Одна над дюжиной

1.
В улыбке – рот
А выше блеск
Глубоких глаз-озер
Ребенок вышел на простор
Он любопытен, словно кот
И так же точит
Коготки
И так же скор
На озорные пустяки

Улыбкой занят рот
А выше плеск
Бездонных глаз-озер
Девчонке – двадцать лет
А поглядеть
Платон, ей богу, вышел на простор
И восстает
Бесстрашным словом
На закрытый звездами шатер
Как светлячок
Он излучает свет
И сумрачен как крот
Ведущий к цели скрытый ход
А в остальном?
Что хлеб ему и кров
Угрозы дураков
Проклятия коллег
И тени чувственных миров
Он бесконечно выше всяких пустяков

2.
Креститель
твой, он кто?
К нам ходит папин друг – он добр
Он пламенный воитель
На ниве
Просвещения – Нарком
Он ходит босиком
Но сам
Терпеть не может босяков

Еще
Приходит в гости к нам
Наш главный
По делам
Большой литературы
По простоте
Изысканной натуры
И следуя велениям души
Он первым положил
Свои труды
И все обширные писания свои
На счет великих пролетарских замыслов
И дел
И мощно в этом преуспел
Когда в 30-м грянул перелом
Он без труда переложил
Все сочинения –
За томом том –
Одним реалистическим холмом
И мощно ближних приложил
Тем самым окончательно
Закрыл
Дискуссию в среде собратьев-литераторов
И тут же, ненароком проложил
Тропу
Для пишущих плантаторов
Теперь он сед
Усы повисли, сам поник
Он миру – классик
Нам – всего сосед-старик

3.
Что омрачает краски памяти твоей?
Меня гнетет – моя фамилия
Что толку в ней?
Она, конечно, милая
Но малая
Такая птичья
А нужно что-то необычное
Чтоб вывертом на жизнь легла
И сказочностью увлекла
Чтоб говорили вслед:
Миледи…

Переведу
Вот скажем, лебеди
По правилам традиции
Нам эти птицы представляются
Крупицами
Нетленной красоты
Но даже если таковы ее черты
Что проку нам от их нетленной белизны?
Другое дело мавр,
Вернее, мавра
В границах жанровых
Она ужасна
Сплошь черна, но как прекрасна
Она из тех, что сказками живут,
Из родословной пушкинской
Бегут
Но никогда
От пуповины сей
Не оторвутся, не уйдут

4.
Дела
К свершениям зовут
Деталями к вершинам волокут
Или, напротив, возле пропасти
Смыкают круг

Представь
Вглядись
Людского пламени разлив
Бароны ближние и дальние
Сверяют даты вслух
В шеренги ставят слуг
Листами
сеют праздник Летоисчисления


Сверкают иглы шпаг
На сцену
Катят глыбы плах
Надежда или страх?
На самых дальних хуторах
Сегодня ждут
Сегодня Дева дарит нам свое явление

Увидела?
Очнись
Когда-нибудь
Ты закричишь: явись
Ну а пока,
Чтоб отражать сверканье шпаг
Бестрепетно
Идти по ребрам плах
И нужно сделать первый шаг
И нужен взмах
Руки
И нужен страх души

Давай, отставим имя старое
Возьмем, давай, другое
Имя черное
Оно как время темное
Скользнет змеей по голове
Осядет черной солью на челе
За эту челку
Совершенно черную
Тебе придется приплатить
И этот взнос
Уже пора вносить

Чем оплатить?
Судьбой
Ты будешь легкою рукой
Слагать рисунки-иллюстрации
К народным сказкам
К сказам
К басням-аберрациям
А более…
Ни слова, ни значка
Не говоря уж о размерах кошелька
Он будет вечно пуст
Забудешь хруст купюр
Взамен глаголы всяких дур
И непременное
Начальство
И непременное участье
В отправлении высоких процедур
Готова ты к такой судьбе?
Себя готова
Видеть
на черте?
Оборотись к себе
Что корчится в душе, о том и говори

Как видно,
кто-то наверху меня приговорил
Какой-то странный мир
Ползет ко мне
Со стороны
Во мне
Рождает странный ритм
Зачем мне этот морок
Это марево?
Но все равно, пиши:
Татьяна, Таня Маврина
Еще добавь
Мне номерок – по-свойски удружи
Поставь
Мне эту дюжину
которая из черточек рисуется
и практикуется для устрашения души