На углу тишины

Последняя песнь паладина

Устало тьма заснёт на дне бокала.
Очертят звёзды Ойкумены круг.
И нимб свечи, что на столе дрожала,
Тебя напомнит мне, мой милый друг.

Чертил нам почерк жизни логарифмы,
Но разве ставил этим нас в тупик?
Для чувств своих нам не хватало рифмы,
И каждый день был снова часом пик.

То молодости было исступленье,
И в этой круговерти всех начал
Тебя я полюбил. О, преступленье,
Ведь твой корабль нашёл другой причал!

В моих глазах, как истуканы Пасхи,
Застыли чувства горькой Агапе.
Достались нам с тобой чужие ласки,
И в поезд-жизнь не сесть в одно купе.

И пусть любовь химерой Notre-Dama
Стремится к  горизонтам твоих губ,
Увы, сейчас идёт иная драма,
И том стихов в подарок просто глуп.

Однако всё должно быть по-другому!
Талант, mein Herz, нам дан не просто так.
Я верю, мы – Горенко с Гумилёвым,
Их вечной жизни современный знак.

И только где-то в генах мирозданья
Произошёл в транскрипции надлом.
Причина в том, что нет у нас свиданий
В случайном расхожденье хромосом.

И вновь заря встаёт на дне бокала,
Растает в дымке Ойкумены круг.
И пусть свеча давно уж отпылала,
Тебя я помню, о мой милый друг.

27 апреля 2003 года.
Агапе – жертвенная любовь.


Капли

Опять весна накрыла жизнь земную.
Пещерный мрак покинул архантроп,
И, взяв дубину, свежий ветер чуя,
Он брёл. И таял снег под сводом стоп.

И умерев под первым человеком,
Дала снежинка жизни каплям двум.
Пути их разошлися, и от века
Они самозабвенно встречи ждут.

И встреча эта, в принципе, возможна,
Но стимул для неё ничтожно мал,
Ведь истина у жизни непреложна:
Лишь случай держит у судьбы штурвал.

И случай был. Через века скитаний
В Грааля чаши их стези сплелись,
Но разных губ они в ту ночь касались,
В распятье и в проклятье – разошлись.

Но к каплям мир был очень благосклонен,
Он покорился их большой мечтой,
И с ливнем пролились они над полем
У Ватерлоо. Вскоре грянул бой.

Они упали рядом. Но солдаты,
Крича «Виват!», встречая залпом штык,
Их испарили пеклом адской драки.
Заветной встречи был упущен миг.

О, Длань Времён, как ты, подчас, жестока!
Одна из капель стала вечным льдом,
Другая с космолётом, волей Рока,
Ушла обжить далёкий звёздный дом.

Опять весна накрыла жизнь земную.
Дала снежинка жизни каплям двум.
И хочется нам верить: пусть вслепую,
Но капельки друг к другу путь найдут.

20-21 июля 2003 года.

Архантроп – древнейший человек.
Чаша Грааля – чаша, из которой Иисус Христос и апостолы пили на Тайной вечере.


На углу тишины
 
Если есть будущая жизнь, и мы встретимся в ней,
Я стану на колени и поцелую твои ноги за все,
что дала мне на земле.
И. Бунин (« Поздний час «)


На углу тишины в древнем замковом парке,
Средь кровавых рябин, что вонзились во мглу,
Ваши руки опять так мучительно жарки,
Что «прощайте» сказать я никак не могу.

Разорви мою грудь, спелой осени воздух,
Я не в силах отнять эти росчерки губ.
Ветер шепчет мотив о несбыточных звёздах.
Как же он надоедлив, а, может быть, глуп?

Напоследок вплету в ваши локоны тайну,
Вас она сохранит от фальшивых надежд.
Наша встреча в веках, нет, отнюдь не случайна –
Это песнь для поэтов и смех для невежд.

На углу тишины мы расстанемся просто,
Будто вы – мотылёк, что летит от огня.
Я дарю вам сейчас из слезиночки остров,
Ту слезу, сохранив, вспоминайте меня.

Но мы встретимся вновь, как и раньше встречались,
Через вечность времён при сияньи луны.
Нет, не надо грустить, моя леди, прощайте,
Пусть другие умрут на углу тишины.

10-13 ноября 2002 года.


Заветный артефакт

Всё глубже лопата вонзается в грунт,
Века достаёт из забвенья,
Но прах протестует, и каменный бунт
Встречает железа вторженье.

И вот показались средь рваной земли
Белевшие грустно останки.
Прогнившие кисти сурово сплелись
Над ржавым мечом итальянским.

Оскалившись, череп смотрел в пустоту,
Хранившую миг давней битвы.
А шлем бацинет, рассечённый на лбу,
Не слышал последней молитвы.

В закатных лучах обречённо блеснул
Овал, не подвергшийся тленью.
Учёный поднял его, вскрыл и взглянул
На женский портрет акварельный.

И образ давно отпылавших времён
Улыбкою мир озаряет.
Глаза, словно звёзды, цветут, будто лён,
Волос водопад – покоряет.

Мгновенье в руках археолога был
Рисунок. Случилася драма.
Ведь трещиной вечности холод покрыл
Подарок таинственной дамы.

А ветра порыв акварельную пыль
Унёс к угасавшему солнцу.
Учёный со вздохом уселся в ковыль,
Пустой медальончик захлопнув.

Мы снова пытались отнять у земли
Прах, венчанный с прахом могилой,
Но связи веков разорвать не смогли,
Смерть снова любовь воскресила.
6-8 апреля 2003 года.

Остров Пасхи
 
Расплескалась лазурь над главой истукана,
Ветер древней свободы безумьем манил.
Вас в восторг приводила из пемзы панама,
Что наверх монолита дикарь водрузил.

Вы смеялись, и жемчуг игривой улыбки
Мне опять повторял: может это всё сон,
И не сделал ли я вновь огромной ошибки,
Что привёз вас на остров сказать, как влюблён?

Но высокий полёт гордеца-альбатроса,
Что ласкал каждым взмахом седины небес,
Подсказал мне ответ на все эти вопросы
И поведал я вам своих чувств манифест.

Вы на ряд истуканов смущённо взглянули,
Будто их величавость нас слышать могла.
Свежий бриз расплескал ваших локонов струи.
И до нас долетели глухие слова:

«О, запомните, люди, завет паскуанцев,
Потерявших навеки мир Пупа Земли,
Мы хотим, чтобы вы разучились прощаться
И любовь, словно остров родной, берегли.

Проводя свою жизнь беззаботно и серо,
Мы разрушили край – дикой воли глоток.
И теперь даже память о нас вся истлела.
Охраняйте, потомки, свой счастья исток».

И слова становились всё тише и скорбней…
Но, коснувшись, легко вы ладони моей,
Увели за собой на аху. И влюблённо
Подарили мне солнца большую купель.

18-24 мая 2003 года.;
Аху – платформа, на которой стоят истуканы о. Пасхи.


Новогодняя ночь

Я новогоднюю зажгу для вас свечу.
Нам канделябр не нужен в этой полночи.
Скажите, что я все молчу, о чем признаться я хочу,
Но не могу, у вас прошу я помощи.

Мой ветхий дом заносит сонная метель.
Отсюда нет дорог – все съедены сугробами.
Сверчок споет как соловей, а елка будет – капитель
И наш приют покажется хоромами.

Часы старинный проиграют нам гавот.
Мадам, на вальс я приглашаю вас пленительный.
Мои ладони словно лед не потому, что Новый год,
А оттого, что жизнь без вас мучительна.

О, ваши руки, что нежней лебяжьих крыл,
Пусть нас несут до звездной невесомости.
Вы окунетесь в млечный Нил, а я взгляну на этот мир
И вдруг пойму весь смысл жизни – повести.

Что вся планета лишь одну имеет цель
Вскипают войны, рвет тайфун под полумесяцем,
С весной приходит к нам капель, поет так ласково свирель,
Чтоб две души, когда-нибудь, да встретились.

22 декабря 2002 года.


Ты

Найду тебя в погибшей Атлантиде,
Среди колонн исчезнувшей мечты,
Где мир, погасший в призрачном Аиде,
Забыл все впечатленья красоты.

Тебя искали люди всех столетий,
В порыве, разрушая всё вокруг,
А ты, подобно в полночи комете,
Мелькнув на миг, рождала лишь испуг.

Но мир зачах от серости и быта,
И только ты и сможешь нас спасти.
Прошу, приди, я знаю, где ты скрыта,
И жизнь нам красотою освети.

Ты – лотос, ты – звезда, ты – книга Веры,
Ты вечная загадка и вопрос.
И на костёр пойду я к изуверам
За отблеск твоих солнечных волос.

10-11 октября 2002 года


Две стрелы

Зарифмуй моё сердце в сонетов венок,
Моё трижды проклятое чувство,
И не надо опять предлагать то вино,
Что, допив, не смогу я очнуться.

Две стрелы отпустила судьбы тетива
И взалкала бунтующей крови…
Полюбил я двоих, говорил им слова,
Те, что в нашем столетье – оковы.

Мне улыбка одной – благосклонность богов,
Как ведущая в бой Орифламма.
Тайный отблеск очей у другой, как альков,
Где вся сущность миледи желанна.

Но, однако, досталась мне глупая роль –
Мазохист в огне аутодафе.
Ни одна из двоих не поймёт мою боль,
Не прочтёт над одром эпитафий.

Эшафот обвенчал меня сталью с одной
Под раскатистый крик санкюлотов…
Только это был сон. С ней гуляет чужой,
В их любви красота и забота.

Я пытался с другою раскрасить наш мир
И дуэтом петь вечные строки,
Но у ней был свой взгляд на звучание лир,
И стезя моя вновь одинока.

Пусть сейчас на дворе и не каменный век,
В нашей жизни комфорт, постоянство,
Но не тратит и час на любовь человек,
Половинкам нельзя повстречаться.

14-15 июня 2003 года.
Орифламма – в Средневековье французское королевское знамя в виде белых лилий на красном поле.
Аутодафе (фр.) – ритуальное сожжение на костре


Венера и Плутон

Мы – питомцы единой системы,
Нам единая жизнь суждена,
Но во всей бесконечной Вселенной
Я – один и вы тоже одна.

Я, кольчугою льда замурован,
Охраняю далёкий кордон.
Этой службой навек зачарован
Мой слуга седовласый Харон.

Вы для солнца родная планета,
Вас качает оно на руках.
И, космической страстью согреты,
Вы пылаете в звёздных лучах.

И приблизиться нам невозможно –
Орбитальные путы сильны.
Эта пытка страшнее острожной,
Ведь друг в друг с тобой влюблены.

Чтоб узнать, как живёшь, дорогая,
Метеоры я шлю в твой предел,
Хоть порою, они попадают
Не по адресу, в чуждый удел.

Мы с тобою не люди, но всё же
Почему нам нельзя вместе быть,
Ведь планеты – творения Божьи,
Значит, право имеют любить.

Я мечтаю нарушить уставы
И, забросив проклятый форпост,
Через млечную падать державу
И с тобой слиться в пламени звёзд.

15-16 марта 2003 года


Сердце океана

Я воззову к тебе сквозь двадцать тысяч лье,
Осколок прошлого, ушедший в глубину.
С тобою в памяти становится теплей,
Хоть гонит в жилах холод синюю волну.

Здесь время – прах и лишь коррозия бортов
Мне говорит, который день ты вновь не спишь,
А сердце режут челюсти морских котов,
Но чувство вечное не смогут проглотить.

Я воззову к тебе сквозь двадцать долгих лет,
Что ты ждала меня, мечтой светя в окне.
Я не доплыл – нарушил наш святой обет,
Так позабудь меня, родная, поскорей.

Нет, ты не жди меня, и жизнь не упускай.
Ты молода еще, найди свой счастья путь.
Я в ил зароюсь среди быстрых рыбьих стай,
И в океанский жемчуг – сердце превращусь.

Я воззову к тебе сквозь двадцать пять морей!
На берегу, когда ты смотришь в лица лун,
Я пеной нежных волн коснусь ноги твоей,
Запечатлев на ней жемчужный поцелуй.


15 февраля 2003 года.