***

Охрип от горлопанства день, как мегафон,
и от жары с домов сбежали крыши;
иглой жары пространства пыльный фон
заезжен – и звучит все тише.

Из труб проспектов фонтанирует народ,
фильтрацию прошедший магазинов
и вынесший на теле россыпь нот
из музыки торгующих грузинов.

Разбиты ноги о булыжники подошв,
разъехались глаза с утра от взглядов,
прогнулись позвоночники от нош,
и пыль осела на цветных нарядах.

Уже талоны незачем считать:
все отоварены – печалятся старушки.
Пора дождю из кружки поливать,
но, видно, нынче не отыщет кружки;
 
уже куда-то юркость колеса
уносит крик, настоянный на мате,
и провожают черные глаза
прибавки упорхнувшие к зарплате;

уже из почвы обезглавленных домов
сквозь окна прорастает свет наружу, -
средь четырех заляпанных углов
насилу город уместил всю тушу.

Стихает гул навьюченной толпы.
В игре пространства поздний вечер слышен.
И метят здания фонарные столбы,
дома, к которым возвратились крыши.