Римский экстрим. Изабелле Юрьевой

I

Отшельник, не курящий и не пьющий,
кустарный праведник, в пустыне вопиющий,
я обращаюсь с вечностью любезно,
политкорректно, снизу вверх, на Вы;
но изредка поплёвываю в бездну,
не убоясь возмездия молвы.

II

Всё же кое-что сберёг святое:
высшей пробы чувство золотое.
Не тускнеет, не ржавеет сердце,
путеводным маячком горит.
На меня оно порою сердится –
слишком я сутулюсь и небрит.

III

Пташка счастья, отголосок рая,
чистая и пылко-неземная,
певчим гением, не повзрослевши даже,
ты в Московском звонком Эрмитаже
связки обессмертила свои –
все вокруг умолкли соловьи.

IV

Небо надо мной заголубело.
Пышным цветом вишня оплыла.
Белла милая, голубка Изабелла!
Спой мне – где ты, как твои дела…
Помню всё. Париж обледенелый…
Ты в такси сыночка родила.

V

Как слезами умывалась вскоре,
испытав немыслимое горе,
искупив жемчужинами песен
каждый новорожденного стон…
Помню всё. Как оказался пресен
воздух Родины и тесен царский трон.

VI

Трон царицы русского романса
мерзко выбит был из-под тебя.
Твой талант не сник и не сломался,
красоту и публику любя,
ритмы танго, пируэты вальса
нежностью питая, не скорбя.

VII

Будто в сказке дивной, жизнь струилась.
Косяками вкруг тебя теснилась
рыба крупная и разный мелкомер…
Жаль, ты поздновато мне приснилась.
Мне давно уже пора на силос.
Ну какой к шутам я кавалер?!

VIII

Юрьев День, я верю, возродится.
Воссияет славный Юрьев Век!..
Озеро возлюбленное Рица.
В лодочке, на вёслах, два туриста.
Ты поёшь… И рукоплещет пристань –
дюжиной строптивых горных рек…



16 мая 2011.