Ценить охотничьи трофеи...

Ценить охотничьи трофеи
Я не хочу и не умею,
На них не весело гляжу,
А закипаю и сержусь.

Лежат передо мною фотки,
Где зафиксировала чётко
Трофеи крепкая рука
Охотника и шутника.

Раскинуты в траве копыта
Косули, что была убита,
И линия спины строга,
И чудно завиты рога.

Кому, бедняга, помешала,
Когда чащобою бежала?
Похоже, человечий вид
Не понимает, что творит.

Вот туша волка на опушке,
Невдалеке лежит подружка,
А вот один из шутников
В ряд выложил пяток волков.

Пускай они несли угрозы,
Жизнь не одни сплошные розы,
И тем, кто не совсем слепы,
Известно – есть у ней шипы.

Две туши кабанов угрюмых
Застыли в тяжких своих думах,
Их жизненную круговерть
Остановила грубо смерть.

Олени, кабаны и волки,
Нет, видно, в ваших жизнях толку,
И в ваши мёртвые глаза
Никто уж не вдохнёт азарт.

А человеку горя мало –
Животных на земле навалом,
И лесом, полем и жнивъём
Он по земле идёт с ружьём.

Не в честном, равном поединке
Ломает жизнь зверей как льдинки,
В позорной бойне, не в бою,
Чтоб скуку разогнать свою.

Себя, наверно, мыслит Богом,
Когда животных судит строго,
Пока он молод и здоров,
Пока не видит горьких снов,

Пока застыл в своей гордыне,
Пока не превратил в пустыню,
Вселенную вокруг себя,
В ней одного себя любя.

Но, час придёт – за всё ответит,
Сначала сам, а после дети,
А дальше человечий вид,
За то, что на земле творит.

Оскалясь гордою усмешкой
Окажется во тьме кромешной,
И чья-то крепкая рука
Возьмёт за горло шутника.

И он проглотит пули, стрелы –
Всё, что метал в животных смело,
С земли исчезнет его род,
А Бог и след его сотрёт.

Себя по горсточке просею,
Похож ли я на фарисея:
Вот брови, вот глаза и рот,
А дальше чёрт не разберёт.