Слух, зрение и Ксюхино пение

Наша Ксюша пела. Пела волшебно, божественно, бесподобно: звук шел  откуда-то изнутри ее, и невидимкой шевелил что-то  внутри нас.

Ксюша пела. Пела много, часто: то распевалась, то учила куплеты, то расставляла акценты на репетициях, но всегда с трепетом, с любовью, всей своей необъятной душой.

Ксюша пела. Пела по-настоящему. Пела на сцене «Лебединую песню» — даже самые сдержанные и спокойные из нас  рыдали. Мы  жили одной студенческой  жизнью и  с первого курса заразились одной болезнью — Ксюшиным пением.  Ксюша занимала призовые места  —   мы тоже чувствовали себя победителями.

Ксюха была маленькая кругленькая, как наливное яблочко. В один из дней она вбежала в нашу комнату.  Не успев поздороваться, стала говорить о своем новом выступлении, о том, что ей снова нужна фонограмма, что  фонограмму можно достать только в музыкальном колледже для слепых,  что кто-то обязательно должен ее туда проводить … В те времена  мы редко  ходили по-одиночке.

Ослепляющий поток солнечного света, бьющий из окна, заставил Ксюшу прерваться. Она медленно повернула голову к зеркалу, посмотрела на свое отражение и, направляясь к двери, произнесла:
   —  Погода  сегодня хорошая, а у меня голова грязная...


Мы шли по весенним долгожданно-сухим тротуарам, сначала молча, прислушиваясь к стуку каблучков Ксюхи, удовлетворяя свое давнее желание услышать этот зов —  зов любви, солнца, тепла!  Мы щебетали, как весенние пташки, расправившие свои перья, согревшиеся и готовые к новым полетам! Мы уже летели, окрыленные весной! И Ксюшино желание петь опьяняло! Прохожие то и дело провожали нас взглядами.

В колледж мы пришли довольно скоро, так всегда бывает,  если отправляешься в путь в хорошей компании. Темный коридор общежития интерната для незрячих показался  бесконечно одиноким, и только блеск далекого окошка, скрипящие половицы и звуки, доносящиеся из комнат, оживляли его. Мы постучали в одну из дверей и тут же вошли. По сравнению с коридором, комната была живая и светлая. Ксюша только успела открыть свой миленький ротик, чтобы поздороваться с обитателями комнаты и представиться, как ее опередили:
 
— Здравствуйте, Ксюша, заходите! Мы Вас помним. Как Ваши дела? Что поете?

Может, стук каблуков выдал Ксюху?  Возникло ощущение неловкости...
Пауза не была длительной. Просто, как в музыке — закорючка на нотном стане. Но все же именно она заставила нас разглядеть приветливых хозяев. Один из них сидел справа на кровати, глаза его смотрели на стену и двигались, словно на стене  было что-то написано. На самом деле читали его руки!  Пальцы нащупывали что-то на странице. Другой юноша сидел ближе к окну, обнимая гитару, а третий — самый разговорчивый — за столом напротив окна. Он-то и нарушил паузу:

 —  Ксюша, Вам, наверное, снова нужна фонограмма?

 Ксюху словно разбудили... Она стала горячо объяснять, с какой песней  пришла, какой должна быть фонограмма, каким видит свое выступление...

—  Вам нужно будет купить диск, —  сказал парень, который «читал» музыку.

—  Да, да... —  робко ответила Ксюша.
 
—  А Вы знаете, где есть дешевые диски?
 
—  Нет, а где? —  неуверенно спросила Ксюха, она не ожидала такой заботы...

Мы слушали, не перебивая, а нам во всех подробностях рассказывали , как добраться до лучшего компьютерного магазина, описывали в мельчайших деталях старинные здания, находящиеся рядом с магазином, заметные вывески, перекресток и другие ориентиры... Того места, где мы не раз бывали...

Когда,  поблагодарив музыкантов, мы вышли на улицу, весна с новой силой ударила в лицо порывом ветра, запахом влажной, выпускающей на волю растения, дышащей земли. Не хотелось говорить. Полдороги  прошли в тишине.  Даже Ксюхины каблуки не стучали так заманчиво, и прохожие не оборачивались.

Наконец, Ксюша спросила:

— Ты помнишь ту яркую разноцветную вывеску, о которой говорили ребята?

— Нет, —  ответила я.

— А серое с желтым здание на перекрестке?

— Нет.  — снова ответила я.

— Я тоже, — сказала Ксюха, —  ничего не помню.

Мы специально поехали в этот магазин. Нет,  не нужны  были нам дешевые диски. Мы смотрели... Смотрели на вывески, на здания, на машины, на заборы, на светофоры, на переходы, на клумбы, на газоны, на деревья... Мы делали то, чего раньше никто из нас не делал.  Глазами  фотографировали мир.