Через холод и тьму...

Я последний матрос затонувшей во льдах субмарины,
С дифферентом на нос опустившейся косо на грунт.
Надо мной толща вод, и тяжёлые мёртвые льдины.
Темнота, тишина, кислорода на тридцать минут.

Очень холодно. Пот – это попросту признак удушья.
В корабельном журнале на ощупь строку вывожу.
Не рапо'рт, не доклад, тем Богам, что остались на суше,-
Не найдёте во мне ложной верности клятв, куражу…

Я тебе напишу не о ноющей боли и страхе,
Не о том, что оставлю, и брошу на свете одну…
О темнеющем парке… Ты помнишь – я в белой рубахе,
Ты в гипюровой кофточке, я с поцелуями льну…

А потом было всё: я вначле ручной был, послушный…
Но... поссорились, помнишь? и долго мирились навзрыд…
В долгой жизни своей я не помню дней  чище, и лучше,
Тех, в которые был путь к сердечку родному открыт.

Я скребу стёртым грифелем – всё же последняя воля,
Может, кто-то, когда-то листочек тебе принесёт.
Пусть он будет похож на страницу из Азбуки Бройля,
Не увидят глаза, - значит, просто сердечко поймёт.

В общем, ты не грусти, в жизни и не такое бывало.
Нас любовь окружала, и были добры небеса…
…
Всё ещё впереди, и отмеряно счастья немало,
Той, что смотрит сейчас
Через Холод, и Тьму
МНЕ
В
ГЛАЗА…

*