Этюд в больничных тонах

Рассвет…Главврач Небесной Сферы
Уж начал свой дневной обход,
И корпуса-пенсионеры
С одежды стряхивают лёд.
Гремят входными, оставляя
Гудеть люминесцентный улей, 
Сквозными окнами  глотая               
Апрельский  ветер, как пилюли.
Пора проснуться. Но мешает
На веках  клей, застывший поздно,
Бессонницы. В туманном драйве 
Сожжённый кварцем синий воздух
И  разговоры  вестовые:   
«Сейчас пойдут. Втроём. И свита.
Зав, оба лечащих, другие,
Так понедельник- вся элита!»
До раковины, как паяцы,
С Морфеем  прыгаем  в обнимку   
Едва успели распрощаться,
Всем  второпях  вручают  снимки.
Бело от штатного  прилива,
Ведущий церемониймейстер зав.    
Поднимет к свету негативы
И серые, как свет, глаза.               
Вердикт  озвучивает  бодро:
Не за горами, мол, победа,
Ещё недельку, там посмотрим.      
И  взглядом шевелит соседа,    
Который,  приподнявшись робко,               
Готов  к приёму новостей…
Вернись, Морфей! Нас ждёт коробка!      
(Ещё как минимум  семь дней).
Неделю  праздного подарка   
Грёз  потолочного  кино;
По тропкам  видимого парка
Бродить сквозь пыльное стекло.
И шаркать в раструб коридора,
Где встреченный вздохнёт не редко
С рукой, закутанной  раствором,   
С ногою, помещённой в клетку.
Где скорость ощущаешь  лёжа,
А некоторые, привыкнув,  даже
Весь путь поглядывают  с ложа         
Как из окошек экипажа
Каталка дребезжит («Не рухнет!»)            
Но звук другой всплывёт из детства:    
Движение мобильной  кухни-
Тотально-оживляющего средства               
После чего шлагбаум сплину 
Поставит телефонный ридер
(Там Дойл сквозь зловещую трясину
Проводит  неустанным гидом…)
Замрёшь -  услышишь  повсеместно,               
Как время медленно струится               
И падает  в копилку бездны
Крупица жизни за  крупицей               
А сверху та же бездна  неба
Питает  мир, весной рождённый,            
Облачным мякишевым хлебом
И  тёплым  голубым бульоном.
Стирает сумрак линий резкость,
Лениво разжигая следом,
Наполненные чайным блеском
Вечерние глаза беседы.
Они найдут хоккей, корриду,
Политику, годы застоя,
Пока не скроются из виду
Под чёрным куполом отбоя.
Покой в прохладе растворённый,
Как сахар в кофе. Ночь течёт.
Внезапный женский зов: «Семёновна!»
Потом ещё, ещё, ещё…
Раз двадцать - и не поперхнулась,
В одной тональности - ку-ку!
Сиделка, наконец, проснулась,
Бежит навстречу пустяку
Унять капризную…. И память               
Подобно ей свой держит путь
К той, что являлась временами
Потрогать лоб, измерить пульс.
Роняла  сдержанную ласку               
Но не сподобилась опять               
Зайти.  На сон грядущий сказку
И выслушать, и рассказать
А утром  сам себя пытаешь:
Её дежурство? Нет, мой друг!
И  с тихим вздохом  наступаешь
В привычный процедурный круг…
И мыслей разбирая ворохи,   
Минуешь пост (пустой, ничей)
Под соблазнительные шорохи
Готовых к вылазке вещей