12й гость моей страницы О. Мандельштам

Осип Мандельштам,
может вынужденно, из-за социальных пертурбаций, начиная с 20-х годов 20-го в., все больше
зашифровывал свой поэтический язык, одновременно приближаясь и пробираясь к сути вещей.
Понимание которой только и характеризует настоящего поэта.

Одним из таких многослойных «герметических»  стихотворений является "ГРИФЕЛЬНАЯ ОДА" ,
где автор как бы проникает в тайну камня и воды, кстати, основных элементов
христианского спасения.
Ведь Христос называл себя краеугольным камнем, и Апостола Петра назвал Он камнем, а
вместе с ним и твердость веры и незыблемость Им (Христом) основанной Церкви.
И водой человек получает Духа Святого, Творца и Посредника всего Живого: "блажен, кто
называл кремень Учеником воды проточной" – человек твердой, как камень веры является
учеником живой, незастойной воды – Духа Святого и живого в Нем учения Церкви.
Без Духа Живого, одно обрядовое следование этому учению превращается в "бред овечьих
полусонок".

Как проникнуть в суть вещей и Божьего мира? Через сосредоточенное погружение-
молитву: «Мы только с голоса поймем,
                Что там царапалось, боролось…»

А.Роум.

"ГРИФЕЛЬНАЯ ОДА"
                Осип Мандельштам
 
Звезда с звездой — могучий стык,
Кремнистый путь из старой песни,
Кремня и воздуха язык,
Кремень с водой, с подковой перстень,
На мягком сланце облаков
Молочный грифельный рисунок —
Не ученичество миров,
А бред овечьих полусонок.
 
Мы стоя спим в густой ночи
Под теплой шапкою овечьей.
Обратно в крепь родник журчит
Цепочкой, пеночкой и речью.
Здесь пишет страх, здесь пишет сдвиг
Свинцовой палочкой молочной,
Здесь созревает черновик
Учеников воды проточной.
 
Крутые козьи города,
Кремней могучее слоенье;
И все-таки еще гряда —
Овечьи церкви и селенья!
Им проповедует отвес,
Вода их учит, точит время;
И воздуха прозрачный лес
Уже давно пресыщен всеми.
 
Как мертвый шершень возле сот,
День пестрый выметен с позором.
И ночь-коршунница несет
Горящий мел и грифель кормит.
С иконоборческой доски
Стереть дневные впечатленья
И, как птенца, стряхнуть с руки
Уже прозрачные виденья!
 
Плод нарывал. Зрел виноград.
День бушевал, как день бушует.
И в бабки нежные игра,
И в полдень злых овчарок шубы.
Как мусор с ледяных высот —
Изнанка образов зеленых —
Вода голодная течет,
Крутясь, играя, как звереныш.
 
И как паук ползет ко мне —
Где каждый стык луной обрызган,
На изумленной крутизне
Я слышу грифельные визги.
Ломаю ночь, горящий мел,
Для твердой записи мгновенной.
Меняю шум на пенье стрел,
Меняю строй на стрепет гневный.
 
Кто я? Не каменщик прямой,
Не кровельщик, не корабельщик, —
Двурушник я, с двойной душой,
Я ночи друг, я дня застрельщик.
Блажен, кто называл кремень
Учеником воды проточной.
Блажен, кто завязал ремень
Подошве гор на твердой почве.
 
И я теперь учу дневник
Царапин грифельного лета,
Кремня и воздуха язык,
С прослойкой тьмы, с прослойкой света;
И я хочу вложить персты
В кремнистый путь из старой песни,
Как в язву, заключая в стык —
Кремень с водой, с подковой перстень.

                1923, 1937



________________________________________________
Ссылки:
http://www.nsu.ru/education/virtual/cs8levchenko.pdf
http://jgreenlamp.narod.ru/grifel.htm