Анне Петровне Керн

(Посвящение возлюбленной поэта А.С. Пушкина)

В семидесятых девятнадцатого века, в бабье лето
Случился светский раут знатной особы в Питере где-то.
На славный вечер созваны всех муз известные таланты,
Приглашены все высшие чины, купцы и фабриканты.

Одна старушка средь гостей сидела, молча, у камина,
В одеждах скромною была, держала веточку жасмина.
Когда-то в прошлом всех мужей умом и красотой пленила,
Теперь смотрелась сиротой, её так старость изменила.

В антракте томном между праздничным столом и пышным балом
Всех пригласили полюбоваться новым концертным залом
И насладиться в сиянии хрусталя и позолоты
Музыкой, стихом романса, оставив суету, заботы.

Лишь пианист тронул пальцами клавиши фортепиано,
Как зала наполнилась музыкой Глинки в звуках пиано,
И тенор с нежностью пропел: "Я помню чудное мгновенье…",
Пленив сердца гостей всего одной строфой стихотворенья.

Но кто-то должный этикет рыданием нарушил громким,
То был старушки плач и был взволнованным, надрывным, ломким.
Запали клавиши рояля, прервалось пение романса,
Плач взбудоражил всех гостей, уж лучше б не было сеанса!

Шум прекратил хозяйки глас: "Не будьте, господа, столь строги!
Пред вами – Анна Керн! Сам Пушкин подарил ей эти строки!"
"Как гений чистой красоты", "как мимолётное виденье"
Явился образ Анны им на это дивное мгновенье:

"Ужели это скорбный плач по убиенному поэту
И слёзы расстрелянной любви, ушедшей когда-то в Лету?!
Ужель никто вас не любил так пылко, чувственно и страстно?!
Ужель никто вас не ласкал так нежно, трепетно и сластно?!"

Смокнув слезу с очей, ланит, старушка, извинившись, встала,
И медленно пошла к дверям сквозь тишину большого зала,
Но от волнения свой кружевной платочек обронила,
Инициалы "А" и "К" на нём нить тонко серебрила.

Любовь пиита – Анна – шла, строк сокровенных вдохновенье,
Зал погрузился в тишину, настало чудное мгновенье:
Благоволили ей снисходительно все знатные дамы,
Благоговели пред ней господа, невзирая на саны!

Снова вдруг тихо заплакало музыкой фортепиано,
Наполнилась зала мелодией Глинки в звуках пиано,
И тенор строками любви, принадлежащими поэту,
Запел ей в след романс, кой никогда уже не канет в Лету.

(Р.А. Шерланов, г. Харьков, 22.04.2005 г.)