Памяти маяковского

Я кости ел, когда ты ел селедку
и, в ресторанах ночи проводя,
когда ты пил не нынешнюю водку,
а ту, что я не нюхал отродясь.
 
Ты обклеймил – и все, и вся – речами,
изобличил в стихах весь прежний строй.
И до тебя в поэзии серчали,
но был ее лиричнее настрой.

Как хулиган, и ерник, и пропойца,
ты походил во всем на старый быт.
Хоть ты и не носил на пальцах кольца,
но в остальном был тот же сибарит.

Твой голос всех без ранга в позы ставил:
одних – ломал, других – собой крепил.
Как голосом, людьми ты в рифмах правил
со всею яростью души, что накопил.

Известны миру многие народы;
рождался в каждом свой поэт-трибун.
Но как-то забывались эти роды,
как звук когда-то славивших их струн.

Я обратился к памяти поэта,
носившего в эпоху свой венец,
чтобы отрезать хобот фразы: «типа этот
был хулиганом»,- вытянет юнец.   

Он мог бы звезды зажигать, как гнуть подковы,
как выдувать стекло в словах – овалом губ,
и мы услышать до сих пор готовы
ноктюрн на паре водосточных труб!