Ненаучное определение фашизма

Слово «фашист», похоже, давно стало словом бранным. А фашисты — всего лишь те, кого наша страна победила на поле брани.
А вот сам фашизм оказался непобедим.

Так что такое фашизм в истинном виде, а не то из неопределённых понятий, какими в пылу полемик мы друг друга, бывает, обзываем?

Поискал по интернету научное определение. И сразу наткнулся на самое простое.

Недаром говорят, что гениальное всё просто.
Но проста и неизмеримо живуча даже такая первобытная гадость, как фашизм.
                *  *  *
                Борис Стругацкий
            ФАШИЗМ — ЭТО ОЧЕНЬ ПРОСТО
           (Эпидемиологическая памятка)
      Источник: http://www.hro.org «Невское время» (Санкт-Петербург)

Чума в нашем доме. Лечить её мы не умеем. Более того, мы сплошь да рядом не умеем даже поставить правильный диагноз. И тот, кто уже заразился, зачастую вовсе не замечает, что он болен и заразен.

Вот ему-то кажется, что он знает о фашизме всё. Всем же известно, что фашизм — это: черные эсэсовские мундиры; лающая речь; вздёрнутые в римском приветствии руки; свастика; черно–красные знамёна; марширующие колонны; люди–скелеты за колючей проволокой; жирный дым из труб крематориев; бесноватый фюрер с чёлочкой; толстый Геринг; поблёскивающий стёклышками пенсне Гиммлер, — и ещё полдюжины более или менее достоверных фигур из «Семнадцати мгновений», из «Подвига разведчика», из «Падения Берлина»...

О, мы прекрасно знаем, что такое фашизм — немецкий фашизм, он же — гитлеризм. Но нам и в голову не приходит, что существует другой — такой же поганый, такой же страшный, но — свой, доморощенный. Именно поэтому мы не видим его в упор, когда он на глазах у нас разрастается в теле страны, словно тихая злокачественная опухоль. Мы, правда, различаем свастику, закамуфлированную под рунические знаки. До нас доносятся хриплые вопли, призывающие к расправе над инородцами. Мы замечаем порой поганые лозунги и картинки на стенах наших домов. И мы никак не можем признаться себе — это тоже фашизм. Нам всё кажется, что фашизм — лишь чёрные эсэсовские мундиры, лающая иноземная речь, жирный дым крематориев, война...

Сейчас Академия Наук, выполняя указ Президента, лихорадочно формулирует научное определение фашизма. Надо полагать, это будет точное, всеобъемлющее, на все случаи жизни определение. И, разумеется, — дьявольски сложное.

А, между тем, фашизм — это просто. Более того, фашизм — это очень просто!
Фашизм есть диктатура националистов. Соответственно, фашист — это человек, исповедующий (и проповедующий) превосходство одной нации над другими и при этом — активный поборник «железной руки», «дисциплины–порядка», «ежовых рукавиц» и прочих прелестей тоталитаризма.
И — всё! Больше ничего в основе фашизма нет.

Диктатура плюс национализм! Тоталитарное правление одной нации.
А всё остальное: тайная полиция, лагеря, костры из книг, война — прорастает из этого ядовитого зерна, как смерть из раковой клетки.

Возможна железная диктатура со всеми её гробовыми прелестями — скажем, диктатура Стресснера в Парагвае или диктатура Сталина в СССР. Но поскольку тотальной идеей этой диктатуры не является идея национальная (расовая) — это уже не фашизм.
Возможно государство, опирающееся на национальную идею, — скажем, Израиль. Но если отсутствует диктатура («железная рука», подавление демократических свобод, всевластье тайной полиции) — это опять не фашизм.

Совершенно бессмысленны и безграмотны выражения типа «демофашист» или «фашиствующий демократ». Это такая же нелепость как «ледяной кипяток» или «ароматное зловоние».
Демократ — да, может быть в какой-то степени националистом, но он, по определению, враг всякой и всяческой диктатуры, а поэтому фашистом быть просто не умеет. Так же, как не умеет никакой фашист быть демократом, сторонником свободы слова, свободы печати, свободы митингов и демонстраций, он всегда за одну свободу — свободу Железной Руки.

Могу легко представить себе человека, который, ознакомившись с моими дефинициями, скажет (с сомнением): «Этак у тебя получается, что лет пятьсот–шестьсот назад все на свете были фашистами: и князья, и цари, и сеньоры, и вассалы...»
В каком-то смысле такое замечание бьёт в цель, ибо оно верно, но — «с точностью до наоборот».

Фашизм — это задержавшийся в развитии феодализм, переживший и век пара, и век электричества, и век атома, готовый пережить век космических полётов и искусственного интеллекта. Феодальные отношения, казалось бы, исчезли, но феодальный менталитет оказался живуч и могуч, он оказался сильнее и пара, и электричества, сильнее всеобщей грамотности и всеобщей компьютеризации. Причина его живучести — то обстоятельство, что корнями своими феодализм уходит в дофеодальные, ещё пещерные времена, в ментальность блохастого стада бесхвостых обезьян.
«Все чужаки, живущие в соседнем лесу, — отвратительны и опасны, а вожак наш великолепно жесток, мудр и всегда побеждает врагов.»
Эта первобытная ментальность, видимо, не скоро покинет род человеческий.
И поэтому фашизм — это феодализм сегодня.
И завтра.

Только, ради Бога, не путайте национализм с патриотизмом! Патриотизм — это любовь к своему народу, а национализм — неприязнь к чужому.
Настоящий патриот прекрасно знает, что не бывает плохих и хороших народов — бывают лишь плохие и хорошие люди.
Националист же всегда мыслит категориями «свои–чужие», «наши–ненаши», «воры–фраера», он целые народы с лёгкостью необыкновенной записывает в негодяи, в дураки, или в бандиты.

Это важнейший признак фашистской идеологии — деление людей на «наших и ненаших».
Сталинский тоталитаризм основан на подобной идеологии. Потому-то они так похожи, эти режимы — режимы–убийцы, режимы — разрушители культуры, режимы–милитаристы.
Только фашисты людей делят на расы, а сталинисты — на классы.

Неотделимый признак фашизма — ложь. Конечно, не всякий, кто лжёт, — фашист. Но всякий фашист — обязательно лжец. Он просто вынужден лгать. Потому что диктатуру иногда ещё можно, худо-бедно, но всё-таки разумно обосновать. Национализм же обосновать можно только через посредство лжи — какими-нибудь фальшивыми «Протоколами» или разглагольствованиями, что-де «евреи русский народ споили», «все кавказцы — прирожденные бандиты» и т. п.
Поэтому фашисты — лгут. И всегда лгали. И никто точнее Эрнеста Хемингуэя не сказал о них:
«Фашизм есть ложь, изрекаемая бандитами».

Так что если вы вдруг «осознали», что только родной народ достоин всех благ, а все прочие — второй сорт, поздравляю: вы сделали свой первый шаг в фашизм.
Потом вас осенит, что высоких целей ваш народ добьётся, только когда железный порядок будет установлен и заткнуты пасти всех этих крикунов и бумагомарак, разглагольствующих о свободах; когда поставят к стенке (без суда и следствия) всех, кто не с вами, а инородцев беспощадно возьмут к ногтю...
Как только вы приняли все это, — процесс завершился: вы уже фашист.

На вас нет чёрного мундира со свастикой, вы не имеете привычки орать «хайль!».
Вы всю жизнь гордились победой своей страны над фашизмом и, может быть, даже лично приближали эту победу…
Но вы позволили себе встать в ряды борцов за диктатуру националистов — и вы уже фашист.
Как просто! Как страшно просто.

И что говорить теперь, что вы — совсем не злой человек, что вы против страданий людей невинных (к стенке поставлены должны быть только враги порядка, и только враги порядка должны оказаться за колючей проволокой), что у вас у самого дети–внуки, что вы против войны... Всё это уже не имеет значения, коль скоро приняли вы Причастие Буйвола.

Дорога истории давно уже накатана, логика истории беспощадна. И как только придут к власти ваши фюреры, заработает отлаженный конвейер: устранение инакомыслящих — подавление неизбежного протеста — концлагеря, виселицы — упадок мирной экономики — милитаризация — война...
А если вы, опомнившись в какой-то момент, захотите остановить этот страшный конвейер, то сами будете беспощадно уничтожены как самый распоследний демократ–интернационалист.

Пусть знамена у вас будут не красно–коричневые, а, например — чёрно-оранжевые. Вы будете на своих собраниях кричать не «хайль», а, скажем, «слава!». Не будет у вас штурмбаннфюреров, а будут какие-нибудь есаул–бригадиры…
Но сущность фашизма — диктатура нацистов — останется, а значит, останется ложь, кровь, война (теперь, возможно, ядерная).

Мы живём в опасное время. Чума в нашем доме.
В первую очередь она поражает оскорблённых и униженных, а их так много сейчас.

Можно ли повернуть историю вспять?
Наверное, всё-таки можно — если этого захотят миллионы.
Так что многое зависит от нас самих.