***

ПРОКЛЯТЫЙ РЫЦАРЬ

В развалинах, поросших мхом веком,
Вдали от мира – высоко в горах,
В тени могучих и раскидистых дуб,
Сидел старик, согнувшись на камнях…
Его тяжёлый, безразлично странный взгляд,
Лежал в долине, именно на той,
Которой много сотен лет назад
И завязался, обагрённый кровью бой…

Ну, где же вы теперь бойцы средневековья?
Не вижу рыцарей, не слышу отголоском серенад.
Кричу, зову – в ответ стоит безмолвие,
Турниров больше нет – утихли звоны лат…
Не слышен скрежет раскалённой в рубке стали,
Нет больше окровавленных щитов.
Сухие руки с сожалением сжали,
Щит, некогда карающий врагов.

Старик был не всегда седым и грустным,
Конечно не всегда – какой вопрос.
Когда-то сердце разрывало чувство,
Любви и славы – молодых запрос.

В пятнадцатом столетии шёл тогда,
Сорок четвёртый беспощадный год.
И Карл Великий – воплощение зла,
Отдал приказ – готовиться в поход…
И выдвигались рыцарей порядки,
В крестовые походы, в земли те,
Которые родились в думах сладких,
В циничной, кровожадной голове!

Минул тринадцатый нелёгкий день похода,
Уж дымкой сумерки окутаны леса.
Разверзлись тучи, вниз бросая воду,
И молнией кромсая небеса…
Ближе к утру, измотанные войны,
Промокшие насквозь в ночном дожде,
Из леса вышли грозною колонной
И подошли к извилистой реке.
За ней лежала, без конца и края,
В лучах росой серебряной горя…
Прекрасная, но всё ровно чужая,
Для Франкских воинов – Сакская земля!

Пожарища и пепел городов,
В глазах стояли воинов озверевших.
Крик, топот, стоны - смрад от мертвецов
Богатства в слёзах чад осиротевших…
Все эти шумы в вой слились людской,
Стоящий над поверженной землёю,
Но Франки шли, а следом их тропой,
Ступала смерть с отточенной косою!

Уж тридцать дней похода пролетело,
Вдали на горизонте догорал,
День тридцать первый – кони посвежели,
Земля остыла – зной заметно спал…

Смиренно у подножья горны скал,
Стоял святой обитель отходящий,
 Уже ко сну и властный Генерал,
Отдал приказ – ждать ночи, после спящих,
 Атаковать в пристанище святош,
С покровом темноты, а тот из вас,
 Кто вдруг отступит – Генерал взял нож,
 Тот будет сам заколот в тот же час!

Вином, играя в стёклах древних башен,
Сверкая, как в лучах горит гранат,
В своём пророчестве воистину был страшен,
Кровавый с солью на губах закат…

С разбегу были сбиты ворота,
Не равный бой мечами на кресты…
Что может взять монашечья рука?
Коптили, пламенем объяты образа,
Под ликование варварской толпы.

И Генерал сам лично меч свой брал,
Нещадно обезглавливая тех,
Кто верой в Господа с рождения дышал,
Кто никогда не знал мирских утех…

Вдруг, старец молчаливый и слепой,
Не дожидаясь участи своей,
Схватил запястье Ирода рукой,
И молвил голосом, пробравшим до костей…
Ты - нелюдь, будешь проклятым в веках,
Увидишь смерти близких и родных…
Но места нет тебе на небесах,
Ты будешь здесь чужим, среди чужих!
Взмахнув мечом, отважный Генерал,
Расправился со старцем и во тьме,
Строй в гробовом молчании стоял,
Лишь на доспехах рыцарей играл,
Святой обитель  в дьявольском огне.

В развалинах, поросших мхом веков,
Уж пять веков ждёт смерти Генерал.
Сидит один среди раскидистых дубов,
Но смерть за ним, ни кто не посылал…

А. Гергелев