Сергей Есенин

«Следы побоев на лице,
Заметны - синяки, потеки*…»
- Как бы в ромашковом венце, -
Вышних судеб свершились сроки...


О нет, не сам ушел Поэт!
В ночь Рождества его убили…
Чтоб скрыть следы на много лет
Писать об этом запретили.


И все ж Народом он любим.
В лета ушел Дзержинский Феликс.
Руси ж есенинский кумир,
Востанет словно птица Феникс.


О нет, не сам ушел Поэт**,
А было ему тридцать лет…

2010




___________________________________

*Из воспоминаний очевидцев, присутствовавших  в гостинице «Англитер»,  26 декабря 1926г. при опознании  С. Есенина.

** В настоящее время, правда, о смерти Сергея Есенина становится все более очевидной…

Например, профессор-патологоанатом Ф.А. Морозов (см.: «Труд». 1989. № 101, 178) считает: «Есенин был сильно избит, а потом задушен…».

Другой исследователь (бывший следователь МВД ) Э.А. Хлысталов убежден, что Есенин убит и что это было «политическое убийство». Он составил биохронику последних дней поэта, тщательно собирая различного рода документы вплоть до счетов в ресторанах, и знает, где, кода, с кем и как долго был Сергей Александрович.
Рассматривая ГПУ как организатора и исполнителя убийства, естественно, следователь МВД Э.А. Хлысталов как профессионал уличает их, то есть сотрудников ГРУ, милиционеров:

а)  в небрежности (составления акта осмотра места происшествия);
б)  в сокрытии документов (показаний свидетелей) и подлоге, вплоть до акта судмедэкспертизы А.Г. Гиляревского («Поэтому можно категорически утверждать, что было еще одно заключение о причинах трагической гибели С.А. Есенина, которое в настоящее время неизвестно»);
в)  в умышленном отказе разрабатывать версию об убийстве (даже следователь не занимался «делом Есенина», а всего лишь дознаватель). «Длинные руки у ГПУ, и хорошо следы заметали».

Еще один , профессиональный  исследователь профессор Черносвитов Евгений Васильевич заведующий кафедрой, консультант-психиатр, психотерапевт пишет:
"Если же говорить о несоответствии состояния мозга другим органам, то в этой связи многое в расследовании гибели поэта представляется в неожиданном свете. Подчеркиваю: я рассуждаю как практический врач, работающий в реальных условиях, и с этой точки зрения пытаюсь понять эксперта, составившего этот акт.

Так вот, с моей точки зрения, не важно, кто составил данный акт — А.Г. Гиляревский или другой судмедэксперт. (А то, что акт этот написан не сотрудником ГПУ, а судмедэкспертом, не вызывает никакого сомнения.) Важно другое. Убежден, что бросающееся в глаза профессионалу несобтветствие патологоанатомических данных мозга и других внутренних органов — не небрежность и не показатель невежественности врача.
Это сделано сознательно, преднамеренно. Это сделано как указание для всякого другого судмедэксперта, в руки к которому попадет данный акт, что документ не соответствует истине. Это послание коллеги коллеге — честное послание честного человека, вынужденного зашифровать, спрятать то, что ему известно, от профана и невежды, от злой правящей воли.

Судмедэксперт, написавший акт, подписанный фамилией Гиляревского, знал, что «дело» прикроют. И он оставил свой знак нам, потомкам».