Происшествие-поэма

 (...for in that sleep of death what dreams may come…)
    ЧАСТЬ ПЕРВАЯ – ВСТРЕЧА С ЧЕРТОМ
     1
Я был не узнан вдруг самим собой,
когда у зеркала случайно оказался,
увидев неопрятный облик свой,
который мне совсем не показался
достойным моего лица. В случившемся я вижу гнев Творца.
          2
Я разглядел обвисшие мешки
под воспаленными бессонницей глазами;
они были ужасны и мерзки,
отдельно каждый по себе и вместе сами
производили впечатление зобов или еще чего-нибудь без слов.
  3
Я долго не хотел смотреть на нос.
Как ожидалось, вид его был страшен:
он пол-лица собою перерос,
прожилками кровавыми украшен
и так распух, как летний зной случается - от беспокойных мух.
  4
Я рыскал взглядом и уперся в лоб;
его же стойко, как столпы, держали брови.
Так подтвердилось, что я вовсе не циклоп,
хотя был лоб бугрист и так не ровен,
но – без каких-либо отметин, а главное, что без оттенка меди.
  5
Я посмотрел на волосы, на то,
что было волосами в прежней жизни:
лежали в центре головы пластом,
а по бокам ее, как девок фижмы,
так пузырились, словно в голове моей зачем-то рылись.
        6
Я содрогнулся, хоть и был всегда
к глубоким чувствам – неподатливого сорта.
Но вот от сорта не осталось и следа,
когда я позади себя увидел Черта,-
явилась мне его ухмылка, как Мона Лиза из-за моего затылка!
       7      
Черт был очеловеченным – ну, прямо, Жан Рено!
Хотя по виду черт был без сомнения,
но вот запавшие глаза и бороды венок
в нем выдавали вышеназванного гения
прекрасного французского кино, такого же, как там у них вино!
       8
«Какого черта? – все же я спросил,-
мы договор с тобой не подписали,
чтоб за плечами я, какого б ни на есть, носил,
а рядом трупы убиенные плясали.
Иди-ка ты скорей домой и однозначно - Бог с тобой!»
            9
На эти в корне справедливые слова,
кривляясь, Черт ответил мне гнусаво:
«А ведь болит с похмелья голова
у нашего запойного гусара?
Не мне тебя учить, больниц и поликлиник доку - болезнь надо лечить!»
           10
Конечно, правда в тех словах была,
да больно злость сознанье одолела.
Нательный крест я вытащил со зла
и Черту – ну под нос с сознаньем дела
с размаху. Тут Черт непередаваемо икнул и был таков со страху.
          11
Прошла минута, может быть, другая.
Вокруг творится стало черт - те что:
возникли рожи, друг друга пугая,-
кровавый мальчик, синий старичок,
и ну тащить меня, вцепившись в тело с сознаньем дела, прочь от огня.
         12
Настольной лампы свет углов не достигает,-
как раз туда меня и волокли,
а пот с меня им на руки стекает
от тяжкого предчувствия, что влип
от нездорового по жизни увлечения – да снова, как об стенку, в приключение.
        13
Пока ногами я стопорил движение,
пока руками мебель я искал,
лицо мое сменило выражение
на просветленный и ласковый оскал.
Слезами лишь омытое, оно с трудом оборотилось к мытарям.
        14
«Мой мальчик, - я сказал ребенку в пятнах крови.
Прошу тебя, ты не терзай меня.
Не только ведь в Аду есть край юдоли.
В твоей судьбе разве повинен я?
Не я был тот, кто свой порок растления с тобой довел, увы,  до преступления.
       15
Я с радостью тебе бы был отцом,
любил тебя, воспитывал, лелеял,
не пил и не курил, - был молодцом,
поддерживал в делах, что ты затеял,
короче, было б нас с тобой – вовек не разлучить бедой».
                16
Мальчишка дрогнул, руки опустил;
слеза скатилась по щеке землистой.
Он тихо всхлипнул, прошептал: «Прости!»,
и всей своей фигуркой неказистой
исчез, оставив в сердце мне свой взгляд, как некий тайный клад.
                17
Синюшный старикашка озверел
и поволок меня что было мочи
в какой-то темного угла предел,
чтоб сделать там со мной, что он захочет:
быть может, покуситься и на честь, чтоб способом таким меня известь.
                18
Ему я говорю: «Отец, ведь с чертом вас разнит
то обстоятельство, что были вы в почете,
как все отдавший государству гражданин,
за что и были на особенном учете –
ну, посудите, кто бы выдал по программе дураку - «Оку»?!
                19
Вы посмотрите на себя: полно седин,
с руками вместе не покорны ноги,
детей и внуков нет, всегда один,
старик забытый всеми одинокий,
и тот хранил бы ваш покой, кто бы подал в нужду стакан с водой».
                20
Смотрю, и этот сразу в силе сдал.
Закрыл лицо руками с тихим вздохом,
и, как стоял, так на пол и упал,
рассыпавшись костями, как горохом,
уполз, стуча костяшками,  куда-то, как упырь, не по – нашему, non grata.
                21
Чуть только я пришел в себя, ан, нет-
опять в пространстве проступила кротко
все та же рожа: глазки в пять монет,
нос – пятаком, козлиная бородка
и шерсть такая, как у паленой кошки, да еще маленькие рожки.
                22
Елейным голоском и без гримас,
но, верно, со скрываемым подвохом,
раздался Черта дребезжащий глас,
озвученный акустикой неплохо.
(Для нечисти все средства хороши, когда они противники души).
                23
Черт начал: «Значит, не срослось
найти с тобой приемлемый консенсус.
Я, было, положился «на авось»,
но вышло, я столкнулся с экстрасенсом
и, как всегда, по жизни получилось то, что на выходе случилось.
                24
Ну, хорошо, не жалуешь ты Ад.
Но, все ж пойми, ты там уже записан
не в грешники пока, а просто в штат.
Считай, что должность, чин или твой сан,
как хочешь, все к тому и прочее -  но ты нам нужен - переводчик.
                25
У нас в Аду нехватка умных душ.
Как Ельцин поступил, у нас проблема:
нет грамотных совсем и всякий умный муж
для нас отдельная болезненная тема,
такая, что лишился напрочь сна сам повелитель Ада Сатана.
                26
Мы, черти, получили указание
изыскивать возможности везде,
где существуют грешники со знанием,
хоть на земле, хоть на любой звезде,-
чтобы понять ты мог короче, с бумагами нам надобно помочь.
                27
У клерков из контор все валится из рук:
нет ни учета грешников, ни справок
куда распределять их, в какой круг,
а как распределишь, раз нет в том права:
кто к нам и по какой статье попал, когда в грехах своих повинен стал. 
                28
Еще. К соперничеству давнему с Всевышним
добавилось соперничество душ:
Бог души тех, умнейших выше крыши,
берет к себе, их нет уже в Аду.
А Сатане досталось из людишек в царство – одно ецельцианство.
                29
А тут еще добавился поток
из иностранных граждан. Привалило
все то, что оставляли на потом,
на радость нашим острозубым вилам -
вот-вот этот поток в потоки вклинится и все из-за латиницы.
                30
Переводить – ну сил у клерков нет:
лепечут грешники, поди, пойми их лепет.
Выходим за пределы наших смет,
когда сопоставляем кредит – дебет
в расходах дополнительных для нас, чертей, волнительных.
                31
Вот почему я глаз свой положил
на ту, что подвернулась, - твою душу.
Ведь ты и так неплохо, в целом, жил.
Подумаешь, что я твой быт нарушу
и душу получу, когда ее с тобой вниз в бесподобный Ад спущу.
                32
Послушай! Есть у нас библиотека,
где собралось довольно древних книг:
любого автора издания и века
с фронтисписами тех, кто был велик,
увидишь эти рукописи сам ты, когда получишь в руки фолианты.
                33
Скажу еще вдобавок без обмана:
с жильем и выпивкой у нас все решено,-
гостиница, в ней не поднимут рано,
еда – в достатке, даже, что грешно:
особенно, что валит всех нас с ног, так это отвратительный чеснок.
                34
«Ну что, согласен?»,- Черт замирает
и смотрит на меня подобострастно псом.
Совсем я протрезвел. Во мне душа играет,
раз разум мой престижен и весом.
А, значит, это в удовольствие так с нечистью поганой  разглагольствовать!
                35
Подумав, я сказал: «Решаюсь,
но лишь на вахту в гости к вам.
Без денег на земле я маюсь,
хоть посмотрю на Ад ваш сам.
Но только здесь одно условие – вернуть меня тотчас без предисловия».
                36
Расцвел мой Черт, хвостом виляет,
в глазах  огонь такой, как в кухне газ.
Меня на время он по службе оставляет,
чтобы зайти за мной в урочный час,
когда готов я буду к сдаче напрокат спуститься на работу в самый Ад.