Памяти ребят не вернувшихся с войны и боевых задан

          Идет четвертый год война
Мне так охота повидаться с мамой.
Но сколько будет длиться растреклятая война
Лишь Богу там на небесах известно.

В ячейке сидя и тайком
Достану из нагрудного кармана,
Иконку, что в карман мне мама положила.
А завтра вновь идти в атаку на врага.

Молю пред Богом о спасении Отчизны.
А на рассвете началась атака
И вот уже идем мы на врага.
А рядом падают друзья.

Стоит в стороночке душа,
И смотрит как истерзаны тела
А Ангелы уносят души
Вопрос души моей как ропот раздался:


О, Господи ну почему мои друзья не я?
Уж лучше забери меня, а не друзей.
Стоит в стороночке душа
И смотрит как истерзаны тела друзей.

Но что же вижу вон мое там тело.
Вдруг боль пронзила и опять
Мне видно не судьба уйти на небо.
А вечером уже в палатке медсанбата.

Девчонка молодая медсестричка,
Мне раны промывала и тихо
Так шептала; « О, Мати Божия
Ты Сына Своего проси за воина сего

Чтоб Он помиловал его и сохранил живым.»
Опять стоит моя душа в сторонке
И смотрит как у медсестры слеза
Из ока потекла как обняла она

Мое истерзанное тело.
И тихо прошептала так;
Царица Богородица спаси,
Ты воина сего, и Сына умоли.


Уже идет и пятый год войны
И год идет такой прекрасный
А месяц май настал уже,
Домой бы но война идет.


А завтра нам идти в Берлин
Но на рассвете вдруг приказ
Идти под свет прожекторов
Опять стоит в стороночке душа
И смотрит как истерзаны тела.

У Бога не просил, лишь за себя
Просил всегда помиловать всю Русь
Уже наверно не вернусь с небес
Тут увидал Царицу всех Небес.

Которая с укором посмотрела
И покатилась по Её щеке слеза.
Стоит в стороночке душа
И смотрит как истерзаны тела

Остались на полях сражений бы лежать
Но нет идут и поднимают тех ребят
Солдаты из команды похоронной
Но рядом с ними видно вон идет

С крестом и тихо прочитал так что-то
Землею посыпал тела он тех, кому уже
Не встать опять, а на дворе цветут сады
А мне опять дорога в госпиталь лежит.


Вот так воюет вся пехота.
Стоит в стороночке душа
И просит о спасении Руси, лишь за себя
Здесь не просил, просила видно Бога мама.