Узилище боли. Век XXI-й

В этом скорбном скоплении людей, средний возраст которых 65 лет, ежедневно, ежеминутно царят боль, страдания и унижение тех, кто посмел перешагнуть объявленный государством «порог дожития». Поникшие плечи, сгорбленные спины, слезящиеся глаза, прячущиеся в красных с прожилками веках. С влажным клёкотом и сипением воздух вырывается из их груди,  сотрясая устрашающим кашлем худенькие, почти детские тела, которые еле влекут по полу ноги – бугристые, испещрённые синими венами. Неулыбчиво глядят сморщенные, будто сухофрукты, лица...

Это петербургская больница.

«Повезло» тем,  кто впятером лежит в комнатах на скрипучих кроватях с чугунно-твёрдыми, спрессованными сотнями тел,  матрасами. Задерёшь неловко простыню – и  обнажатся невообразимо отвратительные бурые пятна. Не то засохшая кровь, не то блевотина… Кто-то из соседей по палате, увидев гримасу на моём лице, сказал:
- Не парься! Ржавчина!..
Другие обитатели узилища, вынужденного обстоятельствами, засохшие, как веточки вербы, седенькие старушки. В длинном-предлинном коридоре они ютятся на продавленных раскладушках с приставленными к ним тумбочками. Двери из палат выводят прямо на них. Встречаясь глазами с этими несчастными бабусями, невольно чувствуешь острый укол совести: ты – в палате, на кровати, а они… Одна такая «бабушка», которой, скорее всего, едва за сорок –  изможденная, сильно траченная жизнью, с  культёй ноги, обвязанной несвежим бинтом, всякий раз, когда я выходил, смотрела на меня укоряющими голодными глазами и тихо клянчила пересохшими губами: «Купи, дядя, булочку! Ну, купи!..». Несколько раз я приносил ей пирожки из киоска на втором этаже в холле больницы, отдавал свою порцию «второго», возвращаясь из столовой.   
О, эта больничная столовая! Песня!.. В первый же заход сюда габаритная, как мойка для посуды, хозяйка, раздающая в «окне» обед, громогласно заявила:
- Посуды мало, всю разворовали. Несите свою! Ложки, вилки, тарелки, кружки… Что?.. Только что поступил?..  Ну,  на первый раз – на! – Баба ловко подхватила стоящую рядом  алюминиевую миску с какими-то охряного цвета пятнами краски на корпусе (специальное тавро, что ли?..) и плеснула в неё порцию жидкого супа. Выдала алюминиевую ложку. – На ужин со своей посудой приходи!.. Следующий!
Найдя свободное место за столиком и, вооружившись серым хлебом («без ограничений!»), я приступил к трапезе. Но едва поднёс ложку ко рту, как шибануло разваренной донельзя капустой и (гнусно, тошнотворно) - половой тряпкой. К горлу подкатил спазм. Ну, уж нет!.. Почему-то воровато озираясь, я выгребся из-за стола и с полной миской варева направился в моечную, где благополучно вылил содержимое в специально предназначенный для этого огромный бак. Он уже был на треть заполнен. Идти за порцией второго мне расхотелось. Оставив миску в в мойке, я двинул в «родную» палату.

С питанием и  условиями существования здешних обитателей, как говорится, всё ясно. А как обстоят дела с главным - с лечением?
Это песня номер два.
Поступив в терапевтическое отделение больницы с диагнозом «гипертонический криз», я добился, чтобы мне измерили артериальное давление только спустя… сутки. В первый день моего пребывания в палате № 6, мы каким-то образом «разминулись» с лечащим врачом, которая утверждала, что, придя обходом, не обнаружила меня в кровати. Неужто, я в это время скитался по фешенебельным коридорам этой прелестной больницы? А-а! Я, видать, именно в эти минуты заглянул в припалатный сортир. Что ж, бывает! Освободившись от одного, я, получается, не обрёл другого. Больше в этот день врач в наших «пенатах» не объявилась, а в ординаторскую, где, как подозреваю, она находилась, больным был вход запрещён. Об этом меня поспешил уведомить сосед по койке, который как-то придя к дверям ординаторской и робко заглянув внутрь, нарвался на злой окрик.

… Эх, много бы можно воистину замечательного рассказать об этой юдоли ужаса и приземлённости человеческого тела и духа, куда ни приведи Господи, попасть вам, любезный читатель! Я же набрасываю узду на свои пылкие воспоминания, потому что ничего, кроме горестного стона – моего и вашего – они не вызовут.

Давайте говорить о приятном! Например, о стихах, воспевающих любовь с большой буквы. Таких произведений на этом сервере множество. Мне они, например, выравнивают AD и пестуют  сердце.