Тане Ивановой-Яковлевой

Переждав тридцать солнц и ещё три десятка лун
На перекрёсток всех трёх миров, на околицу,
Выходит она и под рокот тяжёлых струн
Зовёт, заклиная кого-то, усердно молится.

Здесь пусто и дико, здесь нет четырёх сторон,
Ни запада нет, ни востока, ни юга с севером,
Не носятся стаи привычных, крикливых ворон,
Но нет и поляны с любимым медовым клевером.

А женщина шепчет сухими губами в простор
К светилу лицом и лучи собирает жгучие,
В словах и мольба, и женская слабость - укор,
Как длятся и длятся мгновения эти тягучие.

Но вот из миров отделилась отчётливо тень
Бесшумно и тихо скользит, вырастая, крылатая.
И женщина вскрикнув, уходит под Тотову сень
В простёртых руках подношение Тоту богатое.

Она ему шепчет старинной любви слова,
И ласки ему отдаёт как и мир, такие же древние,
Покоится в радуге перьев, искрясь сединой голова
Здесь счёт остановлен, здесь двое и нету времени.