Изведусь от ужасной потери...

                Николаю Рубцову
Изведусь от ужасной потери,
от вины бесконечной своей,
но никак никогда не поверю
в безвозвратность твоих журавлей.
Пусть отмечен был гибельным роком
каждый шаг твой  навстречу мне,
по весне затуманенным оком
я найду их в густой синеве.
Дрогнет сердце от криков гортанных,
и,жестокой судьбе вопреки,
я поверю упорно и странно
в нашу встречу у вешней реки.
Будто не было скорбно погасших
горьких дней,приносящих боль.
Не терзал тебя мутный и страшный,
затмевающий мозг алкоголь.
Будто не было серых рассветов,
не сулящих вовеки добра.
Помню я только красное лето
и в закатном огне вечера.
Как тогда розовело окошко!
Сколько маков цвело под окном!
Твоей песней и песней гармошки
наполнялся наш старенький дом.
Отодвинув решительно кружку,
подавив в себе тягостный хмель,
пел про жалобу поздней кукушки,
про седую над омутом ель.
Отчего же теснило дыханье?
Отчего,учащенно дыша,
чем сильней подавляла рыданье,
безутешней рыдала душа?
О,как скоро те маки опали,
отгорели под нашим окном!
И,гармошки не слыша,в печали
по-сиротски нахохлился дом.
И,однажды в осеннюю слякоть,
распрощались с тобой журавли,
чтобы то расставанье оплакать
громким криком в ненастной дали.
Но я буду их ждать неустанно,
крик прощальный в душе сберегу.
Буду верить упорно и странно
в нашу встречу на том берегу.