Исполненная томной неги...

Исполненная томной неги,
двором предлетним ливнем освежённым,
в платье чёрном
с оранжевою крапиной по краю,
из тонкой ткани,
с открытою спиной -
случайная прохожая прошла
походкой плавной,
"соткою" играя,
красивая и молодая,
с ухоженною кожей,
длинноногая и стройная такая -
это всё,
что про неё я знаю,
но что мне до неё?! -
Лишь то, что в образе её
явился мне посыл -
на крыльях памяти лететь
счастливым краем
чувств светлых к разным женщинам,
которых я любил
и пел,
о, в том краю -
я героинь романов и стихов
в небесном хоре одноклассниц,
однокурсниц
и даже девочек
из сада детского,
с влюблённостями познакомившийся рано -
встречаю.
с Ларисой -
дочерью детсадовской бухгалтерши,
каким-то образом
мы оказались
в кабинете её матери
под бюрократским,
если оттолкнуться от "бюро" -
столом,
от роду лет пяти
девчонка в платье розовом
и мальчик в клетчатой рубашке,
в штанишках поговорочных - на лямках -
в глаза смотрели неотрывно
друг другу,
улыбались и молчали,
мучимые тайной сладкой,
дверь в коридор была открыта,
поварихи с кухни
что-то пели,
хохотали
и кричали,
и каблуки директорши
стучали дробью
машинописной
по цементу полированному,
краской крытому ужасной -
цвета крови засохшей,
как нам было страшно
в нашем преступленьи -
находиться вместе
в месте
неположенном для нас,
не знающие о любви ни йоты,
мы были влюблены,
об этом говорили
взгляды,
их смысл
сегодня я отлично понимаю:
"Нам никого не надо,
когда мы - рядом..."
Ну разве это
не любовь?!
Не помню,
как мы очутились
в группе
и больше между нами -
ничего
и никогда,
но это первое,
влюблённости моей
осознаваемое мною
ощущение,
хоть сорок семь лет долгих пролетело
с той поры -
не отупело,
я и сейчас готов залезть под стол официального любого кабинета
с особой пола женского в миг этот сердцу милой,
когда бы поманила
и пусть меня убьют за это,
за влюбчивость простите бедного поэта -
я дальше воспарений-вдохновений,
по пальцам перечесть,
когда ходил
и верности супружеской,
почти двадцатилетней выдержки -
в порядке честь,
ей не грозит беда -
не хлопну дверью,
за прохожею случайной -
никуда
и никогда.
Глаза-смородины
у героини "Воскресенья"*
Льва Толстого были,
если память мне не изменяет
и у актрисы фильма Михалковского,
романс поющей на слова,
не так давно почившего
поэта-женщины,
о ком я говорю
узнает сразу тот,
кто в этом понимает,
а именно - в поэзии...
В том детском садике
Наташу полюбил за родинку
и карие,
распахнутые широко глаза -
потом в Ростове - её тёзке
из "Войны и мира" - узнал
девчонку ту,
которой: "Я тебя люблю!" -
не понимая сути слов кричал,
у розового с кирпичом, покрытым ветхой штукатуркою угла
приземистого здания, глядящего на горы
вдоль двора с беседками,
качелями,
песочницами
и жирафами нелепой "шведской стенки" -
деревянными,
простыми,
нож перочинный
Лена Павлова мне подарила -
хихикал папа,
называя сына кавалером,
нож этот в землю я втыкал -
игра была такая,
то было перед самой школой,
Лена походила на Миледи
из фильма,
где поскрипывал седлом
Боярский.
Встречал я в жизни Эвридику
и Медею,
Эмили Дикинсон,
Ахматову,
Росалию де Кастро,
да мало ли?
И Соню Мармеладову
встречал
и Навсикаю,
и Никиту...
Мне многого не надо -
в облаках -
такие профили,
такие бюсты,
такие талии
с изгибом шеи лебединой,
сквозят над прахом
прочных оснований
механики
движений приземлённых,
я в кронах -
женщин милых узнаю,
и землю вижу женщиною, ждущей
моих объятий навсегда,
в ручье нагорном -
говоры наяд распознаю
и песенку Офелии - легко,
Бог даст,
я о любви ещё спою -
не в этот раз,
любовь уводит далеко,
как речь поэта - самого его,
когда она - не пересказ...



---------------------------------
*Катюша Маслова - «чёрные, как мокрая смородина, глаза», «стройная фигура».