Вечерний звон

И он накатится, вечерний звон,
в душе увязнув, как голыш в песке,
востребовав воде поклон –
там небо в бесконечной глубине…

На белы стены отсветом закат.
Им жить века, ему – века веков.
И шелушится чешуя мирских заплат
на первозданность низких берегов.

Довольства, зависти, наветов чешуя,
уже оплывшая в неправды твердь,
самообмана: каюсь, грешен я…
толкает ближний в эту круговерть!..

…Опять щемящий запредельно звук,
всепроникающий, со всех сторон –
неведомый серебряный паук
вновь оживил хрустальный камертон…

И будет эхо, замирая, тлеть
в тенях лиловых по руну травы,
напоминая: можешь не успеть
насытить память отсветом зари

очередной, но в этот дивный час
ниспосланной и явленной тебе.
Звучи, чарующий живого пересказ
здесь, наяву, как в благодатном сне,

о том пристанище, где ждут тебя покой,
не опечаленный ненастьем несвобод.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Обитель ждёт всегда, но только за рекой,
которую не всяк переплывёт.




Иллюстрация: Исаак Левитан. Вечерний звон, 1892.
Масло, холст. Государственная Третьяковская галерея, Москва.