
Чтоб не постиг кровавый рок!


Детей и внуков любя,
Дай клятву за себя!

Иоанн бил челом хану:
- Дам Астрахань, без обману!
На бранные слова, царь не отвечал,
Умолял не тревожить, не молчал!

- Вместе с ханом астраханские цари будут утверждаться!
Был готов от всех  прежних завоеваний отказаться.
Изменил чести России, в искушении страсти,
Желал сохранить над державою тень власти!

В угоду хану,  крымского пленника сдал.
Выдал на муку, чтоб за измену веры страдал!
Унижаясь перед врагом, как бы веру питал,
О новом душегубстве  своего народа мечтал!

Еще дымилась земля, татары грабили в пределах,
Царь уже заводил на подданных фальшивое дело!
Под маскою спасителя
Оправдывал мучителя!

Искал третью супругу
В российской округе.
Свезли из городов невест,
Числом две тысячи мест!

Знатного жениха вдохновляли,
Каждую особо представляли.
Выбрал царь 24 сперва,
- Оставлю 12, - его слова.

Чтобы царское сердце к невесте лежало,
Доктору и бабкам осмотреть надлежало.
Удостоилась царского венца
Марфа Собакина, дочь купца.

Евдокию Сабурову для старшего сына избрали.
Отцы счастливых красавиц боярами стали!
Наделили богатством новые лица,
Окольничие –  это дяди царицы!

- Испортили злодеи! – Неслась весть.
Царская невеста начала худеть.


Подозрение на бывших родственников обратилось,
В страхе мести, сердце царя,  Иоанна смутилось!

Людей в страхе держали,
Опалами на кол сажали!
Плетями секли, в монахи постригали,
Разные казни из сердца исторгали!

Губительное зелье варили,
Людей ядами травили!
На многих людях издыхание проверяли,
В назначенную тираном минуту умирали!

На больной Марфе царь женился,
Спасти свою любовь стремился.
Через 6 дней женил на Евдокии сына,
Через две недели свалилась кручина!

Скончалась царица, Марфа, жертва злобы,
Ненасытной и кровавой царской утробы!
- Чтобы свергнуть царя, Иоанна и изгнать,
Можно безоружных пленных убивать!

Так думал Гирей,
Расседлав коней.
От усталости вздыхал,
От грабежа отдыхал.

- Уланы, князья и вельможи,
Тратить время зря не можем!
Через пепел разрушенных сел устремился,
Вскоре с ногаями и янычарами появился!

Малым числом россияне в крепости сидели,
Вступать в битву с неприятелем не посмели.
Осторожность соблюдали,
За врагами наблюдали.

Хан, обласканный судьбою,
Видел реку-Оку пред собою.
Войско царя  в трех верстах укрылось,
Под защитою многих пушек закрылось.

Отыскал хан место, менее яркое,
И взял россиян пальбою жаркою!


Уже на следующий день
Был на берегу Оки, как тень.

Царь праздновал свадьбу шурина своего,
Беспокойство души  разволновало его!
Помыслы государя глубоки:
- Не имею время, имею полки!

Трепетали люди от страха,
Москва ждала нового краха!
Воротынский гнал врага по пятам,
Настиг и принудил к битве там!

У хана 120000 воинов, наших менее.
Взятие Казани и Астрахани в сомнении.
- Надо открыть свободный путь в улусы,
Бесшабашные русские воины не трусы!

Осиротевшая Москва сердца умиляла,
Без государя для разрушения восстала.
Вступила в смертный бой
Со злой татарской Ордой!

Берега рек Лопасни и Рожая
Стенали, кровь в воде отражая!
В отчаянной схватке сражались,
Упорно и дерзко держались!

Секли друг друга мечами!
Князья ободряли речами!
Воротынский мужеством обладал,
В схватке за врагами наблюдал!

Заманил татар в скрытое место,
Грудами легли победы, вместо!
Скрытыми пушками били,
Множество татар убили!

Не успевали раненых собрать,
Ослабела та и другая рать!
Ждали конца делу,
Ждали отдых телу!

Русские зашли во вражий тыл,
И неприятельский пыл остыл!


Хан оставил свои шатры и обозы,
Сбежал  в Тавриду от угрозы!

Что же с армией хана сталось?
Двадцать пять тысяч осталось!
Иные от мечей пали,
Иные в плен попали.

За вторжение отмщение и месть!
Спасли россияне Москву и честь!
Крымцев надолго уняли,
Чтоб поражение поняли!

Миновали военные беды,
память победы!
Наполнили трупами недра земли,
За пепел столицы отмщение моли!