Менора. Восьмая

Что-то происходит не так,
Что-то происходит не тут.
По душе прошёлся наждак
И под сердцем слепни живут.

Ярится в крови белизна,
Смёрзлись души в снежный комок.
Но уже приходит весна,
Ну-ка, оцени на зубок.

Языку прощаний учись,
Одиночеств азбуку чти.
Богу дальних странствий молись,
А меня – совсем отпусти.

Чтоб не помнил даже, не знал,
Где ты, на каком берегу.
Может, съел тебя каннибал,
Может, дрыхнешь с кем-то в стогу.

Память губ останется здесь,
Память рук – в болотах сгною.
Жжёт твоя еврейская спесь
Русскую обиду мою.

Ну, за подлость! – стынет хрусталь
Или эта жидкость в стекле.
Наших тополей вертикаль
Оплывёт свечой на столе.

И янтарной смолкой зари
Брызнет глубина лживых глаз.
Но ушли твои сентябри,
Даже не приветствуя нас.

Свою Герду ждет где-то Кай,
Дождь хлопочет в серой грязи.
Здравствуй, дребезжащий трамвай,
Нас с Христом в Израиль свези!

Может быть, порадуем сон
Глупой полунищей вдовы
Солнечным лучом из окон,
Первым поцелуем… Увы.

На разломах горьких святынь
Только лишь небес синева.
Белым снегом тает полынь
И разрыв восходит трава.

Я ведь ждал замерзшим прудом,
Я ведь звал бессилием век.
Выл на крыше драным котом,
Но любил я как человек.

Я рыдал, как бас-саксофон,
Умирал, как преданный пёс.
Но молчал её телефон
Из страны ненайденных грёз.

За победу чёрствых сердец! –
Я сегодня горькую пью.
Кто я? Холостяк ли, вдовец?
Муж, не отыскавший семью?

По воде отпустим ковчег,
Прошлое прими, Арарат!
Расцветёт однажды орех,
Превратится в благостный сад.

Не ревнуй, не стоит гроша
Чувство упорхнувшей вдовы.
Ухожу, по лужам шурша,
В вальсе сиротливой листвы.

Отпускай, убогая, прочь.
Наша жизнь, как ветхий карниз.
Береги и сына, и дочь,
И одну подросшую мисс.

Забывая всё, забывай.
Поспеши с последним туше.
В парк уходит красный трамвай
И Христос потерян в душе.

Бесталанность нашей судьбы,
Неуютность песен и рук.
Дремлют межевые дубы
В плаче одиноких белух.

Что-то происходит не тут,
Что-то происходит не так.
Лайнеры, прощаясь, поют
Старый блюз бродячих собак.