В тени у собственного Ид

Я не смотрю телевизор, не читаю газет,
Ненавижу всей душой солнечный свет.
Я завешиваю шторы, закрываю плотно дверь
И сажу себя в клетку, потому что я зверь!
Я хочу всех убить, а лучше заживо съесть.
Одна радость в этой жизни – кровавая месть.
Мне хорошо, когда вам плохо, и никак по-другому.
Я смеюсь, когда вы плачете и молите Бога.
Для меня ваша Hate, словно эликсир силы.
Ненавидьте меня дальше! I wonna you killa!
Я насажу вас на вилы, проверну 20 раз
И сложу из ваших кишек тысячи фраз.
Тысячи глаз, как мячи для пинг-понга.
Набирай 103 в конце этого song,а.
Я смешаю кровь с водкой и напою твою мать.
И не убью, а оставлю так подыхать.
Эта моральная травма быстро снесёт её крышу.
Как-как ты сказал? Псих? Извини, не услышал.
Меня тошнит от сентиментов, я блюю от любви.
И бросая своих тёлок, говорю: «Се ля ви,
Я не достоин тебя, ты достойна другого!»
Потом срываю одежду и трахаю снова.
Типа прощальный заезд на любимой площадке.
Прихожу домой, ставлю галочку в тетрадке.
Моё утро начинается со свежего мяса:
Отбивные из шлюх, пельмени из пидарасов.
Я и Санёк в медицинских халатах.
***рим топором рагу, но это на завтра.
Варим в кофеварке кровь и добавляем корицы.
Потом врубаем ящик: «Что там в столице?!»
Да похуй, что там в столице. Я подавился костями.
А эта сучка предлагала остаться друзьями.
Во мне нет состраданья, я никого не жалею.
Ни калек, ни стариков, ни проституток, ни геев.
Нет ничего, что одарила б моя скупая слеза.
Безногим вырываю руки, глухим выкалываю глаза.
Я живу разрушеньем, местью, смертью, слезами.
А вот прикольная фотка: мальчик в летней панаме.
Это я, когда мне 10 с мёртвым Шариком в руках.
Я заколол его вилкой и из шкуры сшил флаг.
А вот огромный fuck на другом уже фото.
Это мой ответ миру, вызывающем рвоту.
Я не хожу на работу, живу против правил.
И не жду ничего, что меня бы исправило.
Я живу, как хочу и творю, что хочу.
Но однажды придёт время: Я за всё заплачу.
Я попираю всё святое, притворяясь поэтом.
Пока всё с рук сходило, но я отвечу за это.