Из произведений ницше

ИЗ ПРОИЗВЕДЕНИЙ НИЦШЕ

Афоризмы и изречения

Бог умер.
Жить опасно.
Каково лучшее лекарство? Победа.
Утренняя заря, 571

Нет вовсе моральных феноменов, есть толь-
ко моральное истолкование феноменов...
По ту сторону добра и зла, 108

Лучшее лекарство от любви — это все же ос-
вященное веками средство: любовь возвращается.
Утренняя заря, Книга 4, 415

Убеждения суть более опасные враги истины,
чем ложь.
Человеческое, слишком человеческое,
отдел 9, 483

Лица, которые воспринимают какую-либо
вещь до последней ее глубины, редко остаются ей
верными. Они ведь вынесли глубину на свет; и
тогда в ней всегда обнаруживается много худого.
Человеческое, слишком человеческое, 489

И самый мужественный из нас лишь редко об-
ладает мужеством на то, что он собственно знает.
Сумерки идолов, изречения и стрелы, 2

Здесь Ницше настолько бесстрашен, что даже
показывает, что он не боится попасть в собствен-
ную ловушку:
Общественное мнение — частная праздность.

Философствование

Для того, чтобы продемонстрировать высочай-
шее качество своих длительных размышлений, Ниц-
ше разбирает здесь наше представление об истине
и его смысл (используя при этом безупречно «истин-
ный» аргумент). Он приходит к ряду глубочайших
открытий, которые особенно своевременны с уче-
том того, что мы уже сделали или собираемся сде-
лать для самих себя или для мира во имя науки. Зна-
чение этих аргументов так же актуально сейчас,
как и тогда.

Эта безусловная воля к истине: что она та-
кое?.. Что знаете вы загодя о характере бытия,
чтобы быть в состоянии решать, где больше вы-
годы: в безусловно ли недоверчивом или в бе-
зусловно доверчивом? А в случае, если необхо-
димо и то и другое, — большое доверие и боль-
шое недоверие, — откуда могла бы наука
почерпнуть свою безусловную веру, свое убеж-
дение, на котором она покоится, что истина
важнее всякой другой вещи, даже всякого дру-
гого убеждения? Этого-то убеждения и не мог-
ло возникнуть там, где истина и неистина по-
стоянно обнаруживают свою полезность, как
это и имеет место в данном случае. Стало быть,
вера в науку, предстающая нынче неоспоримой,
не могла произойти из такой калькуляции вы-
год — скорее, вопреки ей, поскольку вере этой
постоянно сопутствовали бесполезность и опас-
ность «воли к истине», «истине любой ценой».
...Следовательно, «воля к истине» означает: не
«я не хочу давать себя обманывать», а — безаль-
тернативно — «я не хочу обманывать даже са-
мого себя»: и вот мы оказываемся тем самым на
почве морали. Ибо пусть только спросят себя
со всей основательностью: «Почему ты не хо-
чешь обманывать?», в особенности если види-
мость такова — а видимость такова! — что жизнь
основана на видимости, я разумею — на заблуж-
дении, обмане, притворстве, ослеплении, само-
ослеплении, и что, с другой стороны, фактичес-
ки большой канон жизни всегда по большому
счету обнаруживался на стороне хитроумцев
(плутов). Такое намерение, пожалуй, могло бы
быть, мягко говоря, неким донкихотством, ма-
леньким мечтательным сумасбродством; но оно
могло бы быть и чем-то более скверным, имен-
но враждебным жизни, разрушительным прин-
ципом. «Воля к власти» — это могло бы быть
скрытой волей к смерти. — Таким образом, воп-
рос, зачем наука, сводится к моральной пробле-
ме: к чему вообще мораль, если жизнь, приро-
да, история «неморальны»?.. Теперь уже поймут,
на что я намекаю: именно, что вера в науку по-
коится все еще на метафизической вере, —
что даже мы, познающие нынче, мы, безбож-
ники и антиметафизики, берем наш огонь все
еще из того пожара, который разожгла тысяче-
летняя вера, та христианская вера, которая была
также верою Платона, — вера в то, что Бог есть
истина, что истина божественна...
Веселая наука, книга 5, 344

Близкий аргумент, но явно противоречащий
предыдущему, объясняющий причину гибели христи-
анства:
«Гибель христианства — от его морали (она
неотделима), мораль, которая в конце концов
обращается против своего же Бога. Чувство прав-
дивости, столь высоко развитое христианством,
начинает испытывать отвращение к фальши и
лживости всех христианских толкований мира и
истории. Резкий поворот назад от «Бог есть ис-
тина» к «Все ложно».
Воля к власти, Книга 1, Введение

А вот одно из наиболее трезвых предписаний
сверхчеловечеству и во многом одно из наиболее ра-
зоблачительных:

Что делает героическим? Одновременно идти
навстречу своему величайшему страданию и сво-
ей величайшей надежде.
Во что ты веришь? В то, что все вещи долж-
ны быть наново взвешены.
Что говорит твоя совесть? «Ты должен стать
тем, кто ты есть».
В чем твои величайшие опасности? В состра-
дании.
Что ты любишь в других? Мои надежды.
Кого называешь ты плохим? Того, кто вечно
хочет стыдить.
Что для тебя человечнее всего? Уберечь кого-
нибудь от стыда.
Какова печать достигнутой свободы? Не сты-
диться больше самого себя.
Веселая наука, 268-275

Думать опасно

Из всего написанного люблю я только то, что
пишется своей кровью. Пиши кровью — и ты уз-
наешь, что кровь есть дух...
Я хочу, чтобы вокруг меня были кобольды,
ибо мужественен я. Мужество гонит призраки,
само создает себе кобольдов — мужество хочет
смеяться.
Я не чувствую больше вместе с вами: эта туча,
что я вижу под собой, эта чернота и тяжесть, над
которыми я смеюсь, — такова ваша грозовая туча.
Вы смотрите вверх, когда вы стремитесь под-
няться. А я смотрю вниз, ибо я поднялся.
Кто из вас может одновременно смеяться и
быть высоко?
Кто поднимается на высочайшие горы, тот
смеется над всякой трагедией сцены и жизни.
Беззаботными, насмешливыми, сильными —
такими хочет нас мудрость: она — женщина и
любит всегда только воина.
Так говорил Заратустра, часть 1, О чтении и
письме

«Человек зол», — так говорили мне в утеше-
ние все мудрецы. Ах, если бы это и сегодня было
еще правдой! Ибо зло есть лучшая сила человека.
«Человек должен становиться все лучше и
злее», — так учу я. Самое злое нужно для блага
сверхчеловека.
Могло быть благом для проповедника ма-
леньких людей, что страдал и нес он грехи людей.
Но я радуюсь великому греху как великому уте-
шению своему.
Так говорил Заратустра, часть 4,О высшем человеке, 5

Сверхчеловек Заратустра поет гимн отшель-
ничеству и перспективе возможности вернуться к
нему в любой момент («круг возвращения» отсыла-
ет к ницшеанской концепции вечного возвращения,
которая предполагает, что мы вечно, вновь и вновь
проживаем наши жизни). Излишне говорить, что
столь забавно саморазоблачительный отрывок был
написан после ознакомления с теорией Фрейда.

Если некогда одним глотком опорожнял я
пенящийся кубок с пряной смесью, где хорошо
смешаны все вещи, —
Если некогда рука моя подливала самое даль-
нее к самому близкому и огонь к духу, радость к
страданию и самое худшее к самому лучшему, —
Если и сам я крупица той искупительной
соли, которая заставляет все вещи хорошо сме-
шиваться в кубковой смеси, —
О как не стремиться мне страстно к Вечнос-
ти и к брачному кольцу колец — к кольцу возвра-
щения?
Никогда еще не встречал я женщины, от ко-
торой хотел бы иметь я детей, кроме той женщи-
ны, что люблю я: ибо я люблю тебя, о Вечность!
Ибо я люблю тебя, о Вечность!
Так говорил Заратустра, часть 3,
Семь печатей, 4

Спускаясь с этих заоблачных высот (и со столь
высокого языка), Ницше демонстрирует, что он
допускает и более краткие и проницательные ар-
гументы:

«Вещь в себе» — бессмысленное понятие.
Если лишить вещь всех отношений (связей),
«свойств» (качеств), всех «энергий», от нее ниче-
го не останется. Вещность была придумана нами
для того, чтобы приспособиться к требованиям
логики. Иначе говоря, это было сделано с целью
определения ее границ и связей. (Для того чтобы
связать в одно целое множество связей, свойств
и энергий.)
Воля к власти, 558

«Истина»: согласно моему образу мыслей, это
не обязательно означает противоположность заб-
луждению, но в более фундаментальных смыслах—
положение разных заблуждений по отношению друг
к другу. Возможно, одна из них более закоренелая и
проникновенная, чем другая, или даже неискоре-
нимая, поскольку истинная человеческая сущность
изначально предполагает их. Иные заблуждения, в
отличие от жизненных обстоятельств, ни к чему нас
не обязывают в прямом смысле этого слова, напро-
тив, в сравнении с этими «деспотами» их вообще
можно оставить без внимания и опровергнуть.
Можно предположить, что они неопровержимы, но
с какой стати они являются незыблемой истиной
для нашего разума? Это высказывание без труда
могут опровергнуть логики, определяющие грани-
цы в качестве границ вещей. Но я давно объявил
войну оптимизму этих логиков.
Воля к власти, 535

Удивительно, что в свете своих нападок на хри-
стианство Ницше также утверждает следующее:

Необходимость существования христианс-
кого идеала — наиболее желанная вещь даже для
тех идеалов, которые находятся в стороне или
даже выше ее: ведь им нужны противники, силь-
ные противники, если они сами хотят стать силь-
ными. Воля к власти, 361

В качестве последнего предупреждения:

Остерегайтесь чреватых сифилисом нравов.
Саул Белов, Герцог

Работы: «По ту сторону добра и зла», 39, 59;
«Рождение трагедии», 25; «Утренняя заря», 39,54,
58; «Ессе Homo», 41; «Веселая наука», 63-64; «К
генеалогии морали», 58; «Человеческое, слишком
человеческое», 28,30-32,59; «Злая мудрость», 39;
«Так говорил Заратустра», 35, 41, 57, 65-67;
«Сумерки идолов», 60; «Воля к власти», 44,58,62-
63, 68-69

Пол Стретерн Ницше за 90 минут