Песнь двадцать шестая

Флоренция, ты можешь наслаждаться,
Раскинувшись удачно среди моря -
Но даже в адских щелях резонанс

От непотребных действий и разбоя;
Анафема оглашена в костёлах
Бандитам и ворам лихого свойства,

И Прато, "шерсти" центр, из всех притонов
Главнейший он, его отребье
Причиной будет твоего конца, агонии,

У нас ведь не юстиция - подобие
Правопорядка, всё здесь продано,
И с возрастом больнее несвобода!

Но это к слову, вспомнил Родину;
А мы по прежнему во мраке
Столь Адском, и бредём по щебню, колдобоинам,

Встречаются такие буераки,
Что не найдёшь во всей Италии,
Где двигаться возможно только призракам и гоблинам;

Я ж проклинаю римские сандалии -
Их не надел бы, знай заранее,
В них лишь от города до пляжа и не далее,

Я еле сдерживал рыдания,
Настолько жуток был тот спуск;
Но вот восьмой открылся больж. Огнями

Усеян был, а я, признаться, трус..
Стал гида засыпать вопросами:
"Что за огни зловещие вокруг?" -

Один из них похож на колесницу
Летящую, словно Илья Пророк,
Вознесшийся во плоти милостью

Господнею. Лишь Елисей увидеть это смог,
Что проклял зло детей, его высмеивавших лысину -
И два медведя растерзали шутников..

"Что за огонь, ты хочешь знать? Изволь;
В него заключены дух Одиссея
И Диомеда - двух светил Троянских войн".

И я ему: "За что же приговор сей?
Не тот ли - знаменитый, легендарный,
Прославленный Гомером в "Одиссее"?

О если обладаешь власти даром
В Аду, Улисса, сделай милость, попроси
Отвлечься на минуту от пожара,

Сказать мне пару слов, если посильно,
Ведь вижу я, ему не сладко".
"Попробую, - ответил гид, - но я же не всесилен;

В сторонке подожди пока смогу ль его дозваться".
И призрак отзвался на призыв Вергилия,
Вот какова поэта власть!

"В чём грех твой, Одиссей великий? -
Воззвал я в этот огненный колпак, -
Не слишком ли в суде переборщили?"

"Карается измена только так, -
Сказал Улисс. - С Цирцеей поступил по-свински:
Ей двух сынов я подарил без брака,

Влюбил в себя и смылся без записки,
Но и она вначале нас в свиней преобразила,
Пришлось нам хрюкать, ждать амнистии,

Которая пришла: царицу страсть сразила,
Но у меня осталось что-то от свиньи:
Нельзя хотя на миг носить свиное рыло;

Быв десять лет в отрыве от семьи,
Затосковал по верной Пенелопе,
Похоже думали и спутники мои;

Но грех не только в том - за что я в этой топке:
Нельзя быть и военным, и святым,
Геройства подвиг светит лишь потомкам,

В бою же - разрушенья, смерть и дым;
Цветущий город Троя - кучки пепла,
Вина же вся вменилась нам одним,

И гнев Богов напрален не на дерзость -
На хитрость нашу с Диомедом:
Троянский конь расценен как бесчестность;

Эней пожал плоды победы
И Римскую Империю создал.
Но - время кончилось, что мог - поведал".

Мы вновь пошли в горящую неведомую даль.